Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

Неожиданное появление доктора Коста лишило Анжелину дара речи. Не успела она прийти в себя, как доктор оказался рядом с ней. По его раскрасневшимся щекам было видно, что он бежал.

— Слава богу, вы здесь! — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Дорогая моя, как вы можете покидать Тулузу, не поставив меня в известность?

— Но, доктор, я…

— Прошу вас, замолчите! Мадам Бертен с удовольствием передала мне ваши слова. Я знаю, вы сердитесь на меня, и могу вас понять. Но это немного подло, Анжелина, уезжать, не сказав, в чем моя вина. Если я поступил опрометчиво, прошу простить меня. Надо полагать, любовь делает человека глупым, слепым и глухим. Я вел себя так потому, что хотел защитить вас. Но разве я получил за это хотя бы маленькую благодарность? Нет! Разве не я позволил вам получить диплом в Тарбе? Неважно! Вы помните только об одном: я объявил о нашей помолвке, не получив до того вашего согласия. Господи! Какая же вы неблагодарная, эгоистичная, надменная женщина!

— Очень любезно с вашей стороны! — насмешливо ответила Анжелина. — Если вы находите у меня все эти недостатки, почему тогда любите меня? И как отличить жажду обладать живым существом от искренней любви, питаемой к нему?

Филипп Кост остолбенел. Он задумался, потом ответил:

— Вы очень жестоки, моя дорогая! Я не играю со своими чувствами. Разумеется, я мечтаю стать вашим супругом. Я этого не отрицаю. К тому же я много раз пытался доказать вам, что действительно проявляю интерес к вашей карьере и вашим планам.

— Да, знаю. Вы даже угрожали мадам Бертен, что оставите свою должность в Тулузе, если я не получу диплома. Теперь она считает меня интриганкой и обвиняет в том, что я соблазнила вас ради собственных честолюбивых планов. Мне обидно, что меня считают способной на такие хитрости. Я никогда не прибегала к ним.

Доктор взял Анжелину за руки, дрожа от возмущения. Анжелина в отчаянии попыталась вырваться.

— Моя дорогая, позвольте мне утешить вас! — пробормотал доктор. — Я знаю, что вы прямолинейны и честны. Однажды вы узнаете, насколько искренне я люблю вас. Признаюсь вам, я не был готов к подобному повороту событий. Моя жизнь изменилась после того, как я поднес ваш чемодан в Буссансе. Я сразу понял, что вы — моя судьба.

Анжелина покачала головой, отказываясь слушать дальше. К ним подбежал бдительный официант.

— Этот мсье досаждает вам, мадемуазель? — встревоженно спросил он.

— Нет, нет, все в порядке, — тихо заверила официанта Анжелина.

Смущенный доктор Кост с сожалением отпустил теплые руки Анжелины. Он встал и отодвинул стул.

— В котором часу отходит ваш поезд?

— В половине одиннадцатого. Почему вы спрашиваете?

— Прошу вас, идемте со мной. Мы минут десять покатаемся в фиакре. Только вы и я, — умоляюще сказал доктор. — Я привлек слишком много внимания. В фиакре мы сможем поговорить спокойно.

Анжелина согласилась, понимая, что в переполненном зале к ним действительно проявляли повышенный интерес. Филипп Кост взял вещи Анжелины и направился в камеру хранения. Она, подчинившись, ждала доктора в зале. Мужчины с улыбкой на губах любовались молодой женщиной, такой красивой, лучезарной в летнем платье и небольшой соломенной шляпке с вуалью на огненных волосах. Светло-розовая ткань облегала ее тонкий стан, округлые груди и стройные бедра.

«Я могу оказать ему эту милость, — думала Анжелина. — Я была несправедлива к нему. Он меня любит, он очень меня любит!»

Вернулся доктор. Они вышли из здания вокзала, не обменявшись ни словом, и сели в ближайший фиакр.

— Кучер, езжайте вдоль канала. Повернете назад, когда я вам скажу, — распорядился доктор.

Фиакр слегка качнулся, копыта лошади зацокали по мостовой. Внутри фиакр был обит красным бархатом.

— Я задерну занавески, чтобы не компрометировать вас, — прошептал Филипп Кост.

— Делайте, что хотите. Я не стремлюсь видеть берега канала…

Филипп Кост сел рядом с Анжелиной. При малейшей тряске их колени соприкасались. Молодой женщиной овладела пленительная слабость, ей захотелось упасть в объятия доктора. Она с трудом подавляла чувства. По ее телу, познавшему наслаждение и плотский экстаз, пробегали сладостные волны, а от желания кровь стучала в висках. Анжелина робко поглядывала на доктора, но видела только губы, немного тонковатые, но такие желанные под слегка поседевшими усами.

— Филипп! — обратилась Анжелина к доктору.

— Да, моя дорогая! Простите, но мне так приятно называть вас «моя дорогая». Хотя у меня больше нет на это права.

— У вас есть на это право! — воскликнула она. — Мне очень жаль, что я показалась вам неблагодарной и надменной. Я хочу выйти за вас замуж, но не сейчас, а через год или два.

— О господи! Анжелина, вы делаете меня самым счастливым человеком на свете! Если надо, я буду ждать сколько угодно. Я никогда не буду с вами грубым. Боже мой! Я так боялся вас потерять! Я уже ощущал себя мучеником.

Доктор нежно и немного неловко обнял Анжелину, словно боясь напугать ее.

— Теперь мне будет легче переносить ваше отсутствие, поскольку вы произнесли эти чудесные слова: «Когда-нибудь мы станем мужем и женой». О, дорогая! Мы будем переписываться! Мы будем встречаться, когда вы только захотите.

Взволнованный мужчина принялся покрывать лоб и волосы Анжелины поцелуями. Потом он немного отодвинулся, чтобы было удобнее любоваться молодой женщиной.

— Неужели все эти сокровища станут моими? — радовался он. — Эти золотистые завитки на ваших висках, тонкий, изящный нос, бархатистые щеки, прелестный рот?

Смущенная Анжелина позволяла любоваться собой. Неожиданно она открыла подлинную натуру Филиппа Коста. Он был великим романтиком, а также нежным мужчиной, который будет ее холить и лелеять. Он прижалась к нему в ожидании нового поцелуя.

— Моя славная Анжелина, — бормотал он. — Как приятно обнимать вас! Но я и так злоупотребил вашим доверием. Я уважаю вашу невинность, хотя это трудно.

Анжелина молчала, столкнувшись с проблемой: если она сделает первый шаг, Филипп Кост будет шокирован и начнет сомневаться относительно ее так называемой невинности.

— Филипп, мы проведем в разлуке несколько дней, возможно, несколько недель, — ласково сказала она. — Я охотно подарю вам поцелуй на прощание.

Анжелина потянулась к нему, и Филипп попал под огонь ее аметистовых глаз. Издав стон, похожий на хрип, он впился в ее губы. Несмотря на опыт зрелого мужчины, доктор испытал неведомое доселе чувство, проникнув языком в теплый, нежный рот, обещавший ему небывалое наслаждение во время другого действа, о котором он так часто мечтал. Охваченный любовной лихорадкой, близкой к бреду, он, закрыв глаза, ласкал руками изящное тело молодой женщины. Филипп явственно ощущал тугие груди и бедра, прикрытые платьем.