Дети, играющие в прятки на траве - Александр Силецкий

— Выходит — я. Вам лучше знать, — спокойно отозвался доктор Грах, однако-и не собираясь выступать вперед из сомкнутого круга своих спутников. Да, впрочем, с его ростом он и без того был виден отовсюду.

— Уж наслышаны, наслышаны, весьма, — глумился между тем Эллерий. — Несказанно польщены нечаянным знакомством!.. Как же! Вот и покажи нам чудеса, великий! Что за прок — за спинами чужими укрываться? Вы же — биксы, дьяволы, все можете!.. Исчезнуть можете, воскреснуть, наперед все знать… Хотя — прокольчик: нас унюхать не смогли. Ну как же вы?!. Еще что можете? Побить нас голыми руками. Да, и это. Ну так — начинайте! Мы сюда не на пикник пришли. Вон сколько техники, и люди — заглядение… Довольно, наигрались в прятки! Или вы сейчас нас бьете — не жалея, по мордасам, или мы вас — уж не обессудьте. И щадить мы никого не будем. Не привыкли. Тебя первого, Барнах, в реке утопим. И никто и не узнает. Хорошо, договорились?

— Да его, мерзавца, черта с два утопишь, — встрял, кривляясь, О’Макарий. — Мы вон Фоку, пропедевта, вчера вроде придушили в лучшем виде, а он снова здесь, живой и невредимый… А кричал, просил не трогать… Где он? Спрятался, зараза? Ну и хрен с ним! Ничего… Еще попляшут. Их всех, сволочей, из огнепалов надо, от огня не убежишь, кишка тонка… Подряд их выжечь — и нормально!

— Умные слова сказал, коллега, очень к месту, — с одобрением отметил Джофаддей. — Так как, Барнах, по-честному сражаться будем или мы и вправду мазанем из огнепалов? Отвечай, в конце концов!

— Я думаю, вопрос решен, — как будто это вовсе не его касалось, холодно ответил доктор. — Вас гораздо больше, и вооружение — вполне на уровне, нам даже нечего тягаться. А насчет умений наших… тут, мне кажется, молва преувеличивает. Кое-что мы можем, безусловно, но, во-первых, далеко не все из нас, а во-вторых, сейчас стараться — глупо, все равно отсюда нам не выйти. Мы-то смерти не боимся, это, может, даже к лучшему, — надеюсь, чаша рано или поздно переполнится…

— Эх, струсил! — горько заключил Харрах. — Ну как же так? Да я бы… Мне бы… Мы бы вместе… Ладно, сотня биксов полегла бы, но оставшиеся эту нечисть в клочья разметали бы по всей округе! Это точно! Так хоть часть спаслась бы… Или ему: все — либо никто? Не понимаю…

— Ну, и что бы было после? Люди увидали б силу биксов — настоящую, без форсу, испугались бы всерьез… И что тогда? И впрямь война, великая резня — по всей Земле, без подготовки? — сокрушенно покачал я головой. Харрах так и застыл, с негодованием уставясь на меня.

— А превосходство в интеллекте — это что, не сила? — прошипел он.

— Нет, — ответил я без колебаний. — Еще бабушка сказала надвое, намного ли он выше… И потом: весь этот интеллект не очень-то измеришь, не пощупаешь… А трупы штабелями — аргумент что надо! Тут все ясно.

— И дурак ты, Питирим, — едва не плача, горько заключил Харрах.

— Да… Вот ведь как, Барнах, — открыто издеваясь, продолжал меж тем Эллерий, — все грозили нам, грозили, а дошло до дела — постоять хотя бы за себя! — и вы немедленно в кусты!.. Вся ваша сущность в этом. Да… Хваленый ваш, биксоидный, широкий взгляд на веши… Блеф!

