«Нагим пришел я...» - Дэвид Вейс

– Вы действительно совсем угнетены, – заметил Буше.

– Прибавьте-самим собой, дорогой друг. Худший вид угнетения.

– Вы слишком перегружены. Может, снимете часть груза?

– Что вы хотите сказать?

– У меня есть студентка, которая хочет у вас учиться. Молодая женщина, Камилла Клодель, талантливая, честолюбивая, усердная и…

– Я не хочу учениц. Хватит с меня забот с натурщицами. А теперь еще маленький Огюст и другие из учеников, помоложе, пялят на них глаза.

– Не позволяйте им расхаживать по мастерской в голом виде.

– А как тогда добьешься естественности? – Огюст был огорчен. – Нет, Буше, я знаю, вы желаете мне добра, но женщину в ученицы мне не надо.

– Она очень талантлива.

– Почему же она не хочет учиться у вас?

– Говорит, что хочет работать только с Огюстом Роденом, ни с кем другим.

Огюст проворчал:

– Нет времени. У меня и так много учеников.

– Она может и позировать. Девушка очень привлекательная. По-моему, вас заинтересует ее фигура и голова.

– Посмотрим, – нетерпеливо сказал Огюст, не зная, как отделаться от Буше. – Как, вы говорите, ее зовут?

– Камилла Клодель. Она училась у меня, но, увидев ваши работы, считает мои просто безделушками.

– Мне нужен секретарь. Пусть придет завтра. На пять минут. Она образованна?

– Пожалуй, даже слишком для женщины, да еще молодой.

– Хороший секретарь мне необходим.

– Может быть, в этом она вам тоже поможет, в отплату за учение.

– Я не беру на себя никаких обязательств, – резко сказал Огюст, – у меня и так много учеников. – И вдруг его осенило – понял, что не удовлетворяло его во «Вратах». – Времени у меня в обрез. Пусть зайдет завтра на пять минут. Запомните. Это все. – Он повернулся к фигуре поэта на тимпане. Фигура была слишом хрупкой. А для тимпана «Врат» нужны мощные, трагические фигуры, которые станут ключом для всей композиции. – Где маленький Огюст? – крикнул он. Но никто не знал. Ему бы сейчас Пеппино и Сантони. Хорошие модели – вот что ему нужнее всего. Он так ушел в свои думы, что забыл проститься с Буше.

3

Огюст очень удивился, когда назавтра Буше привел Камиллу Клодель, Он совсем забыл о ней, работая над фигурой поэта. Маленький Огюст позировал, но фигура сына была юношески слабой, недоразвитой. Да еще, как на грех, сын опоздал на сеанс и никак не мог сосредоточиться, заглядываясь на новеньких натурщиц. Огюст не любил, когда его прерывали, беспокойства сегодня и так уже больше чем достаточно, но внешность Камиллы поразила его.

Она красива, подумал он, ощутив внезапное волнение. После Мадлен у него было несколько возлюбленных, и все они были привлекательны, но меркли рядом с этой молодой женщиной. Сколько в ней изящества, элегантности. Какая великолепная осанка и голова. В чертах лица столько гармонии. Глаза светлые, серо-голубые, как на изумительных портретах Боттичелли. Его вдруг охватил страх. Последние месяцы он трудился, как отшельник в пещере, лишь время от времени забываясь с Розой – другие были как лекарство, раз в неделю, чтобы стимулировать кровообращение и восстановить энергию, – а появление этой молодой женщины напоминало ему, что он еще мужчина, полный страстей и желаний.

Когда Буше представил ее, он лишь коротко кивнул и сказал:

– Доброе утро.

– У Родена плохие манеры, Камилла, но он действительно очень занят, – сказал Буше.

Она ответила ясным, решительным голосом:

– Мне нет дела до его поведения. Я хочу у него учиться.

Маленький Огюст смотрел на нее завороженным взглядом; Огюст раздраженно приказал сыну проверить количество мрамора, сложенного во дворе.

– Мадемуазель, откуда вы знаете, что вам нужно учиться? – спросил Огюст.

– Нелепый вопрос, – сказала она. – Разве мосье Буше привел бы меня, если бы считал это пустой тратой времени? Он ведь тоже занятой человек, мосье.

Буше согласно кивнул, и Огюст сказал:

– Возможно, но учеников у меня достаточно. Вы можете работать секретарем?

– Но это же глупо! – воскликнула она.

– Глупо? – Огюст смутился.

– В своей мастерской вы лепите прекрасных, свободных женщин, а когда женщина хочет быть самостоятельной в жизни, вы против, мосье Роден. Я скульптор, а не секретарь. Разве мосье Буше не говорил вам?

– Мне нужен секретарь.

Они молча созерцали друг друга. Она слишком красива, чтобы быть скульптором, решил он, и слишком благородна для натурщицы или даже секретаря.

Перед ней стоял коренастый, энергичный мужчина средних лет в длинной белой рабочей блузе скульптора, напоминавший ей средневекового резчика по камню, изображение которого она видела на одном из больших соборов. Широкие мускулистые плечи, сильные рабочие руки, большие, мощные кисти и гибкие, искусные пальцы с квадратными ногтями. Он смотрел на нее строгим взглядом, а руки его, хотя она и оторвала его от работы, все поглаживали глину. Они ласкали незаконченную фигуру, словно тело любимой. Камилла вспомнила руки микеланджеловского «Моисея» и «Давида» – властные, наделенные титанической силой. А когда руки Огюста непроизвольно сжались в кулаки, словно он готовился к бою, она представила себе его работающим оголенным по пояс – Вулкан, раздувающий кузнечный горн. Нет, пожалуй, своей густой рыжей бородой он, скорее, напоминает Мефистофеля. Он сжигал ее своим презрительным взглядом, словно решил испепелить.

Негодуя, что мэтр словно вынуждает ее оправдываться, она сказала:

– Я начала работать с глиной в тринадцать лет.

Он ответил:

– Моя мастерская не для дилетантов, это серьезное дело.

Теперь она рассмотрела его высокий покатый лоб, густые рыжие волосы, чуть тронутые сединой, ясные синие глаза и как он близоруко щурится; наклоняя голову вперед. Ей вдруг захотелось лепить его.

– Мосье Роден, – сказала она, – я говорю вполне серьезно. Я бы с удовольствием сделала ваш бюст.

– В скульптуре нет места удовольствию. Ваяние-тяжелый труд.

– Поэтому вы хотите меня унизить? – сердито спросила Камилла. Глаза ее блеснули, нежное лицо стало решительным. – Конечно, мэтр, я могу помогать вам в качестве секретаря, но я должна и лепить.

– И если понадобится, подметать мастерскую, – добавил он.

– Если понадобится, – повторила она.

– И убирать глину, гипс и всякий мусор за другими?

– Да.

– И никогда не жаловаться?

– Никогда.

– Работать по многу часов подряд. Иногда допоздна и по воскресеньям.

– Сколько потребуется.

– Вы хотите сказать, мадемуазель, что вас не интересуют молодые люди?

Она вспыхнула и хотела было сказать: «Не ваше дело», – но Буше перебил ее:

– Дорогой Роден, не слишком ли вы суровы?