Массовка - Владислав Выставной

Массовка слилась воедино?

Аня… Она где-то там… Но после – самое важное сейчас происходит внизу.

Там, на арене, у подножия шатких трибун стоит человек – голый по пояс, с длинными лоснящимися космами волос. За его спиной – еще кто-то, на коленях, сгорбленный…

Массовка замерла в предвкушении. Это не просто развлечение. Во всем происходящем – сакральный смысл, понять который непросто, вернувшись из далекой реальности. Надо просто созерцать – и ждать…

– Достойные! – негромко произнес Херувим, но слова его с готовностью подхватило эхо. – Я обращаюсь к вам так, потому что сегодня мы расстанемся с последним колеблющимся… Это будет позже. А сейчас мы должны решить, что делать с отступниками.

Херувим сделал шаг в сторону, и стало видно: коленопреклоненных фигур две. Одна мужская, другая женская. Лиц «отступников» не видно, они теряются в зыбком мареве, искажающем пространство, размеры и само время.

И только голос Херувима отбивает собственный счет секундам, как метроном, который решил, что вправе управлять временем.

– Мы просили Хозяина ниспослать нам самые мучительные испытания. И он услышал нас.

Низкий, одобрительный гул пробежал по трибунам. Соседи бормотали что-то, трясли кулаками, скулили, рыдали. Сам Артемий почувствовал, что да – массовка переживает ужасные испытания. Может, дело в этой атмосфере, в этом зелье, которое сыпали в огонь? Этот запах, витавший в воздухе, казался знакомым. Похоже на порошок, что используют шаманы в своих встречах с духами умерших.

Неужели он, вместе со всей обезумевшей массовкой, безвозвратно погрузился в мир, откуда нет дороги назад? В котором самое ничтожное явление жизни может обернуться непроходящим кошмаром?!

На него пялились со всех сторон – со страхом, с сочувствием, со злобой. Артемий не сразу осознал, что он кричит во всю глотку срывающимся голосом. А все смотрят на него и ждут – когда прекратится звук, прервавший речь великого мессии.

Херувим тоже терпеливо ждал. Тем более, что к Артемию присоединился еще кто-то. Только не криком – надрывным рыданием, переходящим в бессвязное бормотание…

Наверное, так и проходило это непрекращающееся испытание.

Снова тишина. Херувим продолжил, как ни в чем ни бывало.

– Хозяин видит и слышит нас. Спасение близко. Только тьма не желает нашего воскрешения. Она хочет поглотить путь, что осветил для нас Хозяин. Она ненавидит нас, как только может тьма ненавидеть свет…

Массовка рычит – дружно, как огромный рассерженный зверь. И те, двое, у ног Херувима вздрагивают, подымают испуганные лица.

Старик.

Аня.

Артемий в оцепенении смотрел на них и не мог пошевелиться – тело отказывалось служить ему, словно потеряв всякую с ним связь. Происходило что-то невозможное, немыслимое…

Лицо Херувима дрогнуло, он заговорил громко, с надрывом, срываясь на крик:

– Сколько долгих ночей мы провели в страхе, ожидая смерти! Сколько раз мы просыпались, понимая, что нас стало меньше! Какой ужас, какую боль мы перенесли, глядя на наших растерзанных братьев!

Массовка ревела. Но она была не в силах заглушить голос Херувима.

– Вспомните, как мы искали ночного убийцу! Да, мы нашли его, да – он получил то, что заслуживал! Но все оказалось страшнее, хуже, чем мы думали! Он не просто убивал – он приносил жертвы силам тьмы! И как оказалось – он был не один! Его последователи проникли в наши ряды! Он молились вместе с нами – а по ночам убивали, убивали, убивали, принося новые жертвы! Но мы их нашли! Вот они! Зло, воплощенное в мужском и женском начале, страшное, объединившееся зло…

Массовка не слушала распаленного оратора. Она питалась его эмоциями, словно заряжаясь ненавистью. В рядах возникали вялые драки, какие-то беспомощные свалки. Статисты колотили, душили друг друга, царапались и кусались – не в силах, почему-то, причинить реальный вред.

Что-то здорово ослабило их волю.

Херувим продолжил – теперь уже более тихим, усталым голосом:

– Они говорят умными словами. Они ловко уворачиваются от обвинений. Они убеждают, что ничего не имеют против нашей веры. Еще бы: они – словно паразиты, проникшие в наше сердце. Они хотели уничтожить нас изнутри, исказив смысл, омрачив веру. Сегодня мы поставим точку в их злобном еретическом деле… Вновь обращенный, подойди!

Артемий не понял, как оказался на ногах, как приблизился к этому страшному жрецу, нависшему над близкими ему людьми.

– Сегодня ты станешь одним из нас, – глядя ему в глаза, произнес Херувим. – В твоих руках – праведный огонь. Им ты избавишь нас от врага, а его – от службы тьме…

– Почему – огонь? – глухо спросил Артемий и с ужасом вспомнил дымок над трубой крематория.

– Ты знаешь, – сказал Херувим и обратился к массовке. – В знак возвращения к нам нашего брата, один из еретиков останется в живых. Пусть наш брат сам решит – кто!

Артемий смотрел на Старика, на Аню – и не видел в их лицах ничего, кроме отчаяния. Похоже, они даже не узнали его.

Кто, кроме самого дьявола может так ставить вопрос: кого оставить в живых – своего учителя или любимую девушку? Вопрос, не имеющий ответа. Очередной тупик.

– Это не будет казнью! – кричал Херувим. – Свету не нужны бессмысленные убийства, нет! Это будет новая – но другая, очистительная жертва!..

Артемий бросился к Ане, встал на одно колено и принялся трясти ее, приводя в чувство. Бесполезно: девушка смотрела сквозь него и только шевелила губами, безмолвно произнося какие-то слова.

– Не трать силы… – прохрипел старик. – Эти безумцы все равно прикончат нас.

– Что здесь происходит?! – Артемий неловко отполз к Старику. – В чем вас обвиняют?

– Это не важно, – пробормотал Старик. – Им нужны жертвы – вот и все. И нами дело не закончится. Это страшно… Убили охранника, убили Данилу…

– Но он же…

– Он сломался… Они его сломали – и повели, как барана, на убой… Кому-то – ты знаешь кому – нужны эти жертвы. Массовка просто не в силах сопротивляться. Да она и не хочет сопротивляться – это игра ее забавляет. Похоже, я попал в точку…

Старик улыбнулся. И это было страшнее всего.

– Надо уходить! – Артемий тряс Старика за плечи. – Охраны нет! Слышишь – мы свободны!

– Ты ничего не понял… – Старик покачал головой. – Мы не свободны. Нас просто нет. Мы – отмирающие клетки массовки. Не больше…

Херувим кричал:

– Жертва во имя света! Как это прекрасно! Мы, массовка – мусор, грязь, перегной, на котором должно взойти что-то настоящее, чистое! Наши смерти – это ничтожные капельки силы, которая перетечет в одного-единственного, того, кто и станет настоящим СПАСЕНИЕМ…

Массовка бесновалась.

Херувим медленно повернулся к Артемию. Он нависал над ним, над жертвами, лицо его было бледно и мертво.