Очерки истории российской внешней разведки. Том 4 - Евгений Примаков

Сам Гриднев получил назначение на должность советника НКВД СССР при МВД Монголии, где уже служил в 1932–1936 годах инструктором отдела государственной внутренней охраны (ГВО) МНР.

В первые недели пребывания в Улан-Баторе было много встреч со старыми друзьями по прошлой командировке. Как говорится, «бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». Вячеслав Васильевич сохранял в памяти всё до мелочей, что относилось к его первой долгосрочной загранкомандировке в Монголию.

После окончания в 1924 году Высшей пограничной школы ОГПУ молодой командир, считавшийся среди товарищей многоопытным и закаленным «стариком», служил в Закавказском пограничном округе на советско-иранской границе. За проявленное мужество и героизм дважды награждался почетным боевым оружием.

Шла жизнь, ладилась служба, подрастали дети. В свои тридцать с небольшим он слыл у начальства и подчиненных опытным пограничником, обладавшим, как отмечалось в его аттестации после окончания курсов усовершенствования, развитым тактическим мышлением и навыками оперативной работы.

«Как вы относитесь к переводу на новое место работы?» — спросили его осенью 1932 года в кадровом аппарате Управления пограничных войск. Служба есть служба. И в принципе против перевода

Гриднев возразить ничего не мог и не хотел. Но предложение оказалось неожиданным — выехать в Монгольскую Народную Республику для оказания помощи братской стране в создании пограничных войск и организации службы охраны ее государственной границы.

Новому инструктору пограничного отдела государственной внутренней охраны МНР уже с первых встреч и бесед с монгольскими коллегами стало ясно, что пограничных войск как таковых у молодой республики нет, специалистов по охране границы тоже, а рубежи кое-как прикрыты отрядами пограничной милиции. Началась повседневная кропотливая работа по подготовке кадров, формированию застав и отрядов. Общаясь с партнерами, Гриднев скоро почувствовал сложность и неудобства разговора через переводчика. Поэтому быстро и вполне успешно изучил монгольский язык. В результате работа стала более результативной, а общение с местными коллегами и друзьями наполнилось новыми позитивными эмоциями и засверкало многообразными красками и оттенками.

Служебные будни достаточно часто прерывались отнюдь неординарными событиями, участие в которых сопрягалось с большим риском и нешуточной угрозой самой жизни. Когда Гридневы приехали в Монголию, у сослуживцев, монгольских друзей и старожилов советской колонии была свежа, например, память о трагической развязке спровоцированного японцами мятежа буддийских священнослужителей — лам в Архангайском аймаке в мае 1932 года. Тогда вместе с монгольским отрядом погиб главный советник ГВО Виктор Станиславович Кияковский. В 1982 году на месте того неравного боя монголы установили ему и его товарищам памятник.

«Зеленая граница», особенно на маньчжурском участке, жила напряженной жизнью. Через нее действовали не только изгнанные из пределов СССР белогвардейцы, но и иностранные разведки. Особым «усердием» отличались, конечно, японцы. Для противодействия их проискам и срыва враждебных мероприятий против СССР и МНР была необходима надежная упреждающая информация. В этих целях В.В. Гриднев привлек к сотрудничеству ряд иностранцев, которые снабжали советскую разведку сведениями о положении в оккупированной японцами Маньчжурии и деятельности там оккупантов и белогвардейцев.

Случалось Вячеславу Васильевичу попадать и в необычные переделки. Примечательна в этом плане история с попыткой вывоза в Китай ценностей иркутского казначейства.

Летом 1921 года под натиском Красной Армии войска барона Унгерна[41] уходили с боями в Китай через Монголию. Покидая Россию, барон и его окружение прихватили с собой золото и драгоценности, хранившиеся в Иркутском отделении Государственного банка. Опасаясь, что награбленное, которое вез караван из 200 верблюдов, могут конфисковать китайские власти, Унгерн приказал коменданту своего штаба полковнику Сипайло закопать ценности до «лучших времен» в районе монгольского озера Буир-Нур. Поручение было исполнено, а казаков-бурятов во главе с сотником Макеевым, которые охраняли караван и участвовали в захоронении склада, подручные Сипайло расстреляли по приказу того же Унгерна.

