Ночная смена - Dok

Так, громче всех кричат баба с мужиком. У мужика вижу повязку на бедре, прямо поверх джинсов, кровь там, где внешняя поверхность. Сидит у милицейского УАЗа, ругается в голос, увидев нас с Надеждой, встает, сильно морщась, и ковыляет в нашу сторону. Баба измазана кровью — и руки и лицо, но перевязок нет. Две девчонки лет 10–12 воют навзрыд — у той, что помладше густо замотана кисть руки, на плече — наложенный жгут. Самый тихий из всей компании парень-милиционер. На плече тоже жгут, предплечье забинтовано, хотя кровь проступает через бинт, искромсанный рукав свисает лохмотьями.

Что я точно помню? А помню я что «громче всех ругаются матом и другими словами, а также воют и плачут легкораненые. У них на это есть силы. Тяжелораненые молчат!».

Значит надо заниматься бледным милиционером.

Надежда с ходу показывает мужику с бабой, что им надо идти вниз — к кораблю МЧС — который внизу стоит. Лихо, конечно, она этому агрегату под названием «Хивус» польстила.

Мужик продолжает ругаться, потому как считает себя самым пострадавшим и поэтому требует к своей персоне исключительного внимания. Ага, щщщаззззз… Я уже видел, как ты шустро ходишь — ранение явно по касательной, был бы задет серьезно мышечный массив или тем более кость — хрена бы ты так поднялся и пошел. А оставить его тут — достанет претензиями до глубин души — он ведь ранен и доктор обязан проявить гуманизм, а то, что за это время пока его царапину будут йодом мазать кто-то другой дуба врежет — так на это насрать. Люди эгоистичны в массе, а уж раненые — тем более.

Игнорирую мужика, но это не проханже — он меня сильно дергает за рукав и просто требует, чтобы я обратил внимание именно на него и никак иначе. Баба тож подвывает ему в тон.

— Слушай, страдалец — тебе помощь оказана, повязка наложена. Кровотечения нет, больно конечно, но потерпишь. Иди вниз — там в салоне врач и медикаменты. Я здесь занят — извини, но им моя помощь нужнее!

— Я ранен твою мать! Видишь, я ранен твою мать! Ты что на хер, твою мать, совсем края не сечешь?

— Ты, калека недоделанный! Ты оцарапан, а не ранен. Будешь мне мешать — я тебе сам прострелю ногу как следует — и тогда буду заниматься именно тобой! Вали отсюда вниз, болван чертов и не дергай меня за рукава! Я кому сказал? Вали давай!

— Сука ты, а не доктор!

— Я еще хуже — все — пошел — пошел! Не беси меня! Сейчас тебя еще дополнительно подстрелят — добьешься моего внимания! Забыл, что тут перестрелка? Иди, давай!

От нашей перебранки есть польза — девчонки голосить перестали. Видимо злой доктор Ойнеболит напугал.

Кстати — какого хрена на девчонке жгут?

— Надежда Николаевна! Уберите лишних отсюда — нам новых ранений только не хватает! А ты, принцесса — как тебя ранило?

— У мммення ппаллеец отсттреллилло… ик… ттуттт в ммешшочке воттт… ик…

— Больше ран нет?

— Этттой мммаллло… ик…?

— Этой хватит. Ну-ка — где палец?

— У Лилллльккки… ик…

Пока разговариваю, вижу, что жгут наложен безобразно — кисть руки опухла и посинела до безобразия же. Осматриваю девчонку — внешне состояние удовлетворительное, не ниже. Напугана, конечно, но ничего страшного. Потому жгут долой — толку от него нет — и прошу Надежду и эту парочку отправить вниз.

Теперь милиционер. Вот ему точно плохо. Белый, холодный пот на его лице глазом невооруженным видно.

— Кости ему надо совместить правильно! — авторитетно заявляет мне в затылок все еще пасущийся тут мужик.

— Вы кто по специальности?

— Я? Экспедитор!

— Медицинское образование есть?

— Нет, но я телевизоре видел.

— Слушайте, если вы немедленно не уйдете туда, где сейчас сборный пункт раненых — в судах МЧС — я вас буду лечить только урино- и копротерапией! И от других врачей добьюсь того же!

— Так я ж помочь хочу!

— Внизу — на берегу ваша помощь будет уместнее. Все — вниз, на посадку.

— Я…

— Тебя пристрелить, чтоб понял? — рявкает сзади Надежда мужику в ухо.

Мужик подпрыгивает и, наконец, сваливает вместе с девчонками.

— Ильяс, видишь группу из четырех человек?

— Вижу. Отработать?

— Нет, ты что, это спасенные. Двое ранены.

— Принято. Не отрабатывать.

— Сопроводи. Чтоб никто не обидел. Я имею в виду: не бегай туда сюда, а огневым прикрытием.

— Понял, не деревянный.

— Куда делись мужики — этот, сварщик и второй — из первого УАЗа.

— Сварщик рванул за нашими на холм, еще до того как вы туда поехали, а мужик с УАЗа — после того, как вы раненого сюда потащили — второго, с обвязанной головой — побежал к Центральному парку. Прямо вдоль берега.

— Куда ж его черти понесли?

— Вот уж извини, не в курсах…

— Ясно, связь кончаю…

— Буякши, хи — хи — хи..

Теперь что у парня с рукой. Надежда уже дерет ножницами рукав — аж треск стоит.

Парень прикрывает глаза и вроде собирается потерять сознание. Роюсь в сумке — одноразовый шприц. Ампула промедола. Теперь одно соединить с другим — и в ляжку. Готов. Будем надеяться, что шибко инфекции я ему не занес.

— Эй! Земляк! УАЗ на ходу?

— А?

— Ты тут не помирай — все равно не дадим — УАЗ на ходу?

— На ходу…

— Можем сейчас на нем вниз съехать?

— Можем… Бензина нету…

— Что, прям тут кончился?

— Ну да, тут… Я мотор не выключал… Он чуток поработал — и заглох… Этот пидор по нам очередь дал, а завести не смог…

— Какой пидор?

— Этот… мент — он нас остановил…

— Сколько тут всего было?

— Этих?

— Да, этих.

— Трое… Двое ментов…

— Всего трое?

— Ага.

— Я закончила!

— Надежда, как подбинтуем или перебинтуем — на Ваш взгляд?

— На мой — подбинтовать и хорошо будет.

— А жгут?

— Давайте проверим.

— Хорошо, распускаю.

Смотрим на повязку. Кисть руки розовеет, а вот кровищи на повязке не добавляется. Надежда добавляет еще бинта сверху, а я тем временем стягиваю с раненой руки часы — они хоть и на растягивающемся браслете — но на раненой конечности лучше не оставлять всяких колец, браслетов, часов — отечет — хрен снимешь и можно получить на ровном месте отмирание тканей. Был у меня пациент — с ожогом и ботинком, на обожженной ноге. Успели снять этот чертов ботинок по кускам, еле успели, а то потерял бы пальчики — уже цвет был у них очень гадкий, когда освободили…

Иммобилизовать бы руку — очень похоже, что уж одну-то кость пуля поломала. А может и вторую тоже — без рентгена не скажешь. Шин у меня нет. Разве у МЧС спросить? Или тут какую-нибудь ветку — доску поискать…

— Что вы озираетесь?