Записки рыжей эльфийки - Лиза Истомина

   Когда разъярённая, красная и, кхе-кхе, прыщавая на некоторых аппетитных местах, видных обычно, леди Эшли села на своё место, я поняла - месть удалась. Хотела вновь заарканить моего дядю - простите, место занято, Вам в другую комнату. Он, конечно, не против фаворитки, но такой жены ему точно не надобно.

   Я, будто бы ничего не зная и строя из себя "святую невинность", написала на листочке, мол, что случилось, и передала одной из придворных дам. Та раскрыла светленькие глазки и доверительно зашептала мне на ухо:

   - Кто-то проклял её за излишнюю пошлость. Поговаривают, что это личные маги короля - она ведь не только с ним, но и с другими... ну, Вы поняли меня, ведь так? А, может быть, это боги её наказали.

   Легенда, естественно, была настолько хороша, что даже я бы лучше не придумала. Как же я люблю своих придворных.

   Скушав булочку и запив её шоколадом, я решила порезвиться вновь. А что, скучно мне, новых впечатлений хочу. Вот и пустила по ногам наших леди и лордов иллюзию прикосновений мышки. Для пущей убедительности даже писк характерный добавила. Но вот некоторым из министров, особо охотившимся за женской и девичьей ласками, я наколдовала прикосновения в... характерных местах, так особливо лелеемых. И, пока половина сидевших в зале людей подскакивала на местах в ужасе задирая многочисленные юбки, ещё одна четверть млела и приставала к подскакивавшим. Одним словом - балаган.

   Veni, vidi, vici - "пришёл, увидел, победил". Хотя нет, в данном случае - came, ate, choked - "пришёл, поел, захлебнулся". Король был в "неописуемом восторге" от проделок его самой любимой племянницы, а то, что проделывала это она, мой дядя совсем не сомневался. Его яростный взгляд устремился на меня, я же в свою очередь вздохнула и развела руки в стороны, мол, а я тут при чём? Под предлогом усталости, я смоталась от праведного гнева Эллонда под писки ещё не ушедшей иллюзии, крики лордов и леди и настойчивые требования первых. Аншлаг.

   Когда я спряталась в одном из потайных ходов замка, я совершенно нечаянно услышала разговор двух людей из нашего посольства в Сорене. Наверняка, с каким-нибудь докладом прибыли.

   - Слышал, потенциальный жених объявился, - сказал первый и оглянулся.

   Что-о?

   - Чей? Нашей, что ли?

   - Нет, гномовской. Она с ним, вроде как, с десяти лет должна быть помолвлена.

   С кем? А почему я не в курсе?

   - Молодец Илзиэль, наш характер! Пряталась столько лет, и давай, бывай женишок.

   - Он, по-моему, раза в три-четыре её старше.

   Мам-ма-а, роди меня обратно!

   - Соренский-то принц?

   - Младший братишка короля.

   О боги, это что, шутка что ли? Ему же... он же...

   - Ты путаешься! Он же реально старый! Ни Анвиэл, ни Илзиэль этого не допустят!

   - Как бы я хотел, чтобы всё, что ты сказал, было правдой.

   У меня сердце в пятки ушло. А эти двое ещё о чём-то стали совещаться, но я уже не слышала. Предательские слёзы текли по лицу, рыдания сдавливали горло. Кому рассказать? Никому. Кто поймёт? Никто. В этих так подло сложившихся обстоятельствах я осталась одна, и кроме меня ни один человек не сможет помочь мне. И уже тогда у меня родился план, как расстроить помолвку и усадить нерадивого потенциального жениха в грязь.

* * *

   - Илзи, сколько раз повторять - не лезь никуда! - Анвиэл страшно злился. Из-за чего? Всё было предельно просто - я сходила к гадалке.

   Как это было. Наболтавшись и доведя всех придворных до белого каления и нервного тика (рыжесть надо возвращать), я, вновь под предлогом прогуляться, оседлала одного из лучших коней дворцовой конюшни, Янтаря, и рванула к гадалке Василисе, которую очень хорошо знала моя мать, и в которую верил мой наставник. Жила она одна, на краю леса и около речки, незатейливо звавшейся Лесной. Дядя не верил в силу таких отшельниц, а я была истинной ведьмой - а что, сама пару раз гадала. И ведь как знала - нагадала себе последний раз "командировочку" далече с прямым пешим маршрутом!

   Пробираясь к реке, Янтарь неожиданно остановился. Принюхался и ка-ак заржал! Я сначала подумала, надо мной, ско... эм, животина, смеётся. Потом дошло. Нельзя ему было дальше идти - он проводник, а я наездница, ведьма, маг и далее по списку, а значит он должен за мной идти, а не наоборот. Спрыгнула и, коснувшись травы, будто силы обрела. Так радостно на душе стало, аж дух захватывало! Будто на ведьмин круг ступила, а там такие силы, такие магии на тебя скатываются, что некоторые ум теряют. Не зря говорят - ведьмин круг, он для ведьм и магов-девушек, а не для магов-мужчин, шаманов и прочей, прочей, прочей нечисти мужеска полу.

   И, взяв Янтаря под уздцы, повела его к речке. Только сделали первый шаг, как деревья предо мной расступились, и Лесная заблистала, чистой водой к себе маня. Ну, я и рванула, но чей-то гневный окрик меня остановил.

   - Стой, плешивая! - И на меня накинулась старушка, на лицо добрая-добрая, как Росс в недавнее время.

   Когда я его послала куда подальше, если не поняли.

   Я, всё также счастливо улыбаясь, поклонилась. Гадалка заинтересовалась и протянула:

   - Маг, ведьма и наследница. Не плешивая, а полурыжая. Без жениха, а с ухажёром и каким-то "левым" идиотом. С семьёй, а без близких друзей. - Через некоторое время добавила: - Правильно, Лиза, ты сделала, что Торнадо того проклятого единорога назвала. Он единственный конь во всём мире, имеющий в родственниках самого Ариона - дикого коня, сына Посейдона. Бояться его многие, но ты любишь и сильно. И с ухажёром правильно так поступаешь - нравишься ты ему больно, но не доверяй слишком. Всё-таки между вами сама королева фейри стоит - а она его не отпустит просто так, уж поверь. И тебя убьёт, если понадобится, ради дракона.

   Вот всегда крёстной не доверяла. Правильно делала.

   Я склонила голову, изумлённо глядя на гадалку. Неужели она знает меня? Ведь ни разу не встречались. Как по заказу прозвучали слова:

   - Маленькую тебя помню, когда Хелена приходила ко мне вместе с тобой - ершистая ты такая была, вечно встрёпанная, как воробушек желторотый. И вот вроде всего три года было, а такая умная, такая абсолютно всё понимающая была. И рассудительная. Сейчас осталась в тебе эта чёрта, почти пятнадцать лет прошло, а осталась. - Старушка Василиса приобняла меня за плечи и повела через мост на речке. Янтарь послушно потопал за нами. Я, мягко говоря, была удивлена. - Жалко токмо, что проклятая ты теперь. Прокляли тебя страшным и злым чем-то. Наложил кто-то сильный. Я ведь не ошибусь, если скажу, что в запале ярости это было, так ведь?

   Я кивнула. Я же говорила - бабка сильнющая до жути!