Сент-Экзюпери - Марсель Мижо

Я был вынужден избрать иную профессию-научился водить самолеты. Я летал понемногу по всему свету. И география действительно мне порядком пригодилась. С первого взгляда я научился отличать Китай от Аризоны. Это особенно полезно, когда заблудишься ночью.

Благодаря моей профессии я всю жизнь сталкивался со множеством серьезных людей. Я долго прожил среди взрослых. Я наблюдал их вблизи. Это мало улучшило мое мнение о них.

Когда мне встречался какой-нибудь взрослый, казавшийся мало-мальски разумным, я проверял на нем впечатление от рисунка номер 1, который всегда хранил. Меня интересовало, насколько этот взрослый понятлив на самом деле. Но всегда получал ответ; «Это шляпа». И тогда я не говорил с ними ни об удавах, ни о девственном лесе, ни о звездах. Я опускался до его уровня: говорил с ним о бридже, о гольфе, о политике и галстуках. И взрослого радовало знакомство со столь рассудительным человеком.

Так жил я одиноко, и мне не с кем было по-настоящему поговорить до аварии, постигшей меня шесть лет назад над Сахарой. Что-то сломалось в моем моторе. А так как со мной не было ни механика, ни пассажиров, то надо было попытаться произвести сложную починку самостоятельно. Дело шло о жизни и смерти. Запаса воды хватало едва на восемь дней.

В первый вечер я уснул на песке в тысяче миль от обитаемой земли. Я был оторван от всего более, чем потерпевший кораблекрушение на плоту посреди океана. Представьте же мое удивление, когда на заре меня разбудил странный тоненький голосок. Он произнес:

– Пожалуйста... нарисуй мне барашка!

Я вскочил, как если бы с ясного неба ударил гром. Хорошенько протер глаза. Огляделся. И увидел совершенно необыкновенного человечка, серьезно глядевшего на меня. Вот его портрет, лучший из тех, которые мне впоследствии удалось нарисовать. Мой рисунок, разумеется, куда хуже очаровательного оригинала. Но это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые помешали мне стать художником, и я так и не научился ничего рисовать, кроме удава в профиль и в разрезе.

Выпучив от удивления глаза, я уставился на представшее мне видение. Не забудьте, что я находился в тысяче миль от какого бы то ни было жилья! А между тем мой человечек не выглядел ни смертельно усталым, ни умирающим от изнурения, ни изнывающим от жажды. Он ничуть не походил на ребенка, затерявшегося среди пустыни. Когда ко мне вернулась способность говорить, я сказал ему:

– Что ты тут делаешь?

И он повторил совсем тихо, как говорят об очень важном деле:

– Пожалуйста... нарисуй мне барашка...

Когда загадочное так поразительно, невозможно не повиноваться. Как ни казалось мне это нелепым, за тысячу миль от жилья, в смертельной опасности, я вытащил из кармана листок бумаги и авторучку. Но тут же вспомнил: ведь я изучал главным образом географию, историю, арифметику и грамматику; и сказал (с некоторой досадой) маленькому человечку, что не умею рисовать. Однако он возразил мне:

– Ничего. Нарисуй мне барашка!

Я никогда не рисовал барашков и поэтому набросал один из рисунков, на которые только и был способен. Каково же было мое удивление, когда в ответ я услышал:

– Нет! Нет! Не надо мне слона в удаве! Удав очень опасен, а слон занимает много места. Мои владения так малы! Мне нужен барашек. Нарисуй мне барашка!

И я нарисовал.

Человечек внимательно взглянул на рисунок:

– Нет! Этот очень болезненный. Сделай другого! Я нарисовал другого.

Мой друг мило и снисходительно улыбнулся.

– Ты же видишь... Это не барашек, а баран! У него рога...

Я нарисовал еще одного.

Он был отвергнут, как и предыдущие:

– Этот слишком старый! Я хочу, чтобы мой барашек долго жил...

Выведенный из терпения – следовало спешно приступить к починке мотора! – я набросал ящик.

– Это ящик. Барашек, которого ты требуешь внутри!

Но, к моему глубокому удивлению, лицо моего юного судьи засветилось от радости.

– Вот такого как раз я и хотел! Как ты думаешь, много нужно травы этому барашку?

– А что?

– Мои владения так малы...

– Хватит ему травы. Я дал тебе совсем маленького барашка.

Он наклонился над рисунком.

– Не такого уж маленького... Смотри! Он уснул. Вот как произошло мое знакомство с маленьким принцем.

Понадобилось немало времени, прежде чем я понял, откуда он. Маленький принц расспрашивал о многом, но, казалось, не замечал моих вопросов. Случайно оброненные им слова мало-помалу открыли мне все. Так, когда он впервые заметил мой самолет (я не могу нарисовать мой самолет: это чересчур сложно для меня), он спросил:

– Что это за штука?

– Это не штука. Это летает. Это самолет. Мой самолет.

И я с гордостью объяснил ему, что летаю. Тогда он воскликнул:

– Что? Ты упал с неба?!

– Да, – скромно признался я.

– Вот смешно-то!

И маленький принц звонко рассмеялся, что меня очень раздосадовало, (Я требую серьезного отношения к моим злоключениям.) Затем он сказал:

– Значит, и ты явился с неба! С какой планеты?

Тайна его присутствия как бы озарилась светом, и я неожиданно спросил:

– Так ты с другой планеты?

Но он не ответил. Тихо качая головой, он рассматривал мой самолет.

– И то верно, на такой штуке вряд ли ты мог явиться издалека...

И он погрузился в раздумье, продолжавшееся довольно долго. Затем вытащил из кармана моего, барашка и сосредоточил все внимание на этом сокровище.

Представляете себе, как я был заинтригован этим полупризнанием о «других планетах»! Я старался выпытать у него как можно больше:

– Откуда ты, маленький человечек? Где «твои владения»? Куда ты собираешься унести барашка?

Задумчиво помолчав, он ответил:

– Удобно, что подаренный тобой ящик ночью может служить ему домиком.

– Разумеется! И если ты будешь хорошим мальчиком я подарю тебе веревку, чтобы привязывать его днем. И колышек.

Мое предложение, казалось, покоробило маленького принца.

– Привязывать? Что за чепуха!

– Но ведь если ты не привяжешь его, он будет бродить повсюду и потеряется...

Мой юный друг снова звонко рассмеялся.

– Куда же он денется?

– Куда-нибудь. Пойдет все прямо и прямо куда глаза глядят...

На это маленький принц Сказал:

– Какое это имеет значение? Мои владения так малы! – И, может быть, с некоторой грустью добавил: – Все прямо и прямо – далеко не уйдешь...

Вот так я узнал и вторую весьма важную подробность. Родная планета маленького принца была чуть больше обыкновенного дома!

Это не могло меня удивить. Я знал, что, помимо больших планет, таких, как Земля, Юпитер, Марс, Венера, которым дали названия, существуют сотни Других, иногда столь малых, что их почти невозможно различить в телескоп. Когда астроном открывает одну из них, то вместо названия он обозначает ее номером. Он называет ее, например: «Астероид 3251».