Бен-Гур - Льюис Уоллес

– Мы готовы.

И тут с ними заговорил Бен-Гур.

– Люди Галилеи, – произнес он, – я сын Иудеи. Не возьмете ли вы меня в свою компанию?

– Может быть, нам придется сражаться, – последовал ответ.

– Что ж, тогда я наверняка не буду первым, кто решит отступить.

Они оценили его юмор, и их предводитель кивнул головой:

– Ты выглядишь довольно крепким. Ступай с нами.

Бен-Гур тоже сбросил верхнее одеяние.

– Вы думаете, что может произойти сражение? – негромко спросил он, затягивая пояс.

– Да.

– С кем?

– Со стражей.

– С легионерами?

– Кому же еще доверяют охрану римляне?

– И чем же вы думаете с ними биться?

Они молча уставились на него.

– Что ж, – продолжал он, – мы сделаем все, что сможем; но не лучше ли будет выбрать себе предводителя? Легионерами командует офицер, и нам тоже надо иметь командира.

Галилеяне еще более удивленно воззрились на него, словно такая простая мысль даже не приходила им в голову.

– Ладно, тогда по крайней мере давайте держаться все вместе, – сказал он. – Я тоже готов, и теперь мы можем идти.

– Да, мы идем.

Караван-сарай, как помнит читатель, был расположен в Вифезде, Новом городе. Чтобы добраться до Претория, как теперь римляне называли дворец Ирода на Сионском холме, галилеянам и Бен-Гуру предстояло пересечь низину к северу и западу от Храма. Узкими улочками они быстро обогнули район Акры и подошли к Мариамнской башне, откуда было уже рукой подать до больших ворот в обнесенном стеной холме. По дороге им встретилось немало людей, поднятых на ноги вестями о готовящемся святотатстве. Когда же они, наконец, добрались до ворот Претория, то увидели процессию старейшин и раввинов, которая входила в здание, оставив во дворе Претория куда большую числом возмущенную толпу.

У входа во дворец нес стражу пехотный манипул под командованием центуриона. Воины были выстроены цепью под нависавшей над ними прекрасной зубчатой стеной, выложенной из мрамора. Солнце било солдатам в лицо, заставляя ослепительно сверкать их шлемы и начищенные умбоны[137] на щитах. Они стояли подобно статуям, не обращая внимания на жару и крики толпы. В широко открытые бронзовые ворота все прибывали и прибывали люди.

– Что там происходит? – спросил один из галилеян выходившего человека.

– Да ничего особенного, – последовал ответ. – Раввины стоят у внутренних дверей, просят встречи с Пилатом. Он отказался выйти к ним. Тогда они отправили одного из них сказать Пилату, что не уйдут, пока он их не выслушает. Так что они до сих пор ждут ответа.

– Давайте войдем внутрь, – предложил Бен-Гур, видя, что его спутники не решаются этого сделать.

За воротами росли ряды покрытых листьями деревьев, в тени развесистых крон которых стояли длинные лавки. Люди, как входящие в ворота, так и выходящие из них, старательно избегали прохладной тени, падавшей на белую, тщательно выметенную мостовую. Иностранцу это показалось бы странным, но существовало установленное раввинами правило, согласно которому в пределах стен Иерусалима не должны были высаживаться зеленые растения. Как говорили, даже мудрый царь, пожелавший разбить сад для своей невесты-египтянки, был вынужден найти для него место только за городскими стенами, в долине за источником Энрогель.

Над кронами деревьев были видны фронтоны дворца. Повернув направо, Бен-Гур и галилеяне вскоре оказались на просторной площади, с западной стороны которой возвышалась резиденция правителя. Возбужденная толпа народа заполняла площадь. Все лица были повернуты к портику, которым завершался широкий вход, сейчас наглухо закрытый. Под портиком выстроилось в шеренгу еще одно подразделение легионеров.

Народу было так много, что друзья не могли бы пробиться сколько-нибудь далеко вперед. Поэтому они предпочли остаться в задних рядах, наблюдая, как развиваются события. Перед портиком, за линией солдат, им были видны высокие тюрбаны раввинов. Их владельцы проявляли порой такое же нетерпение, что и простые горожане у них за спинами. Из толпы раздавались крики: «Пилат, если ты правитель, то выйди, выйди к нам!»

Сквозь толпу проталкивался человек с раскрасневшимся от гнева лицом.

– Израиль здесь не в чести, – громко возглашал он в пространство, ни к кому не обращаясь. – На этой святой земле мы ничуть не лучше римских собак.

– Так ты думаешь, он не выйдет к нам?

– Выйдет? Да он уже три раза отказался сделать это.

