Адаптер - Борис Петров

решения, рассказывая о выбранном методе. Каролина внимательно слушала, периодически останавливая ее и задавая уточняющие вопросы, было видно, что она начинает понимать предложенную ей логику решения, но пока не может ей легко оперировать.

— Каролина ввела полученный ответ, Система подтвердила верность решения. Остальные задачи она сделала сама, сверяясь с новым алгоритмом, на последней задачке система приняла ответ на половину верным, т. к. введенный Каролиной ответ имел излишнюю точность.

— И это им не нравится, — проворчала Каролина, — можно я запишу его себе?

— Каролина собралась заснять лист тетради, но Рита, уже давно закончившая со своими заданиями, просто вырвала лист и отдала Каролине.

— А у вас там все пишут сами? — удивилась Каролина, держа в руках непривычную бумагу, исписанную зелеными чернилами.

— Не знаю, мне кажется нет, только я.

— А можно посмотреть? — попросила Каролина, Рита охотно передала ей тетрадку. Она широко улыбалась, с интересом разглядывая ее лицо, когда Каролина, напряженно силясь понять, разглядывала листы, исписанные ее затейливыми формулами. — Ничего не понимаю, а что это значит?

— Это сегодняшний конспект по этому, опять забыла название предмета.

— Я поняла, а это что такое.

— Это стихи, — зарделась Рита, ее рука потянулась забрать тетрадь, но Каролина пресекла ее движение, взглядом требуя более полного ответа. — Мои стихи.

— Прочтешь? Хотя тут не место, — она бросила взгляд на аудиторию, в которой еще оставались несколько зевавших школьников, пришедших сюда исключительно поспать, но теперь с интересом рассматривая двух красивых девчонок в другом конце зала. — Ты закончила? Пойдем отсюда.

— Куда пойдем?

— На стадион. Сейчас холодно, и никто не играет. Я всегда туда хожу, — она забрала тетрадь себе, показывая, что Рите не отвертеться, и запихала свернутый планшет в свою сумочку.

В гардеробной они договорились вешать свои вещи рядом, Каролина показала ей места, которые всегда бывают свободными, расположенные далеко от входа, и они, повеселевшие, побежали на улицу, до автобуса оставалось еще немногим более двух часов, которые принадлежали только им.

Они заняли места на верхнем ряду трибуны, которую ветер деликатно обходил, задувая свою веселую песенку за их спиной. Одежда включила внутренний обогрев, и Рите стало немного душно, и она даже расстегнула куртку. Каролина же напротив еще туже завязала свой шарфик и неодобрительно посмотрела на нее.

— Лучше застегнись, через полчаса начнешь коченеть, я по опыту знаю. Рита, слегка остывшая, послушалась совета и застегнулась.

— А что ты за жест показала уборщику? Он аж подпрыгнул от радости.

— Никому не расскажешь?

— Не знаю, смотря что это значит. А вдруг это грозит национальной безопасности, и мне следует доложить об этом агентам? — неожиданно серьезно ответила ей Каролина, уголки ее губ поддергивались в довольной улыбке, видя, как вытянулось лицо у Риты. — Я шучу, никому я рассказывать не собираюсь, давай, колись.

Рита не выдержала и рассказала ей об утреннем происшествии, когда она описывала поведение Семеновны, делая важное и ответственное лицо, Каролина покатывалась со смеху.

— А я знаю этого рабочего. Он как-то мне помог достать веточку с дерева, — сказала Каролина, сильно погрустнев. — Хороший дядька, не понимаю.

— Чего не понимаешь?

— А, не важно. Меня потом дома за это так отругали, — она вздохнула. — Как вспомню, опять плакать хочется.

Рита приобняла напружинившуюся подругу, погладив ее по плечам.

— Я понимаю, — спокойно произнесла Рита. — Я это отлично понимаю.

— А у вас там, откуда ты приехала также?

— Еще хуже, еще хуже, — вздохнула Рита.

— Так, хватит, — встрепенулась Каролина, стесняясь проявления естественной слабости.

— Ты должна мне прочитать свое стихотворение.

— Тебе правда будет интересно?

— Не знаю, я же его не слышала. Давай читай, хватит ломаться!

— Хорошо, но только не смейся, — Рита взяла из ее рук тетрадку и стала вглядываться в формулу, расшифровывая свое произведение.

Холодный свет, опавшая листва,

День больше не торопится к началу,

Застыл на месте лес, и красота,

Укрыта чистым снежным покрывалом.

Дрожит на ветке не опавший лист,

Дрожит рука в руке несмело,

Глаза не видят больше других лиц,

И губы слова вымолвить не смеют.

Быть может ветер сможет растрясти,

Разбить стену предательского плена,

Или слепое солнце сможет растопить

Узлы общественного тлена

Но ветер стих, и смолкло все за ним,

В холодном воздухе невидима Система.

Глаза в глаза, рука в руке, и жизнь

Сокрыта от других под вечным снегом

— Не понравилось? — спросила Рита, ерзая на месте от долгого молчания подруги.

— Понравилось, но почему-то стало грустно, — ответила Каролина.

— Наверно, настроение такое.

— А это ты про себя писала?

— Нет, нет конечно, — рассмеялась Рита. — Это я про папу.

— А твой папа не женат?

— Пока нет, но это дело времени, — заулыбалась Рита, — а ты стихи не пишешь?

— Нет, пыталась, но не получается. Нет, показывать не буду, я их все стерла.

— Ой, врешь, врешь, врешь!

— Не вру, — обиделась Каролина. — Может что-то и осталось.

— Как захочешь, покажешь, договорились?

— Договорились. Пойдем, пройдемся, а то скоро замерзать начнем.

Они спустились с трибуны и пошли по периметру спортивного комплекса. Границы учебного комплекса были отделены высоким забором, Рита все искала щель, чтобы посмотреть, что находится за забором, но забор был новый, без зазоров.

— Там ничего интересного, — вела ее Каролина, — вроде шоссе или что-то такое.

Они обогнули здание бассейна, внутри было темно, и в целом он имел заброшенный вид. Каролина сказала, что сколько она тут учится, он никогда не работал, говорят, что построили плохо, все время ремонтируют.

Около пищеблока они заметили уборщика, который утрамбовывал черные пакеты в контейнеры. Он заметил их и, неуклюже помахав рукой, снял длинные желтые перчатки и, постоянно оглядываясь, подбежал к ним.

— Это Вам, — по-детски улыбаясь, сказал он, протянув два маленьких черных перышка в полусогнутой ладони. Он весь смутился, одутловатое некрасивое, но доброе лицо немного покраснело на легком морозе. — Я их обработал, нет никакой заразы.

— Да мы и не боимся, — живо ответила ему Каролина и взяла оба перышка, одно она сунула себе в карман, другое передала Рите. — Спасибо.

— Да, спасибо, — чуть медля, ответила Рита.

Она вспомнила, где уже видела его лицо, именно таким оно всегда было после многих сеансов облучения на Комбинате. Именно с такими лицами выводили пойманных беглецов, кротких, с глупым взглядом и бесконечной тоской в глазах. Ей стало плохо, неистово захотелось плакать, тело задрожало как от холода.

Уборщик заметил это, кивнув, что все понял. Краем губ он прошептал, что все закончилось и, испуганно оглянувшись на звук позади, побежал обратно к мусорным бакам.

— Рита, что с тобой? — забеспокоилась Каролина.

— Его утилизировали, — задрожала от беззвучного плача Рита.

— Утилизировали? Что ты такое говоришь? —