Неинтересное время - Константин Костин

— Я ничего не хочу. Я работаю. Я не шпион и не враг, я Сергей Вышинский, невезучий сектант, не выбиравший, каким стать и не по собственной воле оказавшийся здесь. И хочу я только две вещи: вернуться назад или же работать здесь, на пользу людям.

Виктор пристально посмотрел на Сергея.

Из дверей тюрьмы ОГПУ наверно выходили всякие люди. Эстонские шпионы, контрабандисты, бандиты, белогвардейцы… А вот сектанты с мечом в руках здесь наверняка не появлялись.

К некоторому удивлению Сергея статьи за хранение холодного оружия в Уголовном кодексе РСФСР не было. Вообще. Поэтому меч, первоначально изъятый, ему вернули.

Виктор принес Сергею серую книжечку уголовного кодекса, чтобы тот не задавал глупых вопросов на тему, сколько мне придется отсидеть. Из нее-то Сергей и вычитал статью 220 о хранении огнестрельного оружия, в которой никак не упоминалось холодное. Вообще, если отдельные статьи выглядели глупыми или чрезмерно жесткими, как например статья 102 «Сокрытие коллекций и памятников старины и искусства», или 104 «Участие в выборах в советы лица, не имеющего на то права». Или 121 «Преподавание малолетним религиозных вероучений в государственных школах». А иногда попадались и статьи, которые даже для либерального двадцать первого века казались слишком либеральными. Так Сергей с удивлением обнаружил в 143-ей статье примечание о том, что если убийство было совершено по просьбе убитого из чувства сострадания, то оно не карается. Сергею сразу же вспомнились процессы врачей, сделавших смертельный укол безнадежно больному по его просьбе.

Под утро Сергея вызвали из камеры, где тот же грузин сказал, что он, Сергей, освобождается из-под стражи под подписку о невыезде за пределы города Пескова до окончания следствия. Неправильно истолковав удивление на лице Сергея — тот уже искренне собирался отсидеть в камере не меньше полугода — грузин пояснил, что по всем обстоятельствам ночное происшествие подпадает под статью 20, то есть уголовно-наказуемое деяние, совершенное для спасения жизни, здоровья и арендуемого имущества, не подлежит наказанию. Поэтому следствие закончится достаточно быстро и товарищ Вышинский не должен считать, что следствие продлиться долго.

В итоге на всех троих участников битвы при чернильной мастерской оставалась одна-единственная статья: о незаконном хранении оружия. И та — для Кирилла. Наган Сергея был объяснен им, как захваченный в ходе битвы — что было почти правдой, пистолет Виктора Алексеевича — Браунинг 1900 года — был зарегистрирован и имелось разрешение на хранение, поэтому единственным злобным преступником остался Кирилл, который на обрез знаменитого дядьки, естественно, документов не имел. И грозило ему страшное наказание — до шести месяцев принудительных работ. И то, если его не возьмут на поруки, тогда Кирилл и вовсе отделается легким испугом.

Сергей вздохнул, перехватил поудобнее меч, повернулся в сторону мастерской…

— Доброе утро, Сергей Аркадьевич.

К Сергею подкатил автомобиль — открытый кузов, похожий на смятую банку из-под пива, высоко поднятый над землей, колеса со стальными спицами. За рулем сидел молодой парень в кожаной куртке и кепке. На лице широкие шоферские очки, на руках перчатки. На заднем сиденье открывал дверь Виктор.

— Садитесь, подкину до мастерской.

Сергей на мгновенье замер, а потто — а чего бояться? — запрыгнул на продавленное сиденье.

— Что это за тарантас? — выкрикнул он, когда непонятный автомобиль запрыгал по мостовой.

— Это не тарантас. Это — автомобиль Пузырева!

— Конфискованный?

— Почему?

— Ну, у Пузырева.

— А, да нет. Это производитель. Если хочешь, вон, с Ермолаичем поговори, он про свою карету все знает.

Сергей улучил момент и перепрыгнул на сиденье рядом с шофером. Тот повернул голову, блестя стеклами очков.

— Что это за машина?

— Это не машина, это авто! Купца Пузырева производства.

Поездка в открытом тарахтящем автомобиле не располагала к долгим разговорам, однако водитель все же рассказал Сергею краткую историю «авто».

