День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия - Николас Томас Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее страдания остаются тем средством, благодаря которому совершается этот труд. Первое послание Петра это подробно разъясняет; быть может, аудитория этого искрометного маленького Послания думала, что Мессия претерпел все страдания сам, так что на их долю ничего не осталось. Книга Откровения говорит о том же другими словами. На каком-то уровне все это остается непонятным, особенно когда страдание касается нас самих (то есть когда проблема перестает быть просто теоретической, а становится неотложной и личной). Но если мы дадим себе время подумать, мы можем, я надеюсь, понять, почему оно неизбежно. Оно связано с призванием самого Иисуса и с новым пониманием власти, которое он принес, воплотил в себе и показал на примере.
Иисус не был революционером, который призвал бы двенадцать легионов ангелов, моментально разгромил бы врагов и все бы завершил, так что больше делать было бы нечего. Как мы видели, его революция была победой странной новой власти, власти любви завета, которая одержала победу не над страданиями, но через страдания. Это означает, что победа должна реализовываться в жизни подобным образом и шествовать неспешным путем любви, а не быстрым путем неожиданного завоевания. Именно об этом говорит Нагорная проповедь.
Неужели мы действительно можем себе вообразить, что ту самую победу, которую Иисус одержал с помощью страдания и жертвенной любви, мы будем вводить в жизнь надменной и хвастливой силой оружия? (Быть может, мы так действительно думаем. В конце концов, Иаков и Иоанн, люди, близкие к Иисусу, совершили именно эту ошибку у Луки 9:54 и снова у Марка 10:35–40. Быть может, так же думала и сама мать Иисуса; ее гимн «Величит душа моя Господа» у Луки 1:46–55 звучит как гимн боевой.) Стоит один раз понять, какого рода революцию совершил Иисус, и вы сразу же поймете, почему она должна входить в жизнь шаг за шагом, а не в один момент, и почему эти шаги – каждый из них – должны быть шагами той самой щедрой любви, какая привела Иисуса на крест. Любовь всегда страдает. Если Церковь стремится одерживать стремительные полные победы или делает шаги к ней в ином духе, это на миг может показаться успехом. Вспомните о роскоши и «славе» Церкви позднего Средневековья. Но такая «победа» окажется пустышкой и породит великое множество проблем.
Я думаю, многие христиане, если не большинство из них, понимают это инстинктивно, не опираясь на богословские или библейские основания. Таким людям не нужна данная книга с ее объяснениями. С таким же успехом можно было бы дать кому-то фонарик и попросить пойти и посмотреть, встало ли солнце. В конце концов, именно щедрая любовь, образец которой дал Иисус, в первую очередь притягивает людей к семье Иисуса, а не сложные головоломки искусных богословов. Но эта книга может объяснить этим людям и недоумевающим наблюдателям, как все соединяется в более широкой картине, что позволит защитить ту любовь от посторонних влияний. В частности, она поможет понять, как миссия Церкви органично и тесно связана с великими событиями, стоящими в центре веры.
Все эти истины многим людям моего поколения вернул Дитрих Бонхеффер, один из самых одаренных молодых людей своей эпохи и проницательнейший богослов своего века. Когда началась Вторая мировая война, он находился в Соединенных Штатах, то есть в относительной безопасности, но он твердо верил, что Бог призывает его вернуться в родную Германию. В период ужасающей двусмысленности и неопределенности он служил пастором и преподавал, и многие друзья в то время находили, что ему «порой свойственны крайности». Совесть вынудила его бороться с Гитлером, хотя он прекрасно понимал, чем это может кончиться. Его «Письма и заметки из тюремной камеры» – это глубокие размышления и молитвы человека, который знает, что его ждет виселица – и его действительно казнили незадолго до конца войны. Кто может сказать, какие великолепные труды он мог бы создать, если бы остался в живых? Но он оказал влияние на людей своей верностью в жизни и своим свидетельством именно через смерть мученика.
Это указывает на более древние примеры подобных побед. В 177 году н. э. толпа язычников в Лионе на юге Франции убила нескольких местных христиан из числа руководителей. В результате в Лион отправился Ириней, чтобы стать епископом города (прежний епископ был убит вместе с другими мучениками), и, занимая этот пост, мог писать энергичные книги о подрывной и меняющей мир тайне воплощения и воскресения. В частности, он полемизировал с ранними гностиками, которые искали более спокойной жизни, для чего надо было сгладить острые грани благой вести. Кровь мучеников в данном случае стала семенем богословия, которое меняет жизнь и позволяет глубже понять Евангелие. Оно служило Церкви со II века и продолжает это делать сегодня.
Переместимся на столетие ближе к нам. Первая победа Иисуса на кресте не избавила Церковь в III веке от жестоких гонений при императоре Диоклетиане. Но тут победа выразилась в другом. Церковь не была растоптана, но продолжала расти с прежней скоростью, и отчасти это объясняется свидетельством тех, кто умирал за свою веру. В конечном итоге Римская империя смирилась со своим поражением. Никто не думал, что люди могут так жить или так относиться к смерти. Это было новым явлением. Люди увидели, что странные последователи Иисуса, присутствующие среди них, – это не «религия» и не «политическая власть», но совершенно новый образ жизни, новая возможность быть человеком.
Это, конечно же, обернулось новыми трудностями. Так всегда бывает с победами. Тот момент, когда Церкви сначала разрешили существовать, а потом признали ее учение как официальную государственную религию, был крайне сложным, и в результате Церковь оказалась в ситуации опасных компромиссов. Никто не думал, что Церкви будет легко хранить верность или что ученикам Иисуса не придется мучительно думать о том, что значит следовать за ним в новых ситуациях. Но это значило, что появятся храбрые и мудрые учителя и руководители, которые будут искать новые пути, и что со временем чисто «христианские ценности» – забота об образовании, о лечении больных, о бедных, а также отказ от идолопоклонства и нравственной распущенности – перестанут быть причудливыми и противоестественными заботами меньшинства, но станут образом жизни для все большего числа людей и будут признаны не просто как новый, но как лучший образ жизни.
Не всегда вещи столь очевидны. В наши дни трагический роман японского писателя Сюсаку Эндо «Молчание» рассказывает нам об упорных и
