Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка - Семен Данилюк

- Что? Всё подписал?

- А чего мелочиться? Мы русаки - натуры широкие. Просишь - бери! Шоб тебе этим подавиться.

Лицо его задергалось, скривилось, в горле захлюпало. Глаза сделались тухлыми. Он рывком отвернулся, не глядя, нащупал коньяк. Давясь, сделал несколько больших глотков. С деланным ухарством приподнял опорожненную на треть бутылку: - Ну шо? Ломанем отходную, пока при памяти?

- Да погоди ты с отходной! - взвился Антон. - Скрутило, понимаю. Кого б не скрутило? Но всё это можно оспорить. Докажем, что подписал под угрозой для жизни, и признаем недействительным. Ведь отступишься, потом сам себе не простишь.

- А останусь, вовсе некому прощать будет. Ишь каков юрыст нашелся! Докажет он. Кому, милой? Балахнину, который после этого шабаша и вовсе начнет судей на собственные процессы назначать?! Усвой же, херувим, нет выбора! Или чик-чик - выноси готовенького. Или в кутузку - с тем же результатом. Насупленное молчание Антона ему решительно не нравилось. - Только вот нюню презрительную не корчь! Легко требовать стоять насмерть, если сам не в окопе, а где-нибудь в заградотряде, на стрёме! На тебя дуло в лоб в упор хоть раз нацеливали?! Так шоб струя со страха в портки брызнула? А жить, зная, шо в любую минуту, из-за любого угла... И зыкаешь, зыкаешь. Старуха над коляской нагнулась. А у тебя в башке, не за "Калашниковым" ли потянулась? Я ж спать перестал. Спасибо хоть выездные комиссии отменили.

Он помахал вложенным в загранпаспорт билетом.

- К ночи самолет на Мадрид. И - прощай, немытая Россия!.. Да, - будто припомнил Иван. - Я в банк успел заскочить. Оформил на тебя доверенность на передачу дел. Шо успеешь у Балахнина зажулить, - твоё. Не претендую.

Напористо встретил недоуменный взгляд приятеля: - Ну и дурак. С волками жить остаешься. Листопад подошел к карте России, скопированной с той, что висела в его кабинете. Пробежался пальцами вдоль флажков и стрелок. - Знаешь что главное сегодня свершилось? - он вновь ткнул пальцем на задымленное окно. - Эти ребята, что одни, что другие, в сущности друг друга стоят. Но меж ними люфт оставался, куда хоть какие-то живые ростки пробивались. А теперь победившее кодло такое раздербанивание затеет, шо никому мало не покажется. Оглядываться-то больше не на кого. А сие для Средне-русской возвышенности есть полный звездец, - пока всё не расхапают, не угомонятся.

Ухватив карту пятерней, он разодрал ее сверху донизу. Скрипнул зубами:

- Анжелку, правда, оставлять жалко. Прикипел. Да и дяде Пете без внука как ножом под бок. И адрес не дашь.

- Адрес-то почему не дашь? - не понял Антон. - Сам же говоришь, всё подписал. Значит, опасаться больше нечего.

- Всё да не всё. Кое-что прибрал на дорожку, - загадочно ответил Листопад. Поторапливающе тряхнул "Королевский ориент" на руке, поднялся:

- Ну, пока доберусь по МКАДу до аэропорта. А то говорят, в центре еще до сих пор с крыш постреливают. Пулялы!

Дождался, когда поднимется Антон, обхватил за плечи.

- Ты уж тут продержись... - он смущенно отвел глаза. - Бог даст, свидимся.

- Прощай, Иван, - отозвался Антон.

Листопад нацепил пальто, ехидно пропустил палец сквозь оторванную подкладку. Замешкался в дверях.

- Да, хотел тебя предупредить...- начал было он, но Антон стоял с застывшим, отстраненным лицом, и продолжать Иван раздумал. - Впрочем, успеется. Если что, сориентируешься. Лучше из загранки позвоню, тогда и скажу. Надежней будет.

Дверь хлопнула. Антон остался один. Совсем один.

Похищение

На другой день выяснилось, что Листопад побывал в банке не только для того, чтоб оформить доверенности.

На работу Антон Негрустуев приехал позже обычного. В компании уже знали о продаже холдинга и бегстве за границу самого Листопада. Все вокруг ходили опустошенные. Судачили. Гадали, что сулит приход новых хозяев. Наиболее прозорливые кинулись писать заявления об уходе.

В осиротевшем президентском кабинете Антона поджидал управляющий банковским филиалом. Губы его подрагивали. Накануне в филиал поступило два миллиона долларов на имя компании, гендиректором которой значился сам Листопад. А вчера по его указанию деньги были переправлены в швейцарский банк, на другие реквизиты.

- Тут вот ведь какое дело, - управляющий подложил платежное поручение, - по которому деньги поступили в листопадовскую компанию. Ткнул пальцем в графу "назначение платежа" - "Аванс за продажу акций Хачимовского комбината".

