СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

Но нас не интересуют эти детали, — нас интересует, почему они происходили. Зачем было египетским монахