Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и выросла та, которую позже назвали Мариной, с мыслью, что ее блестящие знания — это единственное приданое, которым она сможет привлечь будущего защитника и покровителя. Мальчишки-одногодки ее не интересовали — она училась, строя базу для будущей прочной и надежной семьи. Да и мать постоянно нагружала ее домашними делами, бдительно следя за тем, чтобы у нее не оставалось времени на детские романы.
В институте, когда та, которую позже назвали Мариной, с восторгом нырнула с головой в незнакомый ей доселе водоворот дружбы и взаимопонимания, мать поначалу заволновалась. Понеслись выговоры за поздние возвращения домой и упреки в невнимании к дому, умножились разговоры о цели в жизни и о достойном поведении… Но когда первая, а за ней и вторая сессии были сданы без единой четверки и в рассказах дочери о новых друзьях не стало то и дело повторяться одно и то же мужское имя, мать заметно расслабилась, и жизнь их потекла… нет, не по-старому.
У той, которую позже назвали Мариной, были теперь не ежедневные, а еженедельные обязанности, а как уж она их по дням распределяла — ее дело. Если намечался какой-нибудь день рождения или поездка на природу, она обычно накануне выполняла по-стахановски двойную норму домашней работы и с чистой совестью уходила гулять. Домой она все же никогда не возвращалась позже полуночи — знала, что мать будет сидеть и ждать ее, даже если на следующий день ей нужно было работать в первую смену.
Ближе к концу института, где-то на четвертом курсе, мать вдруг начала расспрашивать ее о парнях из ее студенческой компании. Сначала ненавязчиво — стоило ей упомянуть в разговоре какое-нибудь имя, как мать — словно невзначай — задавала вопрос: «А откуда он сам-то будет?», или «А как он учится?», или «А что это ты раньше о нем не говорила?». Ничего не подозревая, та, которую позже назвали Мариной, отмахивалась с досадой: «Да какая разница, откуда он, ты лучше послушай, какую он нам на 8 марта поздравительную речь сказал!».
На пятом курсе мать, однако, отбросила в сторону всякие ухищрения и заговорила прямо. О том, что учеба успешно заканчивается, работой ее распределение обеспечит — самое время подумать о создании семьи. Та, которую позже назвали Мариной, отшучивалась: «Мама, мне, что, пойти самой кому-нибудь предложение сделать?». Мать упрямо твердила, что у парней уже тоже наверняка женитьба в планах стоит — нужно только присмотреться, выбрать самого надежного и ненароком дать ему понять, что из нее выйдет замечательная жена и хозяйка. Та, которую позже назвали Мариной, только плечами пожимала — к своим друзьям-ребятам она уже четыре года присматривалась, и ни разу не возникло у нее желания выделить каким-то образом любого из них.
К тому времени то первое, летнее увлечение ею первого парня на потоке уже, как ей казалось, прошло, и ей было неприятно даже вспоминать о том тщеславном удовольствии, которое ей это увлечение доставило. Особо она не переживала, поскольку сама никаких глубоких чувств к нему не испытывала и за столь короткий промежуток времени даже привязаться к нему не успела — да и диплом на носу был, занимая все ее мысли и чаяния.
Затем, после зимней сессии замаячила перед ней прощальная благодарственная речь.
И краса факультета вновь почтил ее своим вниманием.
И однажды вечером напросился к ней в гости, познакомившись, таким образом, с ее матерью.
До тех пор та, которую позже назвали Мариной, дома ни разу о нем не говорила. Ей казалось смешным даже думать о том, что она — да, отличница, но не спортсменка, не активистка, не душа компании — может вызвать настоящий интерес у столь выдающегося молодого человека. Так, пожалел летом глупую однокурсницу, жизни не знающую, а потом общее поручение их ненадолго связало. Поэтому для ее матери появление гостя в доме оказалось полной неожиданностью.
На нее он произвел столь же неотразимое впечатление, что и на преподавателей со всем деканатом вместе взятым. Пожалуй, даже еще более сильное — преподавателям ему негде было демонстрировать острый хозяйский глаз. В тот же вечер мать устроила ей допрос с пристрастием.
— Ты, что, с ним встречаешься? — спросила она напрямик, когда та, которую позже назвали Мариной, проводив настойчивого гостя, вернулась домой.
— Что-то вроде этого, — уклончиво ответила она, и, вспомнив ставший в последнее время пристальным интерес матери к ее знакомым-парням, быстро добавила: — Но это совсем не то, что ты думаешь.
— А я пока еще не знаю, что думать, — возразила ей мать. — И давно вы встречаетесь?
— Мама, да мы толком и не встречаемся, — запротестовала та, которую позже назвали Мариной. — Он меня просто изредка домой провожает. Летом вот на одном заводе на практике оказались, и теперь нам вместе выступать на вручении дипломов — вот и все.
— Ну, просто так домой не провожают, — заметила мать. — Да еще и с лета. Мне, например, сегодня показалось, что у него к тебе серьезный интерес — вот и пришел, как положено, с родителями познакомиться, да посмотреть, как ты живешь.
— Мама, честное слово, — усмехнулась та, которую позже назвали Мариной, — ты словно из прошлого века. Того и гляди, захочешь, чтобы он вместо себя сватов прислал.
— А что, уже и об этом речь шла? — вскинулась мать.
Та, которую позже назвали Мариной, поняла, что сама загнала себя в ловушку.
— Да это так — к слову пришлось, — буркнула она, отводя глаза.
— Ну, уж нет, ты давай — не юли! — В глазах матери загорелся охотничий огонек. — Он тебе уже предложение сделал?
— Ну…. в общем… был такой разговор, — неохотно призналась та, которую позже назвали Мариной.
— И что ты ответила? — допытывалась мать.
— Да ничего я не ответила! — бросила в сердцах та, которую позже назвали Мариной. — Мне все это, как снег на голову, свалилось. Мне диплом писать нужно, а тут… такие сюрпризы.
— Диплом тебе дадут — никуда не денутся, — уверенно заявила мать, — а это — дело серьезное. Возможно, ты сейчас свою жизнь на много лет вперед определишь. — Помолчав, она добавила: — Так он тебе нравится или нет?
— Ну…. нравится, — пожала плечами та, которую позже назвали Мариной. — Так он всем на потоке нравится. И преподавателям тоже. Но я же его совсем не знаю! И уж точно не люблю, — решительно произнесла она, решив, что этой фразой разговору положен
