Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

как марионетка на веревочках, склонился над Мо Жанем, лаская рукой его лицо. Их глаза на мгновение встретились, но через мгновение Чу Ваньнин закрыл их и, склонившись, запечатал влажными холодными губами рот Мо Жаня.

Чу Ваньнин редко целовал его первым. Стоило ему прикоснуться, и разум Мо Вэйюя был опален. Безумные по своей яркости вспышки взрывались перед его глазами как фейерверки, сердце сорвалось в дикий и лихорадочный бег.

Чу Ваньнин всегда был холоден разумом и телом, но его поцелуи были обжигающе горячими. Мо Вэйюй все еще мучился от ревности из-за того, что кто-то другой унизил и взял того, кто принадлежал ему, но не мог устоять перед соблазном своего мужчины, страдающего от неудовлетворенного желания.

Когда они разорвали поцелуй, Мо Жань тяжело дышал. Он открыл глаза и увидел, что глаза Чу Ваньнина были влажными и блестящими, а кожа раскраснелась от желания. Он выглядел таким распущенно-страстным и похотливым, что кровь закипела в жилах и нестерпимо захотелось протянуть руки и притянуть к себе это лицо.

Но Мо Жань все еще был закован в цепи и не мог пошевелиться. Чу Ваньнин взглянул на кандалы, но ничего не сказал, а вместо этого, встав на колени, оседлал его. Горло горело огнем, и Мо Жань с трудом сглотнул. А потом он заметил, что при каждом движении из пространства между бедрами вниз по стройным длинным ногам Чу Ваньнина медленно стекает липкая белесая жидкость...

Глаза Мо Вэйюя от гнева покраснели. Тело забилось в оковах, пытаясь вырваться, но цепи потянули его назад и он тяжело рухнул на кровать.

— Кто это сделал?!

Он не мог себя контролировать. Как дикий зверь, рвущийся из клетки, Мо Вэйюй метался и рычал:

— Кто сделал это с тобой?! Я убью его! Убью!

Ему плевать, был ли это Гоучэнь Шангун или сам Небесный Император, был ли это дух, бог, демон или гребаный Будда! Он был Наступающим на бессмертных Императором Тасянь-Цзюнем! Даже если он сейчас заперт в этом молодом теле, внутри все еще император мира людей и бессмертных. Кто посмел прикоснуться к его... черт побери... Учителю! Кто посмел прикоснуться к человеку Мо Вэйюя?! Чу Ваньнин принадлежит только ему! Тот, кто это сделал, посмел бросить вызов и попрать достоинство Наступающего на бессмертных Императора!

— Мо Жань…

Кто-то звал его.

Но он был охвачен пламенем ярости, чувства его были спутаны. Из-за гула в ушах и красной пелены гнева перед глазами он ничего не видел и не слышал.

— Мо Жань!

…Ему нужно убить их всех. Это невыносимо, черт возьми! Куда делись его духовные силы, почему он не может вызвать Цзяньгуй? Мо Вэйюй сходил с ума от невыносимого унижения и обиды.

Ненависть и Стыд! Ненависть и Стыд! Ненависть...

Кто посмел прикоснуться к Чу Ваньнину? В прошлой жизни он выкалывал глаза и заставлял их съесть каждого, кто хотя бы осмелился похотливо взглянуть на Юйхэна Ночного Неба, а ночью сам наказывал Чу Ваньнина за грех излишней привлекательности, подминая его под себя и трахая до полного изнеможения… но в этой жизни…

— Мо Жань!

Кто так настойчиво зовет его?

Но этот голос так знаком. Как будто он слышал его где-то раньше...

Нет, даже не так. Казалось, он слышал его всегда и везде, словно обладатель этого голоса сопровождал его на протяжении многих лет...

— Мо Вэйюй, очнись уже! Ты сошел с ума? Что ты делаешь?!

«!..»

Глаза Мо Жаня распахнулись.

Он посмотрел в том направлении, откуда слышался голос, и увидел за барьером девственно-белые одежды. Проницательный взгляд полон беспокойства, брови напряженно сведены, на лице тревога. Такой привычный и похожий на себя... Чу Ваньнин!

— Учитель!?

Тогда кто у него в кровати?

Мо Жань побледнел. Он резко повернул голову и чуть не умер от ужаса! Это был вовсе не Чу Ваньнин! Это был мертвый монстр с человеческим телом и лисьей мордой!

И да, он был давно мертв. То, что прижималось к нему и страстно целовало его губы минуту назад, действительно не было живым.

Глаза лисы были пусты, кожа бледна, без всякого намека на жизнь.

Мо Жаня чуть не вырвало при мысли о том, что мгновением раньше, находясь в плену иллюзии, он целовал эту мерзость. С его лица вмиг сошла вся краска.

— Что, в конце концов, происходит!?

Чу Ваньнин все еще стоял снаружи за барьером, двумя пальцами удерживая талисман с заклинанием. Учитывая, что лис-зомби больше не двигался, Мо Жань предположил, что Учитель, вероятно, сорвал талисман с трупа лисы в самый последний момент. Чу Ваньнин направил духовную энергию на талисман, и из него вырвался поток темно-красной крови вместе с леденящими кровь криками. В считанные секунды бумага превратилась в пепел.

Чу Ваньнин разжал руку, и дрейфующий по комнате пепел медленно собрался в его ладони, превратившись в угольно-черный камень для вэйци. Он с беспокойством уставился на него, и тот стал деформироваться.

— Это действительно Вэйци Чжэньлун… — пробормотал Чу Ваньнин, прежде чем внезапно пригвоздить взглядом ошарашенного Мо Жаня:

— Когда ты болел, какое блюдо Ши Минцзин готовил для тебя чаще всего? Говори!

— А? Э…

Слишком многое произошло за слишком короткий промежуток времени, в голове Мо Жаня был полный хаос.

— П-по… почему вы об этом спрашиваете?

Чу Ваньнин жестко оборвал:

— Просто ответь мне!

— Э… пельмешки?

Только после этого выражение лица Чу Ваньнина немного расслабилось, но когда он заговорил, его брови все еще были нахмурены:

— Мо Жань, слушай внимательно. Гоучэнь Шангун — самозванец, а не настоящий Бог Оружия. Этот человек искусен в иллюзиях и знает как минимум одну из трех запрещенных техник — Вэйци Чжэньлун[41.2]. Вот почему я должен был проверить тебя, а вдруг ты тоже одна из его иллюзий.

Мо Жань чуть взвыл от негодования:

— Если бы я был иллюзией, был бы связан тут подобным образом?

— Я вытащу тебя оттуда прямо сейчас.

Мо Жань кивнул и спросил:

— Учитель, а как же Ши Мэй и Сюэ Мэн?

— Как и ты, они подверглись действию наркотика, подмешаного в вино, и были заперты в другом месте, — увидев выражение лица Мо Жаня, Чу Ваньнин добавил, — не волнуйся, с ними все в порядке. Я не знал, с какой опасностью столкнусь здесь, поэтому велел им ждать снаружи. Ты сможешь увидеть их, как только мы выберемся.

Что касается техники Вэйци Чжэньлун, Чу Ваньнин не стал ничего