Антон встревоженно напружинился.

- Во-во! - обрадованно подметил его изумление управляющий. - Я вчера-то тоже не обратил внимания. Сказано - отправить. Отправил. А уж утром узналось, что Иван Андреевич всё как бы уступил "Конверсии". Я и думаю, - не получится ли, что одно и то же как бы два раза продано. Как бы с нас не спросили.

Он с виноватым видом посмотрел на исполняющего обязанности.

Только теперь Антон разгадал невнятную листопадовскую фразу "кое-что на дорожку прибрал". Обобранный Балахниным, он в свою очередь без затей стибрил деньги кого-то из тех, кому пообещал продать Хачимовск. Хоть и знал, что никаких акций у Балахнина они не получат. Отряхнул, так сказать, прах с ног своих.

Антон придвинул к себе документы. Предстояло тяжелое объяснение с обокраденными людьми. Название компании-отправителя ему пока ничего не говорило. Впрочем очень скоро ему довелось узнать, кто за ней стоит. И запомнить крепко - на всю жизнь.

В четырнадцать часов на мобильный телефон раздался звонок.

В первую секунду он не узнал голос Лики. Таким визжащим, захлебывающимся он его никогда не слышал.

От предчувствия беды у Антона заныло внизу живота. Через минуту из разрозненных, сбивчивых фраз разобрал главное - беда в самом деле пришла.

В час дня Лика, как и собиралась, приехала в квартиру Антона забрать невывезенные ранее вещи. С собой захватила свободную от занятий Гулю.

Где-то через полчаса в квартиру позвонили. Прежде чем она собралась подойти, Гуля бросилась к двери и, думая, что вернулся Антон, распахнула ее. Вошли незнакомые люди. "Хачики какие-то". Они сначала обыскали квартиру, потом объявили, что хозяин задолжал им много денег. И должен отдать немедленно. А для верности забирают дочку.

- Я кусалась! Умоляла, чтоб лучше меня забрали! Клялась, что она не твоя. Господи! Я перед этим быдлом на колени даже!.. Да я б на всё! Но они увели. Отдай им, отдай! Я умоляю, - отдай! Понимаю, что тебе теперь на нас с Гулей наплевать. Но чем хошь прошу!.. Отдай, гад! Убьют ведь ребенка...А-а!

На том конце провода началась истерика.

Потрясенный Антон как мог попытался успокоить ополоумевшую мать.

- Ликушка, оставайся на телефоне и никому не открывай. Я сейчас же займусь. Всё будет хорошо, - пообещал он, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. - Они еще хоть что-то сказали?

- Что еще надо было сказать? Тебе что-то неясно?! Они ребенка забрали из-за ваших вонючих махинаций!..Да, вот. Телефон для тебя оставили, чтоб позвонил... Сейчас. Где же он, Господи?!

Записав номер, Антон положил трубку, едва не выскользнувшую из потной ладони. Провел по лбу. Лицо тоже покрылось испариной. Набрал номер. Откашлялся.

- Это Негрустуев, вице-президент банка "Илис", - стараясь говорить твердо, начал он. - Прежде чем что-то обсуждать, я требую немедленно отпустить...

- Два "лимона". И пятьсот за беспредел. Время до вечера. Счетчик включен, - сухо ответили ему и отсоединились.

Антон беспомощно разжал ладонь, нажал кнопку связи с секретарем. Придержал дыхание.

- С Торопиным... Всё бросьте. Немедленно дозвонитесь и соедините.

- Это самое простое, - неприязненно отреагировала оскорбленная бегством любимого шефа секретарша. - Он только что вошел. Как раз Вас ищет.

* Лицо Торопина сохраняло примерзшую к нему бесстрастную маску. Ярость выпирала из желтоватых зрачков и резких, угловатых движений.

- Куда этот слинял? - на ходу потребовал он. - Колись, ментяра! Феликс осекся, - Антон Негрустуев застыл на стуле со сведенными, закаменевшими скулами.

- Что еще?

- Феликс! Ради всего, - Антон разогнулся, будто заржавевший складной нож, обошел разделявший их стол. - Пожалуйста! У меня дочку украли. Квартира, машина. Всё отдам.

Он порывисто ухватил ладонь Феликса. Оторопевший Торопин брезгливо выдернул руку.

- Выходит, лягво, и тебя жизнь скручивает, - скупо удивился он. - Говори.

Сбиваясь, Антон как мог рассказал о краже денег и о похищении Гули. Судорожно протянул куцый листок с записанным номером.

- Значит, не знаешь, где Листопад? - пытливо повторил Феликс, любуясь дрожащим в воздухе клочком бумаги. - Жаль. Он со мной еще за жмуриков не рассчитался.

С насмешливым вызовом прошелся по собеседнику и - разочарованно отвел взгляд, - тот, кажется, ничего не воспринимал.

- Так если украл Листопад, почему на тебя наехали? - подозрительно уточнил Феликс. Обескураженный вид Антона ответил за него.