Причина времени - Аксенов Геннадий Петрович

Эти прямо противоположно направленные процессы предопределили с начала венда другой процесс, не сводящийся к длению и делению времени, а некое замедление, изменение скорости времени. Две разных скорости дают возможность сравнения. Чувство времени само по себе возможно, только если есть сравнение. Опираясь на один чрезвычайно однообразный, абсолютный, ни от чего внешнего не зависящий, как мы неоднократно уже видели здесь, основной ритмический процесс, организм сможет его ощутить, только если есть другая скорость времени. Та состоящая из двух отрезков прямой геометрическая модель, которую изобрел Галилей для описания движения тел посредством затраченного на него времени, живая природа “изобрела” уже давно. Модель реально существует в чувстве времени, которое есть не что иное, как расщепление его единого потока на две линии, на две разные скорости деления дления, и на сравнении двух не одинаковых скоростей течения дления.

Вероятно, процентное соотношение в пределах одного организма делящихся и неделящихся клеток определяет меру чувства времени и является видовым признаком. В эволюционном ряду это временное поведение разветвлялось, усложнялось.

Палеонтология показывает, что есть, собственно говоря, два основных типа эволюции. Эволюция прокариот заключается в увеличении количества функций, когда организмы, сами абсолютно неизменные, изменяют окружающую среду. Они совершенно, никоим образом не отделимы от окружающей среды, их можно рассматривать только заодно с местом своего обитания, это единая система. Железобактерии увеличивают концентрацию железистых минералов в данной местности и эта их функция не является питанием в обычном смысле, а выполнение геохимической функции в биосфере, ее строительство. Это тип эволюции прокариот, Мира № 1-3, мира живого вещества, без которого не идет ни один геохимический процесс на актуальной поверхности планеты.

Второй тип эволюции – все события сосредоточиваются не только вне организма, хотя тесное взаимодействие со средой не обрывается, но с изменениями внутри организма, с изобретением органов и связей внутри организма. Это клетка эвкариотная, Мир № 1-2, мир живого существа, находящегося в промежуточном положении развития и усложнения. Это дарвинский мир.

В течение обыденного, то есть канонического времени 0,7 миллиарда лет назад произошло наращивание слоев, наравне с Миром № 1-3 появился Мир № 1-2, а затем 1 млн. лет назад – Мир № 1-1. Это не означает рождения одного мира из другого, потому что, как уже говорилось, между клеткой прокариотической и клеткой эвкариотической нет никаких промежуточных ступеней. Здесь разрыв. К тому же всякая эволюция рассматривает любое изменение организмов в качестве биологического события, как развитие “древа жизни”, даже такой антидарвинский тип эволюции, как например, теория номогенеза Л. Берга.( Берг, 1922). Тогда как на самом деле в рамках биосферики рассмотрение организма вне среды для одноклеточных есть гигантское упрощение, согласно ей происходит эволюция биосферы, всей геологической оболочки сразу. Изменяется биосфера целиком. И возможно, эволюция органов внутри живого существа есть протест против этого изменения, отказ от такого типа эволюции, с точки зрения человека бессмысленного и тупикового, хотя как этап и необходимого, поскольку прокариоты создают среду обитания, разнофазное состояние вещества и трехмерное состояние пространства.

Таким образом, мы обязаны помнить об этой идеализации и отвлечении от подлинного временного и пространственного смысла, говоря об эволюции. Такой идеализацией является рассмотрение перехода от одного типа клеток к другому – от делящихся к неделящихся, интересующих нас здесь только в одном аспекте – во временном, естественно. Если дарвинская эволюция объяснила механизм изменений, не принимая во внимание направление или такие антропоморфные понятия как прогресс – регресс, то другой тип эволюции объясняет направление в ней, заключающееся несомненно в прогрессивном движении. А именно – в появлении разумной жизни.

Вспомним одно из 20 важнейших эмпирических обобщений, которыми Вернадский описывает новое естествознание, а именно 14-е, – принцип Д. Дана, иначе называемый цефализацией. Тот наблюдал эволюцию ракообразных, на основании которой затем сделал следующее заключение: в течение эволюции любые органы могут измениться и преобразоваться, крыло может стать ластом, лапой, рукой, может и редуцироваться, превратиться в рудимент, практически исчезнуть, но никогда при всех превращениях не исчезает и не деградирует головной мозг. Какие бы приключения в органах не происходили, с течением долгих миллионов лет мозг у живых существ только растет. Голова обособляется, растет количество нервных узлов и клеток, их упаковка и дифференцировка улучшается. Этот процесс Дана и назвал цефализацией. Однажды достигнутый живой природой уровень нервной организации никогда не снижался. Появившись в кембрии, мозг с тех пор только увеличивался относительно других частей тела в весовом отношении и совершенствовался в смысле внутреннего строения.

Что же происходит в процессе цефализации с точки зрения времени? Ясно, то среди всех специализированных клеток нервные клетки – самые высокоспецифичные. Это – конец дифференциации, вершина. Нейроны не делятся на протяжении всей жизни индивида. И следовательно, в отличие от всех остальных как-то двигающихся во времени клеток они обладают памятью, чего совершенно лишены одноклеточные. Нетрудно видеть, что любая нервная клетка, даже в самом первоначальном своем составе в организме, в виде ганглий или стрекательных клеток, есть принципиальное изменение для жизни во времени. Это окончательное прощание с “рекой времени”. Теперь волны времени обтекают такую клетку, остающуюся равной себе самой на протяжении всей жизни организма, который продолжает другими своими органами плыть по этой реке. Клетка, обладающая уже не генетической, а функциональной, оперативной памятью о своем прошлом, имеет возможность управлять работой всех органов не автоматически, по записанной генетически информационной программе, как это происходит в одноклеточном организме, но на другом уровне, с использованием приобретенного в течение жизни опыта. Появилась некоторая степень свободы.

Нетрудно видеть, что появляется возможность использования времени для создания внутри организма следящей системы, контролирующей по числу делений определенные процессы. Время становится элементом управления.

И наконец, на уровне человека этих клеток становится настолько много, что созданная ими среда управления переходит в новое качество. Происходит не просто управление всеми внутренними процессами нервной системой с помощью главного процесса – дления и деления времени, но и осознание времени. С развитием мышления железная последовательность временных процессов исключается из работы сознания, появляется возможность охватить все прошлое, настоящее и будущее своего организма, использовать прежний опыт и предвидеть развитие. Начинается новый этап эволюции, на месте биосферы появляется ноосфера, появление которой ученые, впервые описавшие этот феномен, Эдуард Леруа, Пьер Тейяр и Вернадский, называли его по своей значимости и масштабности вторым событием после “оживления Земли”. (Тейяр де Шарден, 1987).

Появляется мышление, язык и грамматические формы языка, отражающие вполне определенно новое явление – сознание времени.

Невозможно даже учесть всех следствий этого события, но с пространственно-временной точки зрения оно означает:

1. связность прошлого, настоящего и будущего.

2. возможность предвидения, то есть начинается вторжение будущего в настоящее, учет и анализ проектов и понятие о должном. Возможность морали основана на представлении о высшем нравственном долге, не существующем в наличии, в настоящем, но могущем быть осуществленном в будущем как идеал.

3. некоторая форма обратимости.

4. возникновение науки, связанной с использования в качестве основного инструмента для количественного описания времени как числового ряда. Человек использует для измерения внешних процессов свои внутренние “пункты одновременности”, то есть количество мгновенных безразмерных точек на линии времени, соответствующих длительности любого процесса, раскладывающейся на ряд вещественных чисел. (Бергсон, 1923).