Великорусские сказки Пермской губернии - Дмитрий Зеленин

Три недели прошло. Опять хан пришел: «Айда ко мне! Сколько время прошло, он не пришел! Не придет больше!»

На двадцать седьмой день опять пришел к бабе: «Айда ко мне! Все равно, — говорит, — не придет!» — «Еще три дня осталось. Месяц кончится, тогда, — говорит, — пойду замуж».

Месяц прошел. Башкир пришел, пошел прямо к хану. — «Вот, — говорит, — эту чашку тебе отец подарил. Эту чашку тебе мать подарила. Ругают тебя шибко, зачем ты сам не пришел!»

Хан говорит: «Я пойду, узнаю: здоров ли, как живет. Ты видел, я не видел!.. Копай, — говорит ему, — яму». — Башкир нанимал яму копать 40 сажен глубоко; сто сажен дров готовил, сколько пудов керосину готовил. Сказал хану: «Айда иди!» — Хан пошел к отцу. Тот бросил за ним дров и керосину, зажег. Хан сгорел.

Башкир остался, живет. Ханом сделался сам.

Рассказал Б. Дин-Мухаметов

Давно жил один старик со старухой. У них была сноха; у этой снохи было три брата. Старуха у старика была убыр (ведьма). Сноха печет лепешки — гостинцы, в гости хочет ехать к братьям; каждый день пекот, а свекровка у нее все кончает, ест. Сноха запряжет лошадь в гости ехать, глядит: гостинцев у нее нет, съедено. Замучилась сноха.

Один раз она затопила печь, приготовила все, только не пекла, а сначала лошадь запрягла, потом пекла. Испекла и поехала в гости. А у снохи было три парня.

Сколько-то там верст проехала, сноха, убыр ее догоняет, гонится за ней. Убыр поет:

Сношенька, подожди!

Ноги (у меня) пристали!

Убыр все ближе и ближе; руками уже хватает. Сноха бросила ей лепешку, убыр отстала было — ела, и опять идет. Опять поет:

Сношенька, подожди:

Ноги пристали!

Опять догоняет убыр. Опять сноха бросает ей лепешку. И так все лепешки бросала; лепешек больше у ней не стало. Бросила хлыстик; и хлыстик проглотила убыр; все идет, поет:

Сношенька, подожди:

Золотое копыто (у меня) пристало!

Сноха сняла с телеги одно колесо и бросила, едет на трех колесах. Убыр проглотила колесо. Тогда сноха бросила убыру своих сыновей — одного за другим, потом колеса телеги, потом и самую телегу; сама села на вершну и поехала. Все проглотила убыр. Телегу долго глотала, и сноха уехала далеко.

Глядит назад: опять видно стало убыра, опять гонится за нею и догоняет уже, сама поет:

Сношенька, подожди:

Золотое копыто пристало.

Боится сноха; сняла хомут с лошади, бросила. Немного отстала убыр, глотала и опять идет. Опять близко, только хватить. Сноха клала вдоль дороги вожжи. Долго глотала их убыр, далеко отстала и опять нагоняет. Платок с своей головы бросила сноха; потом всю свою одежду прибросала, в одной рубахе осталась.

Опять догоняет ее убыр. Нечего уже бросать. Убыр хватила за хвост лошади и оторвала хвост. Плохо бежит лошадь. Догоняет убыр, оторвала у лошади ногу. Лошадь на трех ногах бежит. Опять ногу оторвала убыр. Тогда сноха слезла с лошади, побежала пешком. Всю лошадь кончала убыр, далеко осталась. А деревня-та уже недалеко.

Добежала сноха до деревни. Там у ней три брата, у них три дома. Сноха поет:

Братец, отвори дверь:

Это я, твоя сестрица Биби-Гайша.

Убыр свекровка догоняет меня!

Старший брат отвечает ей: «Моя сестрица ночью не ходит». (Наступила уже ночь.) Не отворил дверей старший брат, а убыр уже близко.

Перед домом середнего брата поет:

Братец, отвори дверь:

Это я, твоя сестрица Биби-Гайша,

Убыр свекровка догоняет меня!

А тот отвечает: «Моя сестра ночью не ходит». — Не отворил дверей; а убыр настигает.

Перед окном третьего брата поет:

Братец, отвори дверь:

Это я, твоя сестра Биби-Гайша,

Убыр свекровка догоняет меня!

«Иди в овечью карду», — ответил ей малой брат. Он думает, что это не его сестра.

Зашла она в овечий пригон, спряталася. Убыр за ней пришла в пригон, ходит — нюхает. Поймала сноху и съела; остались одни кишки только. Кишки эти убыр повесила малому брату на столб, как вожжи, а сама ушла домой.

