Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши

– Да нет же, – сказала старая Ван. – Если бы он был ее мужем, пара была бы хоть куда. Ну-ка, попробуйте угадать.

– Тогда, быть может, это жена Ли – Серебряное коромысло? – продолжал спрашивать Си-Мынь Цин.

– Тоже нет, – ответила Ван. – И он был бы ей подходящей парой.

– Так неужели это жена Лу с татуированными руками? – спросил Си-Мынь Цин.

– Опять же нет, – отозвалась старуха. – Если бы он был ей муж, то пара была бы не плоха. А еще кто?

– Ну, мамаша, – сказал Си-Мынь Цин, – вижу, мне не отгадать.

– Если я скажу вам, кто ее муж, – смеялась старая Ван, – уважаемый господин станет смеяться. Ее муж продавец лепешек – У старший.

Услышав это, Си-Мынь Цин от удивления чуть не свалился и, смеясь, спросил:

– Тот, которого называют Корявым сморчком?

– Он самый, – подтвердила старуха.

Тогда Си-Мынь Цин с досадой сказал:

– Каким же образом такой лакомый кусок баранины попал в рот этому плюгавому псу?

– Да так как-то вышло. Еще в старину люди говаривали: «Бывает, что на породистой лошади ездит простак, а с умной женой спит дурак». Не иначе, как самому богу было угодно сочетать их.

– Сколько я вам должен за чай, матушка Ван? – спросил Си-Мынь Цин.

– Да пустяки, потом сочтемся, – сказала старуха.

– А с кем уехал ваш сын? – продолжал расспрашивать Си-Мынь Цин.

– Да я и сама толком не знаю, – ответила она. – Он отправился с каким-то купцом в Хуачжоу и до сих пор не вернулся. Уж и не знаю, жив ли он.

– А почему бы вам не послать его ко мне? – спросил Си-Мынь Цин.

– Да если бы вы дали ему работу, это было бы просто замечательно! – подхватила старуха.

– Так вот, когда он вернется, мы еще потолкуем об этом, – сказал Си-Мынь Цин и, поболтав еще немного, поблагодарил хозяйку и ушел.

Однако не прошло и половины стражи, как он снова вернулся и присел у дверей чайной, наблюдая за домом У старшего. Увидев его, старая Ван вышла и предложила ему сливового отвару.

– Ладно, неси, – сказал Си-Мынь Цин, – только прибавь для кислоты побольше сливового цвета.

Приготовив отвар, старая Ван почтительно поднесла его Си-Мынь Цину. Выпив чашку до дна, Си-Мынь Цин поставил ее на стол и сказал:

– Славный отвар, мамаша Ван. А много его у вас?

– Я всю жизнь занимаюсь сватовством, – ответила, смеясь, старая Ван, – только зачем же это делать у себя в комнате?[1]

– Да я вас о сливовом отваре спрашиваю, а вы мне о сватовстве, – сказал Си-Мынь Цин. – Это разные вещи!

– А мне послышалось, что вы хвалите меня за сватовство, – сказала старая Ван.

– Дорогая мамаша, – сказал тогда Си-Мынь Цин. – Раз уж вы занимаетесь сватовством, то помогите и мне в этом деле. Я хорошо отблагодарю вас.

_ Уважаемый господин, – отвечала старуха, – если об этом узнает ваша супруга, она таких затрещин мне надает, что я света не взвижу.

– Ничего, жена у меня добрая, – сказал Си-Мынь Цин. – Она легко уживается с людьми, и в доме у меня немало женщин, но ни одна из них мне не пришлась по вкусу. Если же вы знаете какую-нибудь женщину, чтоб была мне по душе, не бойтесь прийти и сказать мне об этом. Можно даже замужнюю, лишь бы она мне понравилась.

– Да вот на днях была у меня одна, вполне подходящая, только вряд ли бы вы согласились взять ее, – отвечала старая Ван.

– Так если она хороша, приведите ее ко мне, – сказал Си-Мынь Цин, – а за благодарностью дело не станет.

– Она превосходная женщина, – сказала Ван, – только вот лет ей многовато.

– Ну, если разница в год или два, это пустяки, – заметил Си-Мынь Цин. – Сколько же ей лет? – поинтересовался он.

– Она родилась под знаком тигра, – отвечала Ван, – и на новый год ей как раз исполнится девяносто три года.

– Совсем рехнулась старая! – захохотал Си-Мынь Цин. – Тебе бы все только шуточки шутить, – и, продолжая смеяться, он поднялся и ушел.

Но, когда стемнело и старая Ван зажгла лампу, собираясь запирать двери, Си-Мынь Цин снова вошел к ней. Он уселся на табуретку и, повернувшись к дому У старшего, глядел, не отрываясь.

