Разведка: лица и личности - Вадим Алексеевич Кирпиченко

участии в афганских делах и о тех выводах, к которым я приходил на разных этапах развития обстановки в Афганистане.

После этих предварительных замечаний имеет смысл перенестись в ноябрь 1979 года и вспомнить, как все начиналось.

Однажды меня вызвал к себе начальник разведки В. А. Крючков и сообщил, что в Афганистане назревают важные события. Правящая в стране Народно-демократическая партия Афганистана окончательно раскололась на два крыла — «Хальк» («Народ») и «Парчам» («Знамя»), Афганский диктатор Амин проявил себя как отъявленный фашист и палач афганского народа. Кроме того, выявлены факты, говорящие о его готовности переориентироваться в своей политике на США. В этих условиях «парчамисты» начали подготовку к свержению Амина и взятию власти в свои руки. Задача разведки — помочь «парчамистам» покончить с диктатором. Кому-то из руководства Первого главка надо выехать в Афганистан, дополнительно изучить обстановку, уточнить наши возможности и провести подготовительную работу по изменению ситуации в нужном нам направлении.

У меня не было никаких сомнений в том, что под неопределенным «кому-то» Крючков имеет в виду меня, и я с готовностью согласился вылететь в Кабул в любое время.

Решив этот вопрос, начальник разведки поручил мне сформировать три-четыре группы из опытных сотрудников во главе с офицерами, знавшими персидский язык и обстановку в Афганистане и соседних с ним странах для направления в Кабул, чтобы в решающий момент оказать помощь «парчамистам».

С этого момента афганские дела надолго стали приоритетными в моей служебной деятельности. Боевые группы были сформированы, экипированы, вооружены и вместе с армейскими специалистами перебазированы на афганскую военную базу Баграм за несколько дней до событий.

Я же вылетел в афганскую столицу раньше, в первых числах декабря 1979 года.

Зима… Холодно… Ночь… Аэродром «Чкаловское» погружен в темноту, мрачный и неуютный. Долго ищу самолет, в котором надо лететь до Баграма. Никто ничего не знает или просто не хочет говорить с неизвестным штатским человеком.

Наконец самолет найден. У меня диппаспорт на весьма прозаическое имя Николаева Петра Ивановича. Этот паспорт я, кстати говоря, нигде никому так и не предъявлял. В списках пассажиров я значился и был допущен в самолет вместе с группой генералов и офицеров-десантников.

Командир экипажа предупредил нас, что самолет грузовой, без удобств, перелет до Ферганы долгий и облегчиться от лишнего груза надо заблаговременно, прямо под крылом самолета, так как в самом самолете на крайний случай имеются только ведра.

Среди команды военных старшим был генерал-лейтенант Н. Н. Гуськов, заместитель командующего воздушно-десантными войсками. С ним я впоследствии, уже в Кабуле, составлял планы выхода советских войск на основные объекты столицы Афганистана, которые надлежало занять нашим армейским частям, и прикомандировывал к ним группы разведчиков КГБ, заранее изучивших обстановку на этих объектах.

Короче говоря, поводырями у армейских частей в Кабуле были сотрудники разведки из отряда «Каскад», владевшие местными языками.

Летели долго, разместившись на каких-то ящиках, мешках и перевернутых ведрах, и таким образом привыкали к суровым афганским будням. Было холодно и тревожно от полной неизвестности.

В Фергану прибыли перед рассветом, и здесь нас уже ожидали и стол, и кров, и объятия десантников, которые тоже уже целенаправленно готовились, как выяснилось позднее, к выброске в Афганистан.

На военный аэродром Баграм мы прилетели в этот же день в сумерках и расположились на ночь в армейских бункерах, а утром на нескольких машинах отправились в Кабул.

Незнакомая страна, незнакомые люди, но кого они все же напоминают? Да и пейзаж какой-то очень знакомый. Ага, вспомнил. Это же Йемен. И горы такие. И люди бородатые, худощавые, мрачные, пропыленные. Кто одет в солдатскую шинель, кто в пальто, кто в драный халат. На ногах тоже большое разнообразие: и солдатские ботинки, и кеды, и даже галоши.

По всему видно, что достижения цивилизации проникают через Гиндукуш крайне медленно. Машины глохнут от разреженного горного воздуха. Постояв немного, снова движемся в сторону Кабула. Никто на нас не обращает внимания. К русским автоколоннам здесь давно уже привыкли.

В Кабуле прежде всего я встретился с генерал-лейтенантом Борисом Семеновичем Ивановым, старшим представителем КГБ, давно и хорошо мне знакомым, и вся моя дальнейшая работа проходила вместе с ним в полном единстве мнений и согласованности. Мы лишь распределили между собой участки работы, чтобы не мешать друг другу.

Жили мы с Борисом Семеновичем тут же, на территории посольства, и разлучались лишь ненадолго, чтобы поспать несколько часов ночью, но были, конечно, и полностью бессонные ночи. Чем ближе к 27 декабря — тем чаще.

Для того чтобы лучше разобраться в обстановке и оценить наши реальные возможности, я в первые же дни познакомился с руководителями некоторых советских коллективов. Среди них были посол СССР Фикрят Ахмеджанович Табеев, только что заступивший на свой пост; главный военный советник генерал-полковник Султан Кекезович Магомедов и находившийся во временной командировке в Афганистане первый заместитель министра внутренних дел генерал-лейтенант Виктор Семенович Папутин.

Вскоре я обнаружил, что никто из них не знает о готовящихся событиях, ничего не ведал об этом и резидент Главного разведуправ-ления.

«Будет успех в смене власти в пользу “парчамистов”, — подумал я, — все лавры достанутся КГБ, окончится дело провалом — в ответе тоже окажется наше ведомство». Через несколько дней у меня сложилось вполне определенное мнение, что представительство и резидентура КГБ в Кабуле своими силами оказать решающую помощь «парчамистам» не в состоянии. Об этом мы с Б. С. Ивановым и докладывали в Центр. Но еще много дней руководство СССР не решалось поставить в известность главного военного советника и других должностных лиц высокого ранга о готовящемся перевороте и предрешенном вводе наших войск в Афганистан.

Ближе ко дню «Икс» Виктор Семенович Папутин что-то почувствовал и, обращаясь к нам с Борисом Семеновичем, сказал однажды:

— Ребята, я вижу, вы здесь что-то затеваете… Оставьте меня в Кабуле, я вам пригожусь с нашим отрядом «Кобальт». Мне в Москву не хочется возвращаться. Там в МВД, на самом верху, творятся плохие дела.

Знал он уже, конечно, что на замену ему министр внутренних дел Щелоков приготовил зятя Брежнева — Чурбанова, и хотел поэтому оттянуть свое унизительное отстранение. Оно вскоре действительно состоялось. Папутин не вынес этой несправедливости и пустил себе пулю в лоб как раз на следующий день после переворота в Кабуле.

Примерно за неделю до этих событий представительству КГБ, главному военному советнику и старшему представителю МВД было предложено общими усилиями по единому плану и совместно с «парчамистами» произвести смену власти. Посол СССР и резидент ГРУ так и не получили никакой информации по сему