Неоконченный романс - Валентина Мельникова

— Вот и кончилась любовь, кончилась морока, — сказала Верка и повернулась к Лене:

— Честно говоря, Ленок, я давно заметила, что он к тебе неровно дышит, но все надеялась — перебесится, а оно вон как все обернулось. — Она сердито ткнула прикладом лежащего без памяти мужа. — Не на ту напал, голубчик. Думал, Верка Мухина — дура деревенская, все стерпит, но я как раз по-деревенски мозги-то и отшибу. И получишь ты, Сашуля, по девять граммов в каждый глаз вместо белого пляжа и яхты на синих волнах Средиземного моря.

Лена передернула затвор пистолета, убедилась, что он заряжен, и передвинула в боевое положение предохранитель. Саша завозился на полу, пытаясь встать на ноги, но Вера придавила его прикладом к полу:

— Живо переворачивайся на живот, руки и ноги разведи пошире…

— Вера, убери карабин и позволь мне подняться, я должен объяснить…

— Теперь ты мне уже ничего не должен. И если ты хотя бы шевельнешься, чтобы встать, я тебя пристрелю на месте.

Саша, заняв требуемую позицию, изловчился и, вывернув голову, взглянул на нее:

— Как бы тебе не пришлось обо всем пожалеть, Веруня!

Жена нацелила карабин ему в поясницу, потом спустила ниже.

— Чуешь, куда я направлю первую пулю? — И, повернувшись к Лене, крикнула:

— Чего остолбучилась, звони в милицию, иначе я за себя не ручаюсь Лена бросилась к телефону, и, к ее радости, трубку поднял Остапенко. Выслушав ее сбивчивый рассказ, спросил:

— Минут десять сможете его удержать?

— Постараемся.

— Лады. Сейчас будем. — И положил трубку.

Треск и грохот падающей мебели, звон разбиваемого стекла и последовавший за всем этим выстрел произвели невообразимое впечатление на всех присутствующих в гостиной. Похоже только, для Саши оно оказалось последним в жизни. Пожелав уйти по-английски, не попрощавшись, причем через закрытое окно, он, совершив немыслимый пируэт, вывернулся из-под карабина и метнулся к окну. Вероятно, его окончательно вывело из себя сообщение о скором прибытии милиции. К чести Верки, уроки отца пошли впрок, и, очевидно, ее рука спустила курок раньше, чем она поняла, что произошло на самом деле. Саша, свесившись вниз головой по другую сторону выбитой рамы, признаков жизни не подавал.

Верка, побледнев, опустилась на пол и, отбросив карабин, закрыла лицо руками. Лена, сжав пистолет обеими руками, осторожно приблизилась к окну, выглянула наружу, и тошнота мгновенно подступила к горлу. Пуля с близкого расстояния вошла в затылок, превратив голову в один кровавый сгусток Зажав рот ладонью, она выскочила на крыльцо, и ее вывернуло буквально наизнанку. Громкий шум моторов оторвал ее от столь неприятного занятия. От калитки спешили к дому какие-то люди в форме и без, но глаза выхватили Германа. Она обняла его за шею и зарыдала навзрыд. Он, обняв ее за талию, отвел на кухню, усадил на стул. В сопровождении женщины-врача в кухню вошла Верка. Увидев брата, она странно улыбнулась.

— Ты знаешь, он хотел сбежать, и я его пристрелила. — Она захохотала, согнувшись от смеха в три погибели. — В понедельник мы должны были в круиз отправиться, а я его сегодня раз — и на тот свет! — Ее стало бить как в лихорадке, и, побледнев, она схватилась за сердце.

Врач, закатав ей рукав, ввела шприцем лекарство в предплечье.

— Вам помощь не требуется? — спросила она Лену.

— Спасибо, не надо. — Лена повернулась к Герману:

— Что с отцом и Алексеем?

— Оба живы, но, к сожалению, не совсем здоровы. — Он удержал ее за руку. — Дослушай до конца.

Максиму Максимовичу наложили гипс, и он сейчас в больнице. Кроме всего, у него легкое сотрясение мозга и сильная простуда. Еще немного, и воспаление легких было бы обеспечено.

— Почему ты ничего не говоришь об Алексее?

С ним плохо?

Герман пожал плечами:

— Ничего не могу сказать. Уже в последний момент при захвате банды он получил ранение в грудь, похоже, задето легкое, и, — он посмотрел на часы, — наверное, ему сейчас уже заканчивают делать операцию.

Лена высвободила руку и бросилась в коридор к вешалке, пытаясь найти плащ или куртку. Герман поймал ее на крыльце:

— Ты куда, дурочка? На дворе глубокая ночь, кто тебя сейчас в палату пустит? Утром они в себя окончательно придут, тогда и посмотришь на своих ненаглядных. И Эльвире Андреевне не советую до утра сообщать.

Но Эльвира Андреевна уже шла к калитке. Пораженная обилием милиционеров во дворе и в доме соседки, она нерешительно остановилась на пороге. Лена села рядом с Верой, успокоившейся, но пребывающей в сильной депрессии, предоставив Герману рассказать матери о ее сыне. К удивлению, Ковалева лишь сильно побледнела, а когда ее попросили быть понятой, спокойно прошла в гостиную. Потом с них долго и нудно брали объяснения, без конца уточняя детали и время. Лене нестерпимо хотелось спать, и, привалившись к стене, она задремала. Вскоре ее разбудила Эльвира Андреевна и увела к себе. Веру, оказывается, еще раньше забрали родители.

Проснулась Лена от громкого боя часов, и спустя минуту в комнату вошла Эльвира Андреевна.

— Лена, я только что звонила в больницу. Вашему папе лучше, а вот Алеша еще не отошел от наркоза. Вы завтракайте, а я побежала, отнесу ему морсу. — И не успела Лена даже слова произнести в ответ, как она выскочила на улицу.

Через полчаса Лена была у отца. Похудевший, с обросшим щетиной лицом, в застиранной больничной пижаме, держась за спинки кроватей, он заковылял ей навстречу, обнял.

— Слава богу, все кончилось. Мне на биостанции рассказали, как вы там воевали.

— У них все нормально?

— Еще как! Елена Васильевна и Рогдай тебе привет шлют, а все остальные бойцы к ним присоединяются. Они, оказывается, умудрились «КамАЗу» все колеса продырявить. Шерхану пришлось до трассы бежать, лесовоз с боем брать, поэтому вы и успели далеко уйти. Оставшихся трех бандитов твои приятели захватили. Когда милиция прибыла, там уже практически делать было нечего.

— Выходит, вся наша поездочка ни к чему была?

— Ну, это как сказать. Вы ведь не знали, придет ли помощь. Так что успокойся, ничего ненужного в подобной ситуации не было! — Отец успокаивающе обнял ее за плечи. — Меня обещали сегодня к вечеру выписать домой. Ты обратила внимание, с каким украшением я появлюсь в Москве? — Он повертел ногой в гипсе. — Месяц придется эту дуру на себе таскать. — И хвастливо добавил:

— А я ведь несколько слитков снял. Герман позволил специально для этого наверх пару штук поднять. Выходит, не зря я туда спикировал. — Он задумчиво посмотрел на дочь. — Через пару месяцев будем смотреть на эти кадры и удивляться: как же нам все это удалось пережить? — Спохватившись, он виновато посмотрел на дочь. — Что же ты ничего об Алексее не рассказываешь? Как он?