– Что же будут делать раввины?

– То же, что в Цезарее, – будут здесь ждать до тех пор, пока он их не выслушает.

– Но ведь он не осмелится тронуть священные деньги? – спросил один из галилеян.

– Да кто может сказать? Разве не римляне осквернили Святая Святых? И вообще, разве есть для римлян хоть что-то святое?

Прошло около часа, и, хотя Пилат не соблаговолил удостоить их ответом, раввины и толпа продолжали стоять на площади. Наступил полдень, принесший с собой краткий ливень, но ситуация по-прежнему не менялась, за исключением разве того, что толпа стала больше и шумнее, а страсти определенно накалились. Почти непрерывно раздавались крики «Выходи, выходи к нам!», порой с унизительными дополнениями. Тем временем Бен-Гур удерживал своих галилеян сплоченной группой вокруг себя. По его предположениям, терпение римлян должно было вот-вот истощиться, так что вскоре можно было ожидать развязки. Пилат вряд ли снисходительно отнесется к толпе, которая сама дает ему в руки предлог для применения силы.

И вот наконец развязка наступила. Из самой гущи собравшихся донеслись звуки ударов, за которыми тут же последовали крики боли и ярости. Толпа всколыхнулась. Почтенные старцы во главе ее, стоявшие у портика, стали оборачиваться назад, ошеломленные происходящим. Толпа сначала подалась вперед; но люди в центре ее попытались выбраться наружу; и в скором времени возникла давка. Все спрашивали, что же происходит, но никто не мог дать вразумительного ответа, и удивление быстро перешло в панику.

Бен-Гур сохранил присутствие духа.

– Ты ничего там не видишь? – спросил он одного из галилеян.

– Ничего.

– Я подниму тебя повыше.

Он обхватил мужчину за талию и легко поднял его в воздух.

– Что там происходит?

– Теперь я вижу, – ответил тот. – Там несколько человек с дубинками, они лупят собравшихся. На них вроде как еврейская одежда.

– Но кто же они?

– Да римляне, как Бог свят! Переодетые римляне. Работают палками вовсю! Вот сбили на землю раввина – совсем старика! Не щадят никого!

Бен-Гур опустил галилеянина на землю.

– Люди Галилеи, – сказал он, – это хитрость Пилата. А теперь, если вы будете делать то, что я вам скажу, мы сможем потягаться даже с этими парнями с дубинками.

Галилейские парни воспрянули духом.

– Отступайте к деревьям у ворот. Эти посадки Ирода, хотя и незаконные, нам пригодятся. Пошли!

Подбежав к деревьям, они, разом подпрыгнув и повиснув на одном суку, общим весом своих тел оторвали его от ствола. Повторив это несколько раз, они заполучили в свое распоряжение пусть примитивное, но все же оружие. Возвращаясь, на углу площади они столкнулись с обезумевшей толпой, которая сломя голову неслась к воротам. Потасовка у них за спиной продолжалась, крики, стоны и проклятия не смолкали.

– К стене! – скомандовал своим приверженцам Бен-Гур. – К стене! Пропустите толпу!

И, прижавшись к каменной стене справа от них, они избежали опасности быть сбитыми с ног и растоптанными, а потом мало-помалу стали продвигаться вперед, пока не добрались до площади.

– Держитесь плотнее друг к другу и следуйте за мной!

К этому моменту Бен-Гур как предводитель был признан всеми. Выстроив всю группу за собой тупым клином, он направился навстречу римлянам. Те, колотя бегущих палками и радуясь, когда им удавалось сбить кого-либо с ног, в свою очередь, несказанно удивились, обнаружив перед собой группу крепких парней, вооруженных тем же оружием, что и они, и готовых к отпору. Закипела схватка, скоротечная и яростная, сопровождающаяся криками, стуком палок и воплями боли. Бен-Гур превосходил мастерством остальных. Он умел не только наносить удары и отражать направленные на него, но и побеждать каждого из тех, кто осмеливался схватиться с ним. В одно и то же время он был и сражающимся и предводителем. Палица, длинная и увесистая, была словно продолжением его руки, одного удара ее хватало, чтобы повергнуть врага на землю. В то же время казалось, что он видит каждого из своих приверженцев и обладает способностью оказываться именно там, где в этот момент он более всего нужен. Его боевой клич воодушевлял его соплеменников и вводил в смятение врагов. Столкнувшись с сопротивлением, римляне поначалу отступили, продолжая сражаться, но потом не выдержали, повернулись кругом и устремились к портику. Разгоряченные схваткой галилеяне готовы были преследовать их до ступеней, но Бен-Гур остановил их.