Клан Кеннеди - Лариса Дубова

Перед выборами сторонники Никсона раскопали сведения о давнем увлечении Кеннеди Ингой Арвад, которую, как мы помним, одно время подозревали в шпионаже в пользу Германии. Однако получить какие-либо данные по этому поводу в ФБР оказалось невозможно. Внутренняя контрразведка отказалась сообщить что-либо, ссылаясь на секретный характер информации и необходимость защиты чести и достоинства лица, которому ничего, помимо оказавшихся необоснованными подозрений, предъявить было невозможно.

Республиканцы в качестве козыря попытались использовать неблагоприятную репутацию отца демократического кандидата и особенно его богатство, расходуемое якобы незаконным образом на политические цели. Получил распространение анекдот: Джозеф будто бы сказал сыну — не волнуйся: если проиграешь выборы, куплю тебе другую страну.

Это, однако, было весьма не убедительное злопыхательство. Республиканцам не удавалось подкрепить фактами продажность самого Джона, его зависимость от отца. Джозеф своевременно прекратил шокирующие публичные высказывания, «расчистив поле» для свободной игры команды своего сына.

Кеннеди-младший проводил избирательную кампанию весьма активно, тем более что его самочувствие стало лучше и он мог, правда крайне уставая и буквально валясь вечером в постель, приняв перед этим горячую ванну, целыми днями ходить по кварталам бедного люда, посещать промышленные предприятия, встречаться с фермерами, выступать на собраниях сторонников демократов и т. д. До этой избирательной кампании он сталкивался с бедняками только в родном Бостоне, где уровень жизни был выше, чем во многих других районах Америки. Теперь же ему пришлось соприкоснуться с подлинной нищетой. Особенно это касалось угольных шахт Западной Виргинии, которую Джон, теперь уже официальный кандидат в президенты, посетил снова. Он рассказывал, что вид ветхих домишек, изношенной одежды, голодных лиц шахтеров произвел на него крайне удручающее впечатление. Более того, подчиняясь внутреннему порыву, он, как и в начале кампании, потребовал, чтобы ему выдали шахтерскую униформу и спустили в забой. То, что он там увидел, еще больше усугубило впечатление от ужасных условий труда горняков.

Масло в огонь подливала впечатлительная Жаклин, которая сопровождала мужа в этой поездке. Она ходила по шахтерским хижинам, старалась держаться просто и непринужденно и обещала рассказать Джону всё, что увидела. А ее впечатления были еще более безрадостными, чем наблюдения мужа. Позже она рассказывала о содержании своих бесед с женами горняков: «Мы приехали сюда не для того, чтобы заручиться вашими голосами, мы хотели своими глазами посмотреть, как недалеко от Вашингтона живут люди, перед которыми Америка в долгу»{522}.

Жаклин, правда, скоро прекратила сопровождать своего мужа в поездках — в ноябре ей предстояло родить.

Но вышеприведенные слова были не только ее личным мнением. Они явно выражали позицию самого кандидата. Пройдет немного времени, и администрация нового президента разработает комплекс мер по существенному улучшению условий труда американских шахтеров.

Однако опираться необходимо было в первую очередь не на рядовую массу избирателей, которая в некоторых случаях легко, в других с большим трудом, но всё же поддавалась агитационной обработке. Особенно важно было укрепить предвыборные ряды собственной партии, в которых явно ощущалось недовольство. Прежде всего речь шла о Джонсоне, как о кандидате в вице-президенты. Та часть демократов, которая поддержала Кеннеди, и после решения съезда была почти убеждена, что этот пост следовало предложить Стивенсону, считавшемуся его единомышленником.

Поэтому важно было умиротворить либералов, прежде всего наиболее влиятельную их группу из числа партийных ветеранов. С этой целью Джон не только несколько раз встречался с самим Стивенсоном, объясняя последнему свой выбор и выражая надежду, что Эдлай активно его поддержит в дальнейшей борьбе и в будущем правительстве. Кеннеди встретился с бывшим президентом Гарри Трумэном, который сохранял влияние на значительную часть демократов как преемник Франклина Рузвельта. Состоялась, наконец, встреча с Элеонорой Рузвельт, для чего Кеннеди поехал в семейное имение Рузвельтов в городке Гайд-Парке (штат Нью-Йорк).

И бывший президент, и бывшая первая леди заявили, что приложат силы для избрания представителя молодого поколения демократов на высший государственный пост. Соответственно Элеонора Рузвельт несколько раз выступила по радио и телевидению, одобрительно отозвавшись не только о Джоне, но и обо всей семье Кеннеди, за исключением отца, по поводу чего она сделала специальную оговорку{523}.

Трумэн взял на себя миссию привлечения на сторону Джона массы баптистов, которые были особенно влиятельны на юге страны. Стивенсон принял активное участие в агитации на Западе, особенно в Калифорнии, демократические партийные организации которой традиционно конкурировали с организациями восточных штатов, к которым принадлежал Кеннеди.

Сам же он продолжал колесить по всей стране, выступая перед рядовыми избирателями на благотворительных завтраках, обедах и ужинах, посещая предприятия и фермы.

Как обычно, в предвыборной гонке живейшее участие принимали братья и сестры. Писатель Д. Миченер, сам участвовавший в избирательной кампании в пользу Кеннеди, так описывал то, что происходило в таком отдаленном штате, каким были тихоокеанские Гавайи: «Мы выходили на сцену, и вдруг каким-то образом появлялась одна из сестер Кеннеди, только что прилетевшая и улетающая сразу по окончании собрания. Они постоянно находили возможность пожать руки всем, сидящим в зале»{524}.

В ходе этих выступлений постепенно формулировались основные принципы внутренней и внешней политики, которые Джон Кеннеди предполагал реализовать как президент.

В полемике с Джоном Ричард Никсон особенно подчеркивал неопытность того в политике. В одном из выступлений действовавший вице-президент заявил: «Я уверен, что в наши дни Америка не может себе позволить, чтобы Белый дом был использован как тренировочная площадка, где кто-то будет набираться опыта за счет Соединенных Штатов Америки»{525}.

Кеннеди отвечал не менее остро, подчас грубо. Вот выдержка из одного его предвыборного выступления: «Господин Никсон не понимает, что президент Соединенных Штатов сейчас не кандидат. Вы бывали в цирке и видели слонов (напомним, что слон — символ Республиканской партии. — Л. Д., Г. Ч.). У них головы из слоновой кости, у них толстая кожа, видят они плохо, а помнят долго. Вы видели, как они двигаются по арене, хватаясь хоботом за хвост идущего впереди. Это происходило в 1952 и 1956 годах. Тогда Дик [Никсон] держался очень крепко за хвост того, который шел впереди [то есть Эйзенхауэра]… Но ныне выбирают не Эйзенхауэра. Вопрос в том, захочет ли народ этой страны увидеть своим лидером господина Никсона и его Республиканскую партию, которая никогда не выступала за прогресс»{526}.