Утром встали братья. Середний брат идет к малому брату; смотрит: на столбе кишки висят. — «Вот, — говорит, — кого надо, того и Бог принес!» — А он игрок был, на скрипке играл. Взял кишки и утащил домой, сделал из них струны на скрипку.

Начал играть. Словно языком, его скрипка песню поет:

Не играй, не играй, братец:

Спина у меня болит.

Не играй, не играй, братец:

Я сестрица Биби-Гайша.

Играет, играет, а скрипка все одно свое поет. Удивился он. Принес скрипку к малому брату, позвал старшого брата. Начал играть — все братья заплакали: «Наверное, это наша сестра».

«Давай, — говорит, — в гости позовем свекровку и свекра!» Как те пришли, эти три брата поймали убыра и убили ее. А старик остался в гостях.

Рассказал М. Мухаметов

Были три солдата на службе; один из них унтер-офицер. Они втроем согласились не служить больше: «Прямо куда-нибудь уйдем». — Потом они ушли трое.

Была одна заимка, тут жили старик со старухой, и было у них три дочери. К ним и зашли солдаты. Хозяева угостили их и потом зачинали играть в карты. Унтер-офицер выиграл все деньги у старика. Легли спать; хозяева положили с солдатами спать и трех своих дочерей. Утром встали и опять зачинали играть в карты. Старшая дочь выиграла у унтер-офицера все деньги обратно; у него денег не стало, и солдаты собрались уезжать.

При прощании старшая дочь подарила унтер-офицеру шинель, середняя дочь подарила одному солдату кисет для денег, малая дочь подарила третьему солдату палку. Солдаты все трое ушли.

Стали на дороге смотреть кисет: что он; как трясет, все деньги прямо. Потом середний стал смотреть тросточку; как махнул палкой, все солдаты появились около него, много солдат. Положили палку; стали смотреть шинель; кто наденет шинель, того не видно.

Попал им какой-то большой город. Зашли в город, нашли квартиру. Младший солдат пошел за хлебом. Ждут, ждут его, не дождутся; не знают, куда ушел. Середней ушел его искать. Остался один офицер; ждет, ждет их — нету. Пошел искать их; кисет и трость, и шинель — все с собой взял. Товарищев не нашел.

Какая-то девка ему попалась. Стали в карты играть. Офицер у ней все деньги выиграл. Девка пошла за деньгами; деньги притащила; играет, играет, все деньги у офицера выиграла. Не стало у офицера денег на руках, достал он кисет, кисет трясет, деньги берет. Играет, опять деньги обратно выиграл. У девки деньги кончали.

Девка говорит офицеру: «Дай мне кисета: такой же кисет я сошью и завтра тебе принесу», — говорит. — Солдат отдал; девка ушла домой. Сшила девка такой же кисет и отдала солдату тот, которой сама шила, а солдатов кисет оставила у себя. Пришла опять играть с солдатом; выиграла у солдата все деньги. Солдат играть не стал; кисет в карман положил и ушел домой.

Не стало у солдата денег; трясет, трясет кисет, денег нету. — «Наверно, девка другой кисет мне отдала, не мой, наверно, этот!»

Нашел девку. Та говорит: «Нет, это, — говорит, — (у меня) мой кисет, что я сшила, твоего я не брала». (А сама опять новый кисет сшила, такой же, и держит у себя.) Ну, ладно. Опять играть стали в карты. У ней офицер опять все деньги выиграл. Девка ему говорит: «Ну, офицер, ты давай мне шинель: я такую же сошью, завтра тебе принесу; мне такую же шинель надо бы». — Офицер отдал ей шинель; она унесла домой, новую шинель такую же сшила, офицеру эту новую отдала. — «Вот тебе шинель. Я сама пойду за тебя замуж, бери меня». — «Возьму, — говорит, — давай пойдем гулять».

Пошли вместе гулять. Девка спрашивает его: «Это какая трость? Через нее что-нибудь строится или нет? Я посмотрю». — «Нет, ничего не строится. Нельзя держать тебе в руке». — «Ну, — говорит: — я замуж за тебя пойду, а ты жалеешь палку мне показать!» — «Ну, бери, — говорит, — смотри!» — Девка палку взяла, махнула — явилось много солдат: «Что прикажете, барыня?» — «Вот рядом со мной сидит солдат, вытолкай его! Не надо, — говорит, — нам!» — Они вытолкали. Девка ушла сама домой.

Офицер остался один прямо босиком, безо всего. Попался ему сад; там были яблоки. Одно яблоко взял и ел, и стал козёл. Лежит козёл, лежит, лежит. Взял еще одно яблоко, съел, стал человеком, опять такой же человек.