Гитлер и Сталин перед схваткой - Лев Безыменский

Дополнительную сенсационность дало документу особое обстоятельство. К этому времени в России уже шла острая дискуссия вокруг «суворовских» утверждений о том, что в 1941 году не Гитлер совершил нападение на СССР, а Сталин планировал напасть на Германию (об этом споре я уже упоминал). Хотя многие российские историки и военные деятели возражали, спор продолжался. И вот вдруг обнаруживается подлинный документ Тимошенко и Жукова, в котором черным по белому предлагается нанести удар по стоящим на границе немецким войскам!

Теперь мы имеем этот документ в руках. Это — записка на 15 страницах. Она написана на бланке наркома от руки. Чьей — нетрудно определить, поскольку мы прекрасно знаем своеобразный бисерный почерк А. М. Василевского — будущего маршала Советского Союза, тогда заместителя начальника оперативного отдела генштаба. Подписей действительно нет, они лишь «заделаны», но не поставлены. Впрочем, так бывало на практике, поскольку столь секретные документы составлялись в единственном экземпляре и о них знали лишь составители и адресат. Он же был тоже единственный — а именно Сталин. Однако его визы или резолюции нет. Лишь приложены карты, на одной из которых стоит дата «15 мая 1941 года». Это позволяет датировать весь документ не позднее 15 мая.

Смысл этого чисто генштабистского документа (его, безусловно, надо именовать «планом Жукова», ибо именно в его функции входило военное планирование, а нарком Тимошенко в сем не был силен) ясен: Жуков докладывал о том, что Германия уже развернула 230 пехотных, 22 танковых и 20 моторизованных дивизий. Из них на границе СССР уже сосредоточено до 86 пехотных, 13 танковых и 12 моторизованных. Описывая немецкое развертывание, Жуков считает возможным немецкий внезапный удар по Красной Армии и предлагает:

«Чтобы предотвратить это и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать и разгромить германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск». Правда, Жуков затем предусмотрительно решил вычеркнуть слово «разгромить». Но смысл оставался ясен. По замыслу Жукова, главный упреждающий удар должны были нанести Юго-Западный (бывший Киевский военный округ) фронт и часть Западного (бывший Западный округ) фронта со следующей задачей: «Разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Демблин, и выход к 30 дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Крейцбург, Оппельн, Оломоуц».

Пояснялось, что удар в направлении Краков — Катовице отрежет Германию от ее южных союзников (то есть Румынии, Венгрии). Он будет означать разгром германской армии западнее реки Висла и на Краковском направлении, выход к реке Нарев и овладение районом Катовице (то есть промышленной Силезией). Сам уже этот замысел выглядел грандиозно, ибо практически должен был ликвидировать всю собранную Гитлером наступательную группировку (ее Жуков оценил в 72 пехотных, 11 танковых, 8 моторизованных дивизий). Красная Армия должна была практически пройти с востока на юго-запад всю Польшу и выйти к границам самой Германии. Одновременно были бы отрезаны германские войска от Балкан, в первую очередь — от румынской нефти. Но это была лишь первая цель. План гласил:

«Последующей стратегической целью иметь: наступлением из района Катовице в северном или северо-западном направлении разгромить крупные силы Центра и Северного крыла германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии».

Эта фраза была добавлена самим Г. К. Жуковым в текст, написанный Василевским. 150-160 советских дивизий должны были совершить с боями не только колоссальный марш с востока на юго-запад по всей Польше, но и выйти к границе Восточной Пруссии (добрых 500 километров!). Но и на этом марш не должен был закончиться: он должен был завершиться взятием восточнопрусского бастиона германского рейха.

Для достижения поставленных целей Жуков предлагал направить 152 стрелковые дивизии. Правда, эта цифра впоследствии была им вычеркнута — видимо, он не желал ограничивать численность наступательной группировки. Всего же в составе Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов предполагалось иметь 136 стрелковых, 44 танковых, 23 моторизованных и 7 кавалерийских дивизий (всего 210). В составе резерва Главного командования за Западным и Юго-Западным фронтами оставлялось 48 дивизий. Авиация также сводила главные силы на юго-западное направление — 144 авиаполка из 216.

Считается, что план составлялся не дольше двух недель. Поспешная импровизация? Однако план Жукова родился не на пустом месте. Для понимания его происхождения надо вспомнить, что в 1940 году генштаб разрабатывал (и утвердил!) основные документы советского стратегического планирования. В них была фактически заложена идея Жукова — удар на юго-запад. Таким образом, идея Жукова — устремиться на юго-запад — совсем не была импровизацией. Лишь менялась очередность: наносить удар, чтобы «отрезать Германию от южных союзников», предлагалось не в качестве ответа, а упреждающим образом.