И вот более десяти лет спустя советской разведке стало известно, что объявившийся в городе Хайларе в Маньчжурии Сипайло сколотил группу из 16 добровольцев, приобрел новейшую буровую установку и на двух автомашинах отправился в район озера Буир-Нур. Цель экспедиции была очевидна. Времени на формирование специального отряда по захвату нарушителей монгольско-китайской границы не было, поэтому операцию поручили инструктору Гридневу. В помощь ему был выделен эскадрон монгольской кавалерии, который дислоцировался поблизости от лагеря Сипайло. К сожалению, застать кладоискателей врасплох не удалось. Завидев приближавшихся конников, они полуодетыми выскочили из палаток, попрыгали в грузовики и бежали в степь, бросив все свое снаряжение, включая буровое хозяйство. При осмотре лагеря в одной из палаток обнаружили двух «крепко спавших» японцев, которые, очевидно, с перепугу представились коммерсантами. Когда их имена сообщили в Москву, Центр распорядился передать их незамедлительно японской военной миссии в городе Калган. Эти «коммерсанты» в действительности оказались кадровыми японскими разведчиками, действовавшими под прикрытием сотрудников исследовательского бюро Южно-Маньчжурской железной дороги.

При дальнейшем обследовании местности было установлено, что люди Сипайло пробурили несколько скважин, но клада так и не нашли. По всей видимости, у них не было его точных ориентиров, но главное — они не учли того, что за прошедшие годы отлогие берега озера заметно изменили свои очертания под воздействием сезонных колебаний уровня воды. Не удалось отыскать клад и совместной советско-монгольской экспедиции. Так что тайна золота и драгоценностей, похищенных белогвардейцами из иркутского казначейства, до сих пор остается неразгаданной.

Однако долго предаваться воспоминаниям было в новых условиях непозволительной роскошью. Все силы и время теперь отдавались решению вопросов, связанных с укреплением взаимодействия органов государственной безопасности СССР и МНР в целях скорейшего разгрома фашистских войск на западе и подготовки последнего во Второй мировой войне решающего удара по милитаристской Японии на востоке. Кроме того, Гриднев и его подчиненные принимали посильное участие в приеме и передаче советским организациям поступавших от монгольских граждан средств в фонд помощи СССР. На фронт шли тысячи индивидуальных посылок, эшелоны с подарками советским воинам. В 1943 году на деньги, собранные монгольскими тружениками, были построены и переданы Советской Армии авиаэскадрилья «Монгольский арат» и танковая бригада «Революционная Монголия». По государственной линии было поставлено в СССР свыше 100 тысяч лошадей.

Многие монгольские военнослужащие и сотрудники органов безопасности восхищались стойкостью и мужеством советских людей, были уверены в нашей победе, выражали горячее желание принять личное участие в боях с фашистами. Но перед ними стояла иная задача — зорко оберегать границы своей страны от вероятного вторжения войск милитаристской Японии и срывать замыслы разведок зарубежных стран, не питавших, мягко говоря, симпатий к МНР и СССР. О размахе и интенсивности этой важной совместной с монгольскими друзьями работы Вячеслава Васильевича и его аппарата в тот период свидетельствует, например, то, что в 1943–1944 годах было осуществлено 260 крупных и сложных оперативных мероприятий.

Наступил победный 1945-й. Война в Европе завершалась. Советская Армия освобождала одну европейскую страну за другой. 9 мая был отпразднован День Победы, но окончательная точка во Второй мировой войне еще не была поставлена. Это предстояло сделать на Востоке. В связи с предстоявшим вступлением Советского Союза и Монголии в войну с Японией у Гриднева и его монгольских друзей хлопот заметно прибавилось. Формировались и обучались многочисленные подвижные оперативные группы, которым надлежало осуществить внезапный захват японских пограничных застав и разведывательных пунктов и разрушить линии связи противника. Проводниками в передовые разведотряды выделялись монгольские пограничники, знавшие пути перехода границы и хорошо ориентировавшиеся на сопредельной стороне. Заблаговременно отрабатывались с представителями военного командования пути и способы взаимодействия, уточнялись тактические военные и оперативные задачи. По-новому приходилось готовиться к решению вопросов, связанных с охраной тылов советских и монгольских войск.