RAEM — мои позывные - Эрнст Кренкель

Спихнули в воду большую глыбу льда, чтобы переправиться на ней, как на плоту, но попытка оказалась неудачной — смельчак принял ледяную ванну.

Легко представить огорчение лучшей части рода человеческого!

Для меня известие о неожиданной трещине тоже было не радостным. Как манну небесную я ждал самолета. Мне позарез нужны были аккумуляторы.

Конечно, нежданная водная преграда была преодолена — на рысях была доставлена шлюпка-ледянка. Дорогих женщин с детьми привезли к самолету, а я получил мои не менее дорогие аккумуляторы.

В тот день, к нам, наконец, пробился молодой летчик комсомолец Анатолий Ляпидевский. Это был трудный полет. В хаосе ледяных глыб и ропаков искать лагерь с воздуха было не легче, чем иголку в стоге сена. От мороза запотевали, летные очки, и Ляпидевский прилетел в пыжиковой маске, защищавшей лицо, но ухудшавщей видимость. По его признанию, такой маленькой площадки, 450 Х 150 метров, он в своей летной жизни не видел. Машина у Ляпидевского была тяжелая, и посадить ее на наш ледовый аэродром, наверное, не удалось бы, если бы не упорная тренировка пилота. Взлетая со своего аэродрома, он, возвращаясь на него, приземлялся на немыслимо крохотный пятачок, специально отмеченный сигнальными флажками.

Появление Ляпидевского в лагере Шмидта сразу же ввело этого замечательного молодого человека в число лучших полярных летчиков мира. Мир требовал подробностей, но… у журналистов было слишком мало информации о том, что же представляет собой Ляпидевский, не говоря уж о невозможности взять у него интервью.

Привожу рассказ репортера «Правды» Льва Хвата, как он добывал нужную информацию:

— Вскочил в газик, спешу в Аэрофлот. Занятия давно кончились, но где-то на четвертом этаже застаю сотрудника отдела кадров. И вот у меня в руках тоненькая папка: «Краткая автобиография пилота А. В. Ляпидевского». Заглядывая в листок, диктую по телефону редакционной стенографистке: «Летчику Анатолию Васильевичу Ляпидевскому двадцать пять лет… Да, да, только двадцать пять… Абзац. Он родился в 1908 году, в семье учителя. Двенадцати лет ушел на заработки в станицу Старощербинскую на Кубани, почти четыре года батрачил. Осенью 1924 года переехал в город Ейск, там вступил в комсомол. Больше года работал на маслобойном заводе. Районным комитетом комсомола был направлен в авиационную школу… Записали? Продолжаю. Абзац. В 1929 году Анатолий Ляпидевский успешно окончил школу морских летчиков. Был оставлен инструктором в авиашколе. Опять абзац. В марте 1933 года перешел на службу в гражданский воздушный флот. Работал на авиалиниях Дальнего Востока, затем переведен в полярную авиацию. Записали? У меня пока все…»

С Ляпидевским в дальнейшем у нас сложились отличные отношения. Толя — милый, душевный и на редкость доброжелательный человек. Вот к кому подходит сравнение человека с математической дробью, числитель которой — мнение о нем окружающих, а знаменатель — мнение о самом себе.

Хорошо помню, как через пять лет после нашего спасения, в 1939 году, мы получали с Ляпидевским Золотые Звезды Героев Советского Союза. Дело в том, что звание Героя Советского Союза было учреждено 16 апреля 1934 года, а знак отличия — Золотая Звезда — появился в 1939 году. Судьба свела нас в один и тот же день в Кремле. На обороте каждой Золотой Звезды имеется очередной номер. Когда мы вышли из ворот Спасской башни на Красную площадь, я сказал:

— Толя, ты только подумай, Звезды будут получать еще тысячи людей. Все они, разглядывая номер на оборотной стороне, будут вспоминать тебя, потому что на твоей Звезде номер первый.

Ляпидевский улыбнулся и промолчал. Моя возвышенная тирада его явно смутила.

Когда мы возвращались из Арктики, Толю прозвали «дамским летчиком». Прозвали его так потому, что оп вывез из лагеря десять взрослых женщин и двух маленьких девочек, а прозвище пристало плотно еще и потому, что был Ляпидевский холост и любое красноречие бессильно описать то внимание, которым одаряла Героя номер один прекрасная половина рода человеческого. По непроверенным слухам, письма и нежные записки носили нашему Толе, чуть ли не бельевыми корзинами.

Меня обуревала черная зависть.

Однажды в одном из подмосковных городов группа челюскинцев, в том числе и Ляпидевский, чудным летним вечером выступала в зеленом театре. Все челюскинцы и местные власти — за столом на сцене. Напротив нас, на скамейках — зрители, в том числе и моя жена.

Стол президиума был длинным, и на противоположном от меня конце сидела красивая молодая женщина, секретарь городского комитета комсомола. Кто-то произносил очередную речь, и вдруг я вижу, как эта симпатичная молодая особа что-то пишет, а затем из рук в руки по столу президиума пошла записка, и странное дело — записка оказалась адресованной не Толе Ляпидевскому, а мне.

Не разворачивая записки, я с торжествующим лицом показал ее жене: вот, мол, не одному Толе получать записки от интересных женщин! Однако, прочитав записку, я свернул ее, положил в карман и постарался, чтобы по моему лицу жена не поняла, что в ней написано. На обратном пути жена учинила допрос:

— Что за записку прислала тебе эта красивая дамочка?

— Ай, ничего интересного…

Но жены остаются женами. Записку пришлось показать. Она была лаконична и впечатляюща:

«Товарищ Кренкель, пришлите мне, пожалуйста, папиросу!»

Да, соперничать с Толей Ляпидевским было не просто… На следующий день после приземления Ляпидевского «Правда» сообщила об этом скромно и коротко: положение дел по спасению обстояло так, что кричать «ура» было еще рано. Одновременно появилось сообщение Правительственной комиссии:

«Комиссия решила дополнительно отправить в Уэллен через Владивосток известного летчика Болотова с самолетом Т-4, имеющим небольшую посадочную скорость. До Владивостока Болотов проследует поездом, а дальше на пароходе».

Летчик Ф. Е. Болотов имел редкий по тому времени опыт, опыт трансатлантического перелёта в Америку через Тихий океан.

Этот нашумевший перелёт произошёл еще в 1929 году на самолете АНТ-4 «Страна Советов». Первый пилот С. А. Шестаков, второй Ф. Е. Болотов, штурман Б. В. Стерлигов и бортмеханик Д. В. Фуфаев пролетели над всей страной, затем над Тихим океаном. Последнюю часть пути на одном моторе, так как второй вышел из строя.

Вот этот драгоценный опыт Болотов и должен был использовать для спасения челюскинцев.

8 марта в «Правде» появилось сообщение о том, что на Аляске Гарри Блюнт, арктический летчик общества воздушных сообщений «Пасифик Аляска Эйруэйс», намерен вылететь на помощь челюскинцам. Я не случайно упоминаю об этом сообщении. В те времена советские полярные летчики не раз оказывали помощь американским коллегам. Когда начался поход «Челюскина», в попытке совершить кругосветное путешествие потерпел аварию американский пилот Маттерн. На помощь ему немедленно вылетел С. А. Леваневский, доставивший американца на Аляску. Погибшего Эйльсона разыскал другой наш полярный пилот — М. Т. Слепнев.