Пробужденный любовник - Дж. Уорд

— Она принята, — ответил Роф. — Прикоснись губами к моему кольцу. Да будет залогом слов твоих — честь.

Фьюри поцеловал черный королевский бриллиант и поднялся на ноги.

— Теперь, если развернувшаяся трагедия окончена, я ухожу.

Но подойдя к двери, он обернулся и взглянул на Рофа.

— Говорил ли я, какой честью стало служить тебе?

Роф вздрогнул.

— Э-э-э, нет, но…

— Это было честью, правда. — Глаза короля сузились, и Фьюри слабо улыбнулся. — Не знаю, почему это вдруг пришло мне в голову. Наверное, потому что я постоял перед тобой на коленях.

Фьюри вышел. Он был рад, когда столкнулся в коридоре с Вишесом и Бутчем.

— Эй, парни. — Он быстро хлопнул их по плечам. — Вы двое та еще парочка, знаете? Домашний гений и акула пула. Ну кто бы мог подумать? — Оба удивленно посмотрела на него, и он спросил. — Рейдж пошел в свою комнату?

Они кивнули, и он прошел к двери в спальню Голливуда и постучал. Рейдж вышел, И Фьюри положил руку на его мощную шею.

— Привет, брат мой.

Видимо, он молчал слишком долго, потому что взгляд Рейджа стал подозрительным:

— Что случилось, Фьюри?

— Ничего. — Он опустил руку. — Просто проходил мимо. Позаботься о своей женщине, слышишь? Счастливчик, счастливчик… Тебе очень повезло. До скорого.

И Фьюри отправился в свою комнату. Ему бы хотелось, чтобы брат был рядом. Что бы все они знали, где он. Оплакав мужчину, он вооружился, потом выглянул в коридор. До него доносились голоса братьев, разговаривавших в кабинете Рофа.

Чтобы избежать встречи, он дематериализовался в коридор со статуями и вошел в комнату, соседствовавшую со спальней Зейдиста. Захлопнув дверь, он направился в ванную и включил свет. Уставился на свое отражение в зеркале.

Вынув кинжал, он собрал волосы в толстый пучок и, поднеся к ним острое лезвие, стал отрезать густые волны. Он повторял этот маневр снова и снова — рыжие, коричневые и белесые пряди лентами падали на пол, покрывая его тяжелые ботинки. Когда от обычной длины осталось около дюйма, он достал из шкафчика крем для бритья, покрыл пеной череп и вытащил из-под раковины бритву.

Побрившись, он вытер череп и отряхнул рубашку. Кожа на шее чесалась от мелких волосков, залетевших за воротник, а голова казалось слишком легкой. Он провел рукой по черепу, наклонился к зеркалу и посмотрел на себя.

Потом взял кинжал и нацелил его лезвием на лоб.

Трясущейся рукой, он провел ножом вниз по лицу, закончив S-образным завитком на верхней губе. Выступившая кровь потекла вниз. Он вытер ее чистым белым полотенцем.

Зейдист тщательно вооружился. Потом вышел из гардеробной. В комнате было темно, но он шел сквозь нее, скорее повинуясь привычке, чем пользуясь ночным зрением, направляясь к лужице света, вытекавшей из ванной. Подойдя к раковине, он включил воду и наклонился к бегущей струе, ловя ледяной поток в ладони. Он ополоснул лицо и потер глаза. Выпил немного.

Вытираясь, он почувствовал, что Фьюри вошел в спальню и ходит по комнате, хотя сам брата не видел.

— Фьюри… Я собирался зайти к тебе перед уходом.

Не отрывая полотенца от подбородка, Зед посмотрел на свое отражение в зеркале — на свои желтые глаза. Он подумал о хитросплетениях своей судьбы и понял, что большая их часть была полным дерьмом. Но две вещи отличались от остальных. Одна женщина. И один мужчина.

— Я люблю тебя, — грубо сказал он, осознав вдруг, что говорит эти слова близнецу впервые. — Я просто хочу, чтобы ты знал это.

Фьюри вошел в ванную.

Зед в ужасе отпрянул, увидев отражение близнеца в зеркале. Никаких волос. На лице шрам. Глаза пустые и безжизненные.

— О, Дева славная, — прошептал Зед. — Какого хрена ты с собой сотворил…?!

— Я тоже люблю тебя, брат мой. — Фьюри поднял руку. Его пальцы сжимали подкожный шприц, который Хэйверс оставил для Бэллы. — И ты должен жить.

Зейдист обернулся как раз в тот момент, когда рука брата опустилась вниз. Игла вонзилась в шею Зеда, и он почувствовал, как струя морфина ворвалась в его яремную вену. Закричав, он вцепился в плечи Фьюри. Наркотик начал действовать, и он потяжелел, пошатнулся и сполз на пол.

Фьюри опустился на колени возле него и погладил брата по лицу.

— Я всегда жил только ради тебя. Если ты умрешь — у меня ничего не останется. Я буду полностью потерян. А ты нужен здесь.

Зейдист попытался дотянуться до близнеца, но не смог поднять руку. Фьюри встал.

— Боже, Зейдист, я думал, что наша трагедия должна закончиться. Но она все продолжается, так ведь?

Услышав удалявшиеся шаги брата, Зейдист провалился в темноту.

Глава 45

Джон лег на кровать, свернувшись калачиком на боку, и уставился в темноту. Комната, отведенная ему в особняке Братства, была роскошна и безлика: в ней ему не становилось ни лучше, ни хуже.

Откуда-то из угла послышался звон часов: один, два, три раза… Он продолжал считать низкие, ритмичные тоны пока не дошел до шести. Перевернувшись на спину, он продумал, что еще через шесть часов начнется новый день. Полночь. Уже не вторник, еще среда.

Он думал о днях, неделях, месяцах и годах своей жизни, о времени которым он владел, потому что пережил его и, следовательно, мог предъявлять на него права.

Как капризно было то время. И как же любили люди — и вампиры — сводить бесконечное бытие к жизни, которую якобы могли контролировать.

Что за дураки.

Ты не контролировал ничего в своей жизни. Как и никто другой.

Боже, если бы только был способ сделать это. Или, по крайней мере, переделать что-то произошедшее. Как прекрасно было бы: просто нажать на кнопку, а затем отредактировать к черту весь прошедший день? Тогда он бы не чувствовал бы всего этого.

Застонав, он перевернулся на живот. Эта боль была… беспрецедентной, самым худшим откровением.

Его отчаянье было подобно болезни, затрагивая все его тело, заставляя его дрожать, хотя ему и не было холодно, потряхивая его желудок, хотя он был пуст, становясь стимулом боли, расцветавшей в его суставах и груди. Он никогда не видел в эмоциональном опустошении несчастья, но в этот раз… он знал, что ему будет плохо еще очень долго.

Боже… Он должен был отправиться с Велси, вместо того, что бы оставаться дома и работать над тактикой. Если бы он был в той машине, возможно ему удалось бы спасти ее… Или, может быть, он был бы уже мертв?

Что ж, это было бы лучше, чем такая жизнь. Даже если не было ничего после смерти, даже если ты просто проваливался в никуда, это было лучше, несомненно, было лучше чем то, что есть.