Пробужденный любовник - Дж. Уорд

Раздался еще один дикий крик, но потом темная субстанция исчезла, мебель попадала на пол, отскакивая и замирая на полу. Бумаги приземлялись посреди этого хаоса, словно снежные хлопья во время дорожно-транспортного происшествия.

Тор исчез.

Джон вырвался из рук Фьюри и влетел в кабинет. Когда братья взглянули на него, он открыл рот и безмолвно закричал:

Отец… отец… отец!

Глава 44

«Бывают дни, которые тянуться вечно, — думал Фьюри некоторое время спустя. — Они не кончаются даже после захода солнца».

Когда жалюзи на окнах открылись, знаменуя приход ночи, он уселся на изящный диван в кабинете Рофа и посмотрел на Зейдиста, стоявшего в другом конце комнаты. Остальные Братья были столь же немногословны.

Зед только что взорвал очередную бомбу — небольшое помещение уже напоминало горячую точку, регулярно сотрясаемую огневыми атаками. Сначала Тор, потом Велси, затем та молодая женщина. Теперь это.

— Господи, Зед… — Роф потер глаза и покачал головой. — Ты не думал, что стоило упомянуть об этом раньше?

— На нас и так свалилось много дерьма. Кроме того, я пойду на встречу с убийцей один, что бы ты ни говорил. Это не обсуждается.

— Зед, приятель… Я не могу позволить тебе сделать этого.

Фьюри напряженно ждал реакции близнеца. Как и все остальные в комнате. Они все валились с ног от усталости, но зная Зеда, можно было предположить, что пороха в пороховницах хватит на очередной залп.

Но брат просто пожал плечами.

— Лессер хочет меня, а я хочу позаботиться о нем. Ради Бэллы. Ради Тора. Кроме того, как насчет женщины-заложницы? Я не могу не пойти, а подкрепление в данном случае не вариант.

— Брат мой, ты загоняешь себя в гроб.

— Ну так я успею нанести хренову тучу ущерба перед этим.

Роф сложил руки на груди.

— Нет, Зед, я не могу тебя отпустить.

— Они убьют ту женщину.

— Есть другой способ решить эту проблему. Нам нужно только понять, какой именно.

С секунду стояла тишина. Потом Зед проговорил:

— Я хочу, чтобы все вышли из комнаты, чтобы я мог поговорить с Рофом. Кроме Фьюри. Ты останься.

Бутч, Вишес и Рейдж, оглянувшись друг на друга, уставились на короля. Он кивнул — и они покинули комнату.

Зед захлопнул за ними дверь и остался стоять там, повернувшись к ней спиной.

— Ты не можешь остановить меня. Я мщу за мою шеллан. Я мщу за шеллан моего брата. У тебя нет полномочий. Это мое право, право воина.

Роф выругался.

— Ты не вступал с ней в брак.

— Я и без церемонии знаю, что она моя шеллан.

— Зед…

— А что насчет Тора? Ты говоришь, что он мне не брат? Ты ведь был там в ту ночь, когда меня принимали в Братство Черного Кинжала. Ты знаешь, что теперь Тормент — плоть от моей плоти. Я имею полное право отомстить за него.

Роф откинулся на стуле, протестующе заскрипевшем под его огромном весом.

— Господи, Зед, я не говорю, что ты не можешь пойти. Я просто не хочу, чтобы ты шел туда один.

Фьюри переводил взгляд с одного на другого и обратно. Он никогда не видел в Зеде такого спокойствия. Брат был сосредоточен, как лежащий камень: ничего, кроме проницательного взгляда и смертоносного намерения. Если бы обстоятельства не были так зловещи, происходящее можно было бы квалифицировать как прогресс.

— Не я придумал этот сценарий, — сказал Зед.

— Ты погибнешь, если пойдешь один.

— Ну… Я, вроде как, готов выбыть из гонки.

Фьюри почувствовал, как кожа сморщилась по всему телу.

— Извини, что? — Прошипел Роф.

Зед отошел от двери и пересек изысканную французскую гостиную. Он остановился около камина — и огонь бликами заиграл на его изуродованном лице.

— Я готов покончить со всем этим.

— Какого черты ты несе…

— Я хочу уйти именно так, и я хочу забрать лессера с собой. Это будет херня в стиле «умереть достойно». Сгореть в пламени ада вместе со своим врагом.

Рот Рофа распахнулся.

— Ты просишь меня одобрить свое самоубийство?

Зед покачал головой.

— Нет, потому что, даже привязав, ты не удержишь меня от похода в тот кинотеатр сегодня ночью. Я прошу тебя сделать все возможное, чтобы никто другой не пострадал. Я хочу, чтобы ты следил за остальными. Особенно — за ним. — Зед пристально посмотрел на Фьюри. — Чтобы он держался подальше.

Роф снял очки и снова потер глаза. Потом поднял голову — бледно-зеленые радужки светились маячками на его лице.

— Слишком много смертей уже обрушилось на Братство. Не делай этого.

— Должен. Сделаю. Так что прикажи остальным держаться в стороне.

Повисла долгая напряженная тишина. А затем Роф дал ему единственный возможный ответ:

— Да будет так.

Судьба Зеда стремительно неслась к финальной точке под названием «Смерть». Фьюри наклонился вперед и уперся локтями в колени. Он вспомнил вкус крови Бэллы, ту особую примесь, которую он почувствовал в ней.

— Мне жаль.

Ощутив, как взгляды Рофа и Зеда обратились на него, он понял, что произнес это вслух. Он поднялся на ноги.

— Прошу прощения, я вынужден вас оставить.

Зейдист нахмурился.

— Подожди. Мне от тебя кое-что нужно.

Фьюри посмотрел на лицо близнеца, прослеживая линию шрама, замечая детали, на которые раньше не обращал внимания.

— Говори.

— Обещай, что не оставишь Братство, когда меня уже не будет. — Зед указал на Рофа. — Поклянись перед королем.

— Зачем?

— Просто пообещай.

Фьюри нахмурился.

— Зачем?

— Я не хочу, чтобы ты остался один.

Фьюри долго и пристально смотрел на Зеда, думая о хитром узоре их судеб. Черт, оба они явно были прокляты, оставалось неизвестным лишь по какой причине. Может, это просто был злой рок, но ему хотелось думать, что и в нем был какой-то смысл.

Логика… Логика — это лучше, чем капризная судьба, отымевшая их на чем свет стоит.

— Я пил из нее, — вдруг сказал он. — Из Бэллы. Я пил из нее вчера ночью, когда ходил к Хэйверсу. Все еще думаешь, что за мной нужно присматривать?

Зейдист закрыл глаза. Его отчаяние ледяным порывом ветра прокатилось по комнате.

— Я рад, что ты это сделал. Теперь ты готов дать мне слово?

— Да ладно, Зед…

— Я хочу лишь твою клятву. Больше ничего.

— Конечно. Ладно.

Господи, хорошо.

Фьюри подошел к Рофу, опустился на одно колено и склонился над кольцом короля. Он произнес на Древнем Языке: «Пока дыхание живо в моей груди, я неразрывно буду связан с Братством. Я смиренно приношу эту клятву, чтобы ты мог принять ее, господин».