Город Антонеску. Книга 1 - Яков Григорьевич Верховский

Главные заводы уехали давно. Соль нашей земли – коммунисты, тоже давно подмазали пятки и благополучно улизнули. По этому поводу всюду и везде возмущенные разговоры…»

Сегодня вывозят то, что не успели вывезти: паровозы, тендеры, металлолом…

Упакованный в контейнеры металлолом загружают в трюмы судов, паровозы и тендеры перевозят на плавучих доках и на палубах судов.

Не успевший выехать «контингент, подлежащий эвакуации», помещают в межпалубном пространстве или на верхней палубе, предназначенной для штурманской и рулевой рубок.

Как явствует из наших расчетов, проведенных на базе рапортов Управления Черноморского пароходства, с 8 июля и до 31 августа 1941-го официальным порядком было эвакуировано 240 992 человека. В июле это число, как мы уже говорили, составило 153 280 человек, а в августе сократилось до 87 712.

Это сокращение было вызвано тем, что в июле более 95 тысяч покинули город по суше, а в августе, когда кольцо стало сжиматься, это число составило только 40 тысяч.

Что касается эвакуации морем, то она оставалась примерно на том же уровне: 57 970 человек в июле и 58 000 в августе, то есть около 1870 человек в сутки.

Такая сравнительно небольшая для 600-тысячного города пропускная способность порта требовала тщательной селекции, дабы в число эвакуируемых не проникли каким-либо образом лица, «не подлежащие эвакуации», или, еще хуже, представляющие собой «балласт».

И наверное, не случайно, что эвакуация проводилась только с разрешения контр-адмирала Жукова. Именно он, опытный «морской волк», должен был решать, кто «подлежит» и кто «не подлежит», а кто вообще представляет собой «балласт».

«Балласт» следовало «сбросить» с терпящего бедствие корабля.

«Балласт» должен был остаться в городе, который был обречен.

«Балласт» должен был остаться в городе, из которого все продукты питания уже вывезли, в котором уже и сегодня нет питьевой воды, а завтра не будет и электричества…

О том, кто именно был причислен к «балласту», мы уже говорили.

«Балласт» – это люди, не нужные никому – ни фронту, ни тылу.

«Балласт» – это в первую очередь старики, инвалиды, дети…

«Балласт» – это мы!

Мы остаемся в Одессе…

Крылатый лозунг

Между тем Одесса уже начала всерьез волноваться.

Под удар встала способность города к «героической обороне».

И тогда Военный совет ООР принял решение для установления порядка вызвать в Одессу ее «хозяина» – первого секретаря обкома партии товарища Колыбанова, который в эти дни ошивался где-то в 9-й армии Южного фронта.

Считалось, что только он, товарищ Колыбанов, своей железной рукой может успокоить темпераментных одесситов.

Колыбанов прибыл в Одессу 21 августа 1941-го.

Совершенно случайно в тот самый день, когда великий кондукаторул Ион Антонеску, получив из рук мальчишки-короля звание маршала и орден Михая Витязула, отправился на штурм крепости «Одесса».

Вот как о появлении Колыбанова вспоминает бригадный комиссар Азаров:

«Он вошел, оживленный, шумный. Реглан распахнут. На фуражке красноармейская звездочка…»

Колыбанова тут же ввели в состав Военного совета, и в тот же день он приступил к «успокоению» одесситов.

ИЗ ОБРАЩЕНИЯ ОБКОМА ПАРТИИ

Газета «Большевистское знамя», 21 августа 1941 г.

Товарищи!

Враг стоит у ворот Одессы…

В опасности наш родной солнечный Город!..

В опасности жизнь наших детей, жен, матерей!..

Защита родного Города – это кровное дело всего населения…

Деритесь за каждую пядь земли своего Города!..

Одесса была, есть и будет советской!

Вот так, с подачи товарища Колыбанова, и появился этот крылатый лозунг: «Одесса была, есть и будет советской!»

Этот лозунг растиражировали все одесские газеты, он был расклеен на стенах домов, на афишных тумбах, он повторялся, как «мантра», во всех радиопередачах, во всех речах партийных функционеров и всех беседах агитаторов.

Повторялся и будет продолжать повторяться до самого конца, до 16 октября 1941-го, когда свершится то, что должно было свершиться.

До того страшного часа, когда в предрассветной мгле последний советский корабль – флагманский крейсер «Червона Украина», с контр-адмиралом Жуковым на борту, отдаст швартовы и примет курс на Севастополь.

А мы останемся…

Но время еще не пришло…

Мы уже рассказывали вам об усилиях Антонеску захватить Одессу.

Один из самых тяжелых боев развернулся как раз в ночь его приезда на станцию Выгода.

В ту ночь румыны наступали по всему фронту.

И все могло бы на этом завершиться.

Крепость «Одесса», действительно, могла бы пасть.

Но Ставка как видно, считала, что «время еще не пришло», и на рассвете снова пришел приказ: «Одессу не сдавать!»

Каким он был по счету?

Он был четвертым!

Создается впечатление, что Сталин лично руководил «героической обороной Одессы».

Приказ его на этот раз прибыл в виде радиограммы от главнокомандующего Юго-Западного направления маршала Буденного:

«Еще раз приказываю Одессу не сдавать. Занятые позиции оборонять при любых условиях. За выполнение этого приказа Военный совет отвечает головой…»

И крепость не пала.

Бои под городом продолжались, и, как сообщалось в сводке Совинформбюро от 23 августа, «части Красной армии, действующие на Одесском направлении, наносят румынам тяжелые потери…»

Ценою жизни своих сынов, гибнущих в окопах на Дальнике, ценою жизни своих матерей, жен и детей, гибнущих под бомбами в городе, Одесса продолжала сковывать и перемалывать румынские дивизии.

И цена эта еще удвоится и утроится, когда город сдадут, когда в кровавые лапы «Красной Собаки» попадут все те, что были обречены.

Такие, как мы, – «балласт».

А пока румыны все ближе и ближе к городу.

Одесский оборонительный район, как бальзаковская «шагреневая кожа», тает, сжимается с каждым днем…

Сегодня румынская армия захватили село Чабанку и, установив там артиллерийскую батарею, прямой наводкой стала обстреливать город и порт.

Теперь снаряды рвутся прямо на улицах.

И снова приказ Сталина. Еще один приказ – пятый.

И хотя на сей раз он адресован командующему Черноморского флота вице-адмиралу Октябрьскому и подписан главой Генерального штаба Красной армии маршалом Шапошниковым, смысл его тот же:

«Сужение пространства Оборонительного района чревато опасностью для обороны Одессы. Необходимо потребовать от войск большей устойчивости в обороне…»

[Выделено нами. – Авт. ЦВМА. Ф. шт., д. 884, л.139.]

Военный совет ООР делает все возможное и невозможное для выполнения этих приказов – ведь он «отвечает головой».

Теперь Одесса действительно превратилась в крепость – опоясалась непроходимыми рубежами обороны, покрылась баррикадами, ощетинилась рельсовыми «ежами», ощерилась огневыми точками.

У источников воды встала вооруженная охрана, на крышах, на чердаках, в подъездах домов день и ночь несут