Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Раздвоился морской окоем,И под легким дыханием бризаНад иссохшим хрустящим быльемДухоты колыхается риза.

И опять я впаду в забытьеПод напев набегающий нежный:Незнакомка, то платье твоеЗаалело в дали побережной.

Ты не видишь меня – я стоюНад слоистым скалистым откосом,Но проходишь – и душу моюПосылаешь ты ввысь альбатросом.

Ты за преданность щедро воздашь –Даже волны умильны и кротки,Даже ветер, как преданный паж,Примеряется к легкой походке.

И меня твоя милость нашла:Хоть об этом ты знаешь едва ли,Но душе ты даруешь крылаБеспредельной блаженной печали.

С высоты я слежу за тобой,Над волнами невидимо рея.Ветер крепнет. Вздыхает прибойЧаще, глуше, плотнее, грознее.

Я лечу среди чудных миров,Растворившись в мужающем ветре,Слыша ковку сверкающих строфВ волновом торжествующем метре.

* * *

Я ловко делал наше дело,И вот признать в итоге надо:За все разумные пределыРаспространилась клоунада.

Закладывал любую малостьЯ в основание успеха,Зато из сердца подевалосьКуда-то всё, помимо смеха.

Порой скрипач играет скерцо,Но сердце плачет под камзолом;Порой – смеющееся сердцеНе стоит называть веселым.

Почти достроен дом почета,Веселым будет новоселье:Постройка разорила мота,А нищета – залог веселья.

* * *

В кудрях твоих – ночь степнаяИ запахи разнотравья,А в карих глазах – вся кротостьКрестьянского православья.

Мечтаю я стать малюткой –Цикадой, в ночи звенящей,И в черных кудрях исчезнуть,В благоуханной чаще.

Хочу, чтобы ты уснулаПод царственным небосклоном,Сквозь ночь несомая нежноМоим шелковистым звоном.

* * *

Не больше четверти часаЗаказа я ожидал.Когда нам подали мясо,К глазам я поднял бокал.

На вас я, не двинув бровью,Глядел сквозь его стекло,И вы сочли, что любовьюГлаза мне заволокло.

А мясо сочилось кровью,Животный голод дразня…Шутя справлялась с любовьюТа мощь, что вошла в меня.

Ничто перед этой силойЛюбовь, и зло, и добро.Говядина и текилаНаполнили мне нутро.

И, скрытому жару вровень,Который горел во мне,Разымчивый жар жаровенМеня обтекал извне.

Я видел из заведеньяМерцанье сухих степей,И в прах опадали звеньяЛюбых любовных цепей.

Вставал угрюмым фантазмомСтепной безграничный Юг,И трель гитарная спазмомМне горло сжимала вдруг.

Я знал, что снаружи – вьюга,Но видел сквозь пряный дым,Как гаучо скачет к югуИ пыль клубится за ним.

Когда текила допита,Смешны слова невпопад.Тогда рокочут копытаТекучих, как тучи, стад.

Стада рокочут, как реки,Как камни, катятся в топь,И в лад ладони на декеВыводят глухую дробь.

Мы мчались в чреве машиныСквозь снег, пролетавший вкось;Видение АргентиныСо мною вместе неслось.

Вы думали: “Милый ужин,Не стоит парня терзать”,А мне хоть кто-то был нужен,Чтоб всё ему рассказать.

* * *

Вот приплюснутый старый город, шаткий мост через реку Квай,Где воркуют тугие струи у мохнатых ослизлых свай.Отдаю я гребцу монету и на лодке туда плыву,Где летучий город из джонок колыхается на плаву.

Как игольчатый панцирь – джонки на упругом теле реки,Паруса – как драконьи крылья или яркие плавники;Мачт скрещения повторяют ритм, который прибоем дан:Здесь с приливом сплавилось устье и оно уже – океан.

Океан чудовищной каплей в равновесье хрупком набряк;Подтопили пространство воды – хорошо, что я не моряк!Громоздятся беззвучно тучи над замкнувшей простор дугой.На литом щите океана опочил Великий Покой.

Подплываем к джонке, чей парус – словно ласточкино крыло,И опять владелица джонки улыбается мне светло,В волосах костяные гребни поправляет узкой рукой.На устах у нее улыбка, а в глазах – Великий Покой.

Сладко видеть приготовленья, сладко видеть вспышку огня,Сладко то, что она раскурит трубку медную для меня.И опять размывает опий этот мир неподвижных форм,И я вновь блуждаю с любимой там, где нас не достанет шторм.

Мы плывем по реке заросшей в утлой лодке, рука с рукой,И цветы изменяют формы – неизменен только покой.Золотится туман, на воду золотая летит пыльца,И я взгляд оторвать не в силах от загадочного лица.

Бесконечна ее невинность – только грезы любит она;Никуда я отсель не двинусь, чтоб ее не покинуть сна.Принимаю как неизбежность грозный рокот дали морской:Всё движение – только внешность, а под ней – Великий Покой.

Не сумел я с покоем слиться – прикоснулся только к нему,Но я деятельных и сильных никогда уже не пойму.Мне бы только грезить, качаясь, под журчанье воды у свайВ перелетном городе джонок у моста через реку Квай.

* * *

Подписи к серии гравюр “Семь смертных грехов”

Гордыня

Я – тот, кто в ослепленье злобномВознесся над себе подобным,Забыв, что создал нашу плотьИ дал нам жизнь один Господь,И что, господствуя над ближним,Я есмь лишь прах перед Всевышним, –Но на свою, увы, бедуПойму я это лишь в аду.

Лень

Я презирал любое дело,Расслабил и разнежил тело,Я образ Господа-ТворцаВ себе унизил до концаИ, пребывая вечно праздным,Доступен был любым соблазнам,Был лишним грузом на Земле,А буду – варевом в котле.

Чревоугодие

Я был рабом своей утробыИ ничего помимо злобыК голодным ближним не питал,А лишь свое нутро питал.Я от всего наследства предковОставил только горсть объедков,И сало из моих телесТеперь вытапливает бес.

Гнев

Пытаясь приравняться БогуИ ближних осуждая строго,Я беспощадно их каралИ тем завет любви попрал.Я, не вникая в оправданья,Всем ближним нес одни страданья,Зато и Бог не внемлет мне,Когда теперь воплю в огне.

Скупость

Когда просил собрат мой бедный,Жалел я даже крейцер медный;Он умер – я его вдовуОграбил, чтоб содрать лихву;Я разорил его детишекДля пополнения кубышек,Но деньги не спасут меняИз пасти адского огня.

Зависть

Я истекал зловредным ядом,Коль чье-то счастье видел рядом;Коварен, словно крокодил,Я ближним исподволь вредил,Искусен в сплетне и подлоге,Рыл ямы на чужой дороге,Но этих ям страшней стократРазверстый предо мною ад.

Сладострастие

До дряхлой старости в охоткуЯ тешил плотскую чесотку,Скучал я около жены,Лишь девки были мне нужны.Долбил я девок, словно дятел,И всё добро на них растратил,А днесь мой многогрешный удВ аду на противень кладут.

Заключение

По одному грехи не ходят,А тьму других с собой приводят,Кто впал в один какой-то грех,Тот не избегнет прочих всех.Запятнан всей земною скверной,Он рухнет в адский пламень серный,На скорбь и муки обреченДо окончания времен.

* * *