История Парижской Коммуны 1871 года - Проспер Оливье Лиссагарэ

— Пусть седые выйдут из строя, — скомандовал генерал Галифе, который руководил казнью. Число вышедших седоволосых федералов равнялось ста одиннадцати!

Их положение отягчало то, что они были современниками июня 1848 года.

Существует новая ретро–синоптическая теория, которая уводит нас в далекое прошлое.

Брюссельская газета «Либерте» опубликовала следующее заявление, подписанное очевидцами событий, которые происходили в Ла Муэтте 26‑го мая 1871 года:

«26‑го мая мы составили часть колонны пленников, которая покинула в 8 утра бульвар Малешерб и отправилась в Версаль. У замка Ла Муэтте была сделана остановка, где генерал Галифе, спустившись с лошади, прошел мимо наших рядов и отобрал часть пленников. Он указал солдатам на 83 мужчин и трех женщин. Их отвели к насыпи укреплений и расстреляли на наших глазах. После этого генерал сказал нам: — Меня зовут Галифе. Ваши газеты в Париже меня достаточно ославили. Теперь я беру реванш.

Оттуда мы пошли в Версаль. Во время этого перехода нам пришлось снова наблюдать ужасающие казни двух женщин и трех мужчин, которые, упав от истощения, не могли поспеть за колонной, и были заколоты штыками городовыми, сопровождавшими колонну».

Под заявлением стояли подписи двенадцати человек с указанием профессий и адресов.

Колонна пленников остановилась на авеню Урик и выстроилась по четыре–пять человек в шеренги на тротуаре у дороги. Генерал, маркиз де Галифе и члены его штаба спешились и стали производить осмотр строй пленников слева и вблизи от того места, где стоял я. Медленно двигаясь вдоль рядов, словно инспектируя их, генерал периодически останавливался и хлопал человека по плечу или вызывал его из заднего ряда. В большинстве случаев, без дальнейших разговоров, отобранного пленника отводили в центр дороги, где вскоре сформировалась отдельная небольшая колонна…. Эти пленники, очевидно, знали, что настал их последний час, и было ужасно интересно наблюдать различие в их поведении. Один, уже имевший ранение, в рубашке, пропитанной кровью, опустился на дорогу и стонал от боли, другие беззвучно плакали. Два солдата, предполагаемые дезертиры, бледные, но сохранявшие присутствие духа, общались с другими пленниками, как будто были знакомы с ними раньше. Некоторые вызывающе улыбались…. Ужасно было наблюдать, как один человек отбирает группу себе подобных, чтобы предать ее через несколько минут насильственной смерти без всякого суда…. В несколько шагах от меня офицер, верхом на коне, указал генералу Галифе на женщину и мужчину, как особо опасных преступников. Женщина, вырвавшись из строя, бросилась на колени и распростерла руки, вымаливая пощады и доказывая свою невиновность в эмоциональных выражениях. Генерал выдержал паузу, и затем с непроницаемым лицом, в бесстрастной манере сказал: — Мадам, я побывал во всех театрах Парижа, ваша игра меня не впечатляет (ce n’est la peine de jouer la comedie)…. Я последовал за генералом вдоль строя, все еще оставаясь пленником, но удостоенный специального эскорта виде двух верховых стрелков, и попытался определить, что руководило им в выборе жертв. В результате наблюдений я пришел к выводу, что в этот день не везло тем пленникам, которые были заметно выше ростом, неряшливее, чище, старше или некрасивее, чем соседи по строю. Один пленник, особенно, поразил меня тем, что был обязан своим скорым освобождением от этого бренного мира своему сломанному носу. Не будь этого, он располагал бы обыкновенным лицом, а рост не позволял ему скрыть свое увечье. К отобранным пленникам вызвали расстрельную команду, а колонна возобновила движение, оставив жертвы позади. Через несколько минут позади нас началась беспорядочная стрельба, продолжавшаяся около четверти часа. Так осуществлялась казнь скопом этих бедняг, приговоренных к смерти. («Дейли ньюс» от 8‑го июня 1871 года).

Вчера (в воскресенье 28‑го мая) около часа появился генерал галифе во главе колонны пленников из 6 000 человек. В их измученных лицах и потупленных взглядах нельзя было заметить не искорки надежды. Они явно приготовились к худшему и равнодушно тащились, словно не стоило идти в Версаль только для того, чтобы быть расстрелянным, в то время как немедленная казнь избавила бы их от страданий. Казалось, Галифе придерживался того же мнения, и остановил колонну чуть дальше Триумфальной колонны. Он отобрал 82 человека и немедленно расстрелял их. Вскоре после этого в парк Монсо привели группу из двадцати пожарных и расстреляли. («Таймс» от 31‑го мая 1871 года).