– Может, вам подать сливового отвару? – спросила его старая Ван.

– Ладно, несите, – согласился Си-Мынь Цин. – Только сделайте послаще.

Старая Ван приготовила отвар и подала Си-Мынь Цину. Выпив чашку до дна и посидев еще немного, он поднялся и оказал:

– Подсчитайте, мамаша, сколько я вам должен, а завтра я уплачу за все сразу.

– Да не беспокойтесь, пожалуйста, – отвечала старуха. – Спокойной вам ночи, а завтра утречком приходите.

Си-Мынь Цин засмеялся и ушел, и в этот вечер ничего больше не произошло.

На следующий день, рано поутру, когда старая Ван отпирала двери своей чайной, она увидела, что по улице разгуливает Си-Мынь Цин. «Что-то больно нетерпелив этот парень! – подумала старуха Ван. – Помазала ему сахаром кончик носа, а языком-то он не может достать. Научился парень в уездном управлении выманивать деньги у народа, так хоть со мной пусть немного поделится».

Открыв двери, старая Ван развела огонь и только собралась было кипятить воду, как в чайную вошел Си-Мынь Цин и, сев у двери, стал глядеть на дом У старшего. Ван прикинулась, будто его не видит, продолжала раздувать огонь в очаге и даже не вышла предложить ему чаю.

– Мамаша! – позвал Си-Мынь Цин. – Подайте мне две чашки чаю!

– Ах, это вы, уважаемый господин! – отозвалась старая Ван. – Давненько не виделись с вами, – добавила она, смеясь. – Пожалуйста, присаживайтесь!

Затем она подала Си-Мынь Цину две чашки крепкого чаю с имбирем и поставила их на стол перед гостем.

– Выпейте со мной чашку, мамаша! – предложил Си-Мынь Цин.

– Да ведь не та я, с кем бы вы хотели посидеть, – захохотала старая Ван.

Си-Мынь Цин тоже рассмеялся, а потом спросил:

– Скажите, мамаша, а чем торгуют ваши соседи?

– Да всем понемногу – лапшой, горячим бульоном, острыми приправами.

– Ну и старуха! только и знает, что шутить, – засмеялся Си-Мынь Цин.

– И совсем я не шучу, – отвечала ему со смехом старая Ван. – У них в доме есть свой хозяин.

– Ну вот что, мамаша, – начал Си-Мынь Цин. – Я хочу поговорить с вами по серьезному. Если у них лепешки хорошие, я заказал бы штук пятьдесят. Только не знаю, дома ли хозяин?

– Коли вам нужны лепешки, – сказала старая Ван, – то обождите здесь и, когда он выйдет на улицу, купите у него. Зачем же для этого ходить на дом?

– Да, вы, пожалуй, правы, – согласился Си-Мынь Цин.

Выпив чаю и посидев еще немного, он, наконец, встал со словами:

– Подсчитали, мамаша, сколько я вам должен?

– Да вы не беспокойтесь об этом, – ответила она. – Ваш-то должок я крепко держу в памяти.

Си-Мынь Цин засмеялся и ушел. Оставшись одна в чайной, старая Ван принялась тайком подглядывать за ним из-за занавески и увидела, что Си-Мынь Цин разгуливает взад и вперед по улице, глаз не сводя с дома У старшего. Пройдясь этак раз восемь, он снова вернулся в чайную.

– Вы что-то редко заглядываете к нам, уважаемый господин! – встретила его старуха. – Давненько я вас не видела!

Си-Мынь Цин рассмеялся, пошарил в кармане и, вытащив два ляна серебра, передал их старухе со словами:

– Пока что возьмите вот это, мамаша.

– Не многовато ли будет, – хихикнула старуха.

– Ничего, ничего, берите! – сказал Си-Мынь Цнн.

Старуха очень обрадовалась и про себя подумала: «Готово! Попался парень на удочку. Спрячу-ка я пока что это серебро».

Затем, обращаясь к нему, она сказала:

– Вас, я вижу, томит жажда. Не выпьете ли зеленого чайку?

– Откуда вы узнали, что я хочу пить? – спросил Си-Мынь Цин.

– А что же тут мудреного-то, – сказала старуха. – Еще в старину говаривали: «Когда входишь в дом, не спрашивай хозяев, хороши у них дела или плохи. Взгляни на их лица и тут же узнаешь». Да, я умею разгадывать и не такие загадки.

– Есть у меня одно дельце, – сказал Си-Мынь Цин. – И если вы, мамаша, разгадаете его, я дам вам пять лян серебра.