— Все это — чушь! Дурные выверты пустоголовых идеологов. Мы никогда вам не грозили! — гневно сдвинул брови доктор Грах. — Всегда нас в чем-то обвиняли. Ну, а что до взглядов… Понимайте, как хотите. Меня в большей степени волнует кое-что другое… Кто вам сообщил? И день, и время, и маршрут… В запасе всего ночь была. Мог только кто-нибудь из нас… Но не возьму в толк — для чего?! Какая выгода?

— Простые, скромные герои-патриоты никогда не выдают своих секретов, — лопаясь от важности, ответил О’Макарий и победоносно улыбнулся.

— Это я им сообщил, — вдруг тихо прозвучал высокий, ясный голос. Все невольно обернулись. — Я! — информатекарь медленно обвел поляну ясным и, мне показалось, безмятежным взглядом. — Я решил, что так полезней.

— Вот так фокус!.. — потрясенный, ахнул доктор Грах. И на мгновение зажмурился, как будто получил мощнейший, оглушающий удар. — Но для кого — полезней?! — закричал он, нет, буквально заревел своим кошмарным хриплым басом. — Для людей? Для биксов? Для кого?

— Для всех, — отчетливо, без тени хоть какого-то раскаяния, произнес информатекарь. — Именно — для всех живущих на Земле. Я сообщил Эллерию, а он, как оказалось… Этого предвидеть я не мог, поскольку никогда не допускал… Считал порядочным… Я неуверен, что нам нужно было уходить сейчас. Мы все должны быть чуточку мудрее… Это ведь твои слова, Барнах.

— Ты только об уходе нашем рассказал? — взгляд доктора стал грустным и потухшим.

— Нет. Я счел необходимым обо всем поведать… Людям очень тяжело без нашей помощи. Мы помогаем им — и укрепляем мир. И это вновь — твои слова.

— Мои, не спорю, — сухо отозвался доктор. — Повторять чужое — легче легкого. Но только не всегда полезно… Ты — великий ум, твои изобретения и впрямь нужны. Но неужели ты не понимаешь, что по отношению к своим друзьям ты совершил предательство?! Ты не подумал о своих. Ты погубил нас всех. Не говорю уж о самой идее…

— Х-м, идея!.. — прошептал Харрах. — Она ему всего важней, всегда! Еще недоставало, чтоб они друг с другом перегрызлись… На глазах у этих гадов!

— А случалось прежде? — так же шепотом осведомился я. — Чтоб эдак вот — между собой?

— Еще бы! Как цепные псы иной раз… — чуть не плача, выдохнул Харрах. — А ведь — единомышленники, черт их всех дери! Яршая говорил: зато для общего врага они — как монолит. Теперь я вижу… Эх, беда!

— Выходит, сами виноваты, — криво усмехнулся я.

— Ну, почему же предал? — защищался между тем информатекарь. — Ты не прав, Барнах. Я поступал так, как велела совесть: научать слабейших, помогать им обрести гармонию. К тому же рассказал я все и Сидор-шаху, и Яршае, и Бриону. Я оставил все программы и расчеты. Если люди будут знать, не будет зависти и ненависти к биксам, это — повод, чтоб договориться на дальнейшее… Твои слова, Барнах!

— Да что ты прицепился?! — вспыхнул доктор Грах. — Где ж твоя собственная голова?! Нельзя же так буквально понимать любое слово!

Окружившие нас дюжие собачники, похоже, не особенно вдаваясь в смысл сказанного, тем не менее с огромным удовлетворением и любопытством вслушивались в разгоревшуюся перепалку.

— Да неужто все твои слова теперь — любые? — испытующе-насмешливо взглянул на доктора информатекарь. — А таких заветных и правдивых слов, которым надо следовать и людям, и всем нам, на самом деле-то — совсем немного? Или просто не осталось? Я считал иначе… И мы все считали так. Что ж ты об этом не предупреждал, всегда молчал о том, что все — иначе? Не хватало нужных слов? Тех самых, а, Барнах?