XXXVI

Вот копия письма, присланного мне из версальского генштаба, которое, вероятно, еще хранится там под номером 28.

Начальнику генштаба.

Генерал, меня ошибочно приняли за господина Бофона, и это раздражает меня, тем более что его небрежение приписывают мне.

Разумеется, я не терял времени в течение этих пятнадцати дней. Я организовал целый легион бойцов. Им приказано разбежаться при приближении войск, и, таким образом, внести беспорядок в ряды федералов.

Средства, рекомендованные Комитетом А, вероятно, осуществимы. Я воспользуюсь ими. Можно сделать очень многое всего лишь с тысячью пьяниц.

XXXVII

Вот, согласно весьма приблизительному отчету генерала Апперта, контингент, обеспеченный за счет различных профессий.

528 ювелиров, 128 производителей картона, 210 шляпников, 328 плотников, 1 065 служащих, 1 491 сапожник, 206 портных, 172 позолотчика, 636 мебельщиков, 1 598 торговых служащих, 98 инструментальщиков, 227 жестянщиков, 224 литейщика, 182 гравировщика, 179 часовщиков, 819 наборщиков, 159 печатников по цветной бумаге, 106 учителей, 2 901 поденщик, 2 293 каменщика, 1 659 столяров, 193 кружевниц, 863 маляра, 106 переплетчиков, 283 скульптора, 2 664 кузнеца и механика, 861 закройщиков, 347 кожевников, 157 формовщиков, 766 каменотесов.

Примечательно дело шпиона из От—Бруйер, из–за которого уже осудили несколько человек. Шпион — юноша двадцатилетнего возраста, уже не дитя, как утверждали реакционеры, — производил корректировку обстрела противником позиций федералов. Представ перед военным трибуналом, состоявшим из командующего армейским корпусом Ла Сесилии, делегата от Коммуны Жоаннара и командиров всех батальонов, он признал, что получил от версальцев план позиций федералов и получил за услуги двадцать франков в вознаграждение. Его приговорили к смерти единогласно. Во время казни Жоаннар и Грандье, адъютант Ла Сесилии, разъяснил осужденному, что его могут простить, если он сообщит имя сообщника, проживавшего в Монруже. Тот ответил: — Вы разбойники. Je vous emm… — Этот факт, в одиозном искажении, вменили несправедливо в вину как Жоаннару, так и Серизи, одному из пленных, расстрелянных в Сатори. Великий поэт обязан непризнанием самому себе.

Примечания автора

1. Префект полиции Пьетри дает показания: — Несомненно, революция могла бы преуспеть в этот день, ибо толпа, окружившая Законодательное собрание 9‑го августа состояла из людей, подобных тем, которые справляли триумф 4‑го сентября. — Расследование событий 4‑го сентября, т.1, стр.253.

2. Следует иметь в виду, что, когда я привожу слова наших противников, их парламентские запросы, воспоминания, сообщения и истории, то не пользуюсь словами и поступками, которые не подтверждены ими самими, их документами или соратниками. Когда я говорю: Тьер видел, Тьер понимал, то это означает, что сам Тьер говорил: — Я видел, стр.6, Я знал, стр.11, т.1. Расследование актов правительства национальной обороны. То же касается всех актов и слов официальных лиц и персонажей враждебной стороны, которые я цитирую.

3. См. свидетельство маркиза Талюэ, докладчика Комиссии, уполномоченного проверить знаменитую депешу, которая предопределила голосование за войну. Расследование событий 4‑го сентября, т.1, 121–124.

4. Доклад Мильера о событиях 31‑го октября.

5. Это, однако, не помешало ему совершить секретную миссию во время Крымской войны. Наполеон III отправил его с предложением англичанам предать Турцию, ограничив войну обороной Константинополя.

6. Расследование событий 4‑го сентября, Жюль Браме, т.1, стр.201.

7. Там же, т. 2, 194

8. Там же, стр.313

9. Там же, т. 1, стр.330

10. В своем официальном докладе Жюль Фавр с целью обелить правительство не постеснялся признать ответственность за миссию, которую, по его словам, он предпринял тайком от своих коллег.

11. Расследование событий 4‑го сентября, страницы Гарнье, т. 1, стр.445.

12. «Постоянно встречаясь с обеспокоенным населением, которое требовало ответы на вопросы, что происходит, каковы планы правительства, что оно предпринимает, мы были вынуждены прикрывать его. Мы говорили, что оно делает все возможное, что оно полностью предалось обороне, что командующие армиями преданы долгу и действуют энергично… Мы утверждали это без знания обстановки и без веры в положительный исход. Мы ничего не знали». Расследование событий 4‑го сентября, Корбон, т. !, стр.375.