Почему же Жуков решился на это смелое предложение? Безусловно, его подтолкнула речь Сталина 5 мая.

О прямой связи записки от 15 мая с речью Сталина 5 мая Жуков говорил военным историкам, когда встречался с ними в последние годы жизни. Вот его слова, сказанные в 1965 году и записанные военным историком Виктором Анфиловым:

— Идея предупредить нападение Гитлера появилась у нас с Тимошенко в связи с речью Сталина 5 мая 1945 года перед выпускниками военных академий, в которой он говорил о возможности действовать наступательным образом. Конкретная задача была поставлена А. М. Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы наркому и мне.

Действия обоих военачальников были логичными. Действительно, многое могло бы в плане Жукова понравиться Сталину. Во-первых, смелый поворот в политике. Во-вторых, перспектива успешных действий. Этим, безусловно, отличался план. Недаром Жуков добавил фразу о повороте на север с целью овладения бывшей Польшей и Восточной Пруссией. Сталин не мог не помнить, что в предыдущих вариантах стратегических планов предлагалось ответить «ударом на удар» либо на северном, либо на южном участке. А здесь — и то, и другое! И выход на чехословацкую границу, и овладение Восточной Пруссией! Казалось, не могло вызвать отрицательную реакцию Сталина и быстрое усвоение генштабом новых указаний о «наступательной военной политике».

Постановка вопроса, «что было бы, если», в исторических исследованиях считается недопустимой. Но так как я оперирую в пределах исторической публицистики, да будет позволено спросить: что было бы, если бы Сталин одобрил план Жукова и Красная Армия где-то в начале 1941 года перешла бы в наступление?

Первый и довольно неожиданный аспект: такое наступление было бы для немцев неожиданным. В немецком генштабе его не только не предсказывали, а даже сожалели, что «русские не окажут нам услугу наступления». В директиве от 22 января 1941 года германский генштаб предсказывал оборонительную тактику Красной Армии на границе. 13 июня разведотдел генштаба повторил, что «в общем и целом от русских надо ожидать оборонительного поведения». Итак, немцы советского упреждающего наступления не ожидали. Знал это и Жуков. Но вот чего Жуков не знал и знать не мог. Предполагая, что ударом на юго-запад он уязвит «сердцевину» будущего немецкого наступления, и соглашаясь в этой оценке со Сталиным, он не знал, что ошибается, причем коренным образом. В действительности немецкая группировка была иной: ее «сердцевина» находилась не на юге, а в центре — для действий по «северному варианту». По директиве от января 1941 года основная группа армий «Центр» (генерал-фельдмаршал фон Бок) состояла из 24 дивизий и 2 танковых групп (в то время как в группе армий «Юг» генерал-фельдмаршала фон Рундштедта было лишь 18 пехотных дивизий и 1 танковая группа). Это распределение сил осталось до 22 июня.

Таким образом, Юго-Западный фронт, устремившись на Краков, Люблин и далее на юго-запад, автоматически «подставил» бы свой северный фланг фельдмаршалу Боку. Зато Западный фронт генерала Павлова не смог бы ничего противопоставить основному удару — на Минск и далее на Москву, на Прибалтику и Ленинград. Не меньшие сомнения вызывает и расчет Жукова на то, что для своих операций немцы выделят 86 пехотных, 13 танковых и 12 мотодивизий. На самом деле их оказалось 153, а каждая из них была мощнее советской.

Конечно, сегодня — вооруженные печальным опытом 1941 года и опытом всей войны — мы можем строить предположения о перспективах плана Жукова. Лишь одна деталь: для предстоящего марша от Оппельна до Кенигсберга Красная Армия должна была пройти сотни километров. Но материально такой марш обеспечен не был. В плане от 15 мая даже содержался намек: «запасы горючего, предназначенные для западных округов, эшелонированы в значительном количестве (из-за недостатка емкости на их территориях) во внутренних округах». Что это означало? Западному особому округу было отпущено (как сообщал его командующий) потребное количество горючего, но хранилось оно… в Майкопе, то есть за несколько тысяч километров. Механизированные корпуса были обеспечены техникой лишь на 30 процентов, причем техника была устаревшей. В Киевском округе только 2 корпуса имели новые танки Т-34 и КВ, да и то в недостаточном количестве.