Жил до революции некий купец Пузырев. Который, несмотря на то, что купец — для водителя это был явный недостаток — был еще и большим патриотом. В то время в России был только один завод по производству автомобилей — в Лифляндской губернии, вот господину Пузыреву это не понравилось чем-то. Решил он свой завод открыть и свои собственные автомобили делать: в России сконструированные и только из российских деталей собираемые. Сказано-сделано, уже перед самой войной завод под Питером был открыт.

— И что, много автомобилей выпускал?

— Да где там! разве при царе дали бы человеку спокойно работать? Только два десятка и построили, для армии в основном, а потом, когда купец умер, рукой махнули. Сказали, за границей покупать дешевле…

«Да, — подумал Сергей, — проблему российского автопрома уходят своими корнями аж в дореволюционную Россию… Хотя раньше бы и не подумал, что в царской России вообще могли автомобили собирать. Хоть немного, но зато из собственных частей. Интересно, в современных российских автомобилях много российских деталей?»

— О чем задумались, Сергей Аркадьевич? — хлопнул его по полечу Виктор.

Сергей поднял голову. Автомобиль уже стоял около мастерской.

— Да вот переживаю…

— О чем?

— Где ж я теперь второго такого хорошего работника как вы найду?

Виктор не выдержал и расхохотался.

Кирилл и Виктор Алексеевич уже сидели у мастерской. Видимо, их отпустили пораньше.

— Что будем делать, Сергей Аркадьевич? — встал химик. Кирилл помялся и тоже встал.

— Что будем делать с чем? — Сергей готов был обнять их обоих, так радостно было видеть их живыми, здоровыми и на свободе.

— Ну… — развел руками Кирилл, — Вообще.

— Ах, вообще!

Сергей не удержался и обнял своих ребят:

— Что делать, что делать… Работать будем! Вместе!

Роза Львовна, вышедшая на крыльцо, строго посмотрела на смеющуюся троицу, не выдержала и улыбнулась.

Дружная троица перетаскали оборудование обратно из подвала и запустили процесс. Сегодня на расчетную производительность — пятьдесят литров чернил в день — выйти не удастся, все же начали не с самого утра, поэтому Сергей объявил, что сегодня уж бог с ним, но с завтрашнего дня, чтобы выполнить месячный заказ губоно придется поработать сверхурочно. Выплатил из остатков денег химику и Кириллу внеочередной аванс, обнял недовольно поджавшую губы бухгалтершу и попросил ее подыскать человека на замену Виктору.

Озадачив всех подчиненных, Сергей решил узнать, как дела у Славы. Получились ли ручки или придется придумывать что-то еще.

Получилось… Получилось! Получилось!!!

Светящийся Слава провел кончиком ручки по бумаге. Крошечный шарик послушно оставил ровную фиолетовую линию. Ни разрывов, ни клякс. Ручка писала.

— Получилось! Слава, у нас получилось!

— Да, — гордый Слава провел еще одну линию, — Она работает. Правда, нужно еще несколько испытаний, чтобы выявились недостатки…

— Слава, она работает!

Сергей был счастлив, счастлив как никогда. Что-то похожее он испытывал, когда из его рук вышла первая вещь, сделанная им собственными руками — восковая свеча, когда пошла первая порция чернил, сделанных в его мастерской. Но здесь были другие ощущения. Эта ручка, пусть немного несовершенная, была предметом, которого раньше не существовало.

Свечи делали и до него, и его научили их делать.

Мастерские делали и до него, но ЭТУ он делал сам. Вместе с ребятами.

Ручек до него не делали. Это была вещь, которую он придумал и сделал. Вместе со Славой.

— Держи, — Слава протягивал ручку Сергею, — напиши что-нибудь.

Сергей взял ручку, осторожно, как будто она была из хрупкого стекла. Первое слово, написанное шариковой ручкой… Это ответственность. Большая.

Первое слово, которое напишет человек, взяв ручку — собственное имя. Но Сергею это не казалось правильным. Что бы написать?

Цинизм двадцать первого века подсказал короткое слово из трех букв.

Сергей поморщился, встряхнул головой и написал на листе бумаги крупными буквами: «Будущее».

Кому-то может показаться, что Сергею слишком легко даются его успехи: решил построить мастерскую — вот мастерская, решил создать шариковую ручку — вот ручка. Можно подумать, что у любого человека, случайно оказавшегося в прошлом, все будет получаться так же непринужденно. Однако если присмотреться повнимательнее, то мы с вами легко сможем увидеть, что, будь Сергей один, у него не получилось бы ничего. Всем своим успехам он, по большому счету, обязан своим товарищам: Виктору Алексеевичу, Кириллу, Вите, Славе, Кате, Леночке…