Дорога Короля - Мартин Гринберг

В ее времена студенты уж точно выразили бы свой протест. Они бы создали живую цепь вокруг знаменитого дерева и никому не позволили бы к нему приблизиться! Они бы, наверное, дежурили возле дуба днем и ночью, поставили бы палатки и…

Венди смотрела на пень, чувствуя такое стеснение в груди, словно кто-то обмотал ее сырой кожей и теперь эта кожа высыхает, постепенно скукоживаясь.

— Это дерево было другом Джона, — сказал фокусник. — Самым последним моим другом. Ей было десять тысяч лет, а они взяли и срубили ее…

Венди со странным выражением глянула на него. Десять тысяч лет? Ей? Теперь мы что же, перешли к подобным преувеличениям?

— Ее смерть символична, — продолжал фокусник. — У нашего мира больше не осталось времени слушать всякие там истории.

— Я не совсем уверена, что понимаю вас… — промолвила Венди.

Он повернулся и посмотрел прямо на нее. Глаза его светились каким-то странным светом из-под полей шляпы.

— Она была Деревом Сказок, — промолвил он. — Таких на свете осталось совсем мало. Впрочем, таких, как я, тоже. Она хранила в памяти множество историй — все те, что приносил ей ветер, и любые другие, которые были достойны хоть какого-то внимания. И с каждой услышанной историей она вырастала все больше, становилась все выше, все ветвистей.

— Но ведь истории люди будут сочинять всегда, — сказала Венди, невольно подпадая под власть его слов и по-прежнему не совсем понимая, какое она-то имеет отношение к произошедшему с дубом. — И кроме того, в наши дни издается куда больше книг, чем когда-либо раньше.

Фокусник нахмурился и довольно кисло посмотрел на нее. Потом снова своим крючковатым большим пальцем потыкал в сторону библиотеки.

— Ну вот, теперь и вы говорите почти как они!

— Однако…

— История истории рознь! — твердо заявил он, не дав ей договорить. — Некоторые из них, действительно стоящие, порой навсегда меняют вашу жизнь. Другие, тоже неплохие, воздействуют на вас не так сильно, но если вы хоть раз услышите их, они навсегда станут частью вашей души. Вы питаете эти истории, вы передаете их дальше и от одного этого уже получаете удовольствие. Ну а порой истории — это просто слова, написанные на бумаге.

— Да, это правда, — кивнула Венди.

«А ведь это действительно так, — думала она. — Во всяком случае, до некоторой степени».

Хотя она, конечно, никогда прежде по-настоящему не задумывалась над этим. Видимо, некие инстинктивные знания, всегда жившие в ее душе, теперь просто всплыли на поверхность, словно призванные словами этого чародея.

— Теперь повсюду машины, механизмы, — продолжал старый фокусник. — Наш новый, высокотехничный мир — как там они его называют? «Хай тек»? — этот мир, конечно, тоже чрезвычайно интересен, но Джон считает, что в нем люди отстранены друг от друга. Этот мир обесценивает человеческий опыт. И в нем нет места для историй, имеющих столь большое значение для души человека, для появления на свет таких историй, которые делают людей лучше или хуже. Ведь истории — это язык снов и мечтаний. Они коренятся в творчестве не одного писателя, а всего народа. И становятся голосом целой страны или даже расы. Без них люди теряют связь с самими собой.

— Вы говорите о мифах? — попыталась уточнить Венди.

Фокусник покачал головой:

— Не только. И отнюдь не в классическом понимании этого термина. Мифы — это лишь часть коллективной истории человечества, дающая богатый урожай в ветвях Дерева Сказок. А наш мир стал настолько пессимистичным, что коллективное творчество, коллективная история — это единственное, что осталось людям в качестве руководства, способного указать им путь во тьме, которая постепенно завоевывает все вокруг. Именно благодаря коллективной истории у человека появляется ощущение возможности выбора, возможности постоянства — хотя ощущение это и создается из ничего.

Теперь Венди действительно начинала терять нить его сложной аргументации.

— А что это означает в действительности? — спросила она.

— Дерево Сказок есть некий магический акт, акт веры. Само его существование — это уже подтверждение того, какую власть способен обрести дух человека над человеческой судьбой. А истории… что ж, это всего лишь истории! Они забавляют, они заставляют смеяться или плакать, но если история действительно чего-то стоит, то она обладает и куда более глубоким резонансом, и эхо этой истории звучит еще долго после того, как перевернута ее последняя страница или умолк ее рассказчик. Оба эти аспекта важны, чтобы история стала хоть немного значимой.

Он довольно долго молчал, потом прибавил:

— Иначе она начнет жить без участия человека.

Венди вопросительно на него посмотрела, но ничего не сказала.

— А вы знаете, что означает выражение «и с тех пор»? — спросил он.

— Полагаю, что да, — неуверенно ответила Венди.

— Это одна из книжных концовок сказки — точнее, тех сказок, которые начинаются словами «жили-были однажды». А после слов «и с тех пор» наступает конец истории, и все расходятся по домам. Именно так было сказано и в конце той истории, в которую попал Джон. Только он внимания на это не обратил, вот и остался с носом.

— Я не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, — снова сказала Венди.

«Не уверена? — думала она. — Да нет, все-то она понимает! И все это так… забавно, что ли. И не имеет ни малейшего отношения ни к одному занятию на свете, с которым она знакома. Но самое странное — все, что он говорит, вызывает в ее душе какое-то странное ощущение, вроде щекотки: то есть даже когда она его вроде бы не понимает совсем, то все равно чувствует, что некая ее часть понимает и принимает его полностью! И это та самая часть ее личности, которая спрятана от всех, которой нет дела до обыденной жизни, которая, возможно, и помогает ей писать стихи на чистых страницах, где нет еще ни единого слова… Волшебная часть ее души!»

— Джон заботился о Дереве Сказок, — продолжал между тем фокусник. — Отстав от истории собственной жизни, он хотел убедиться, что по крайней мере другие истории будут жить. Но однажды он забрел слишком далеко в своих странствиях — то же самое произошло с ним, и когда его собственная история подходила к концу! — а когда вернулся, Дерева уже не было. Его срубили.

Венди молчала. Несмотря на комическую внешность — яркие одежды и веселую улыбку Санта-Клауса, — в его голосе внезапно прозвучала такая тоска, в которой не было ровным счетом ничего комического.

— Мне очень жаль! — искренне сказала она.

И сказала так не просто из сочувствия, а потому что и сама по-своему любила тот старый дуб. Наверное, она, как и этот фокусник, тоже когда-то «слишком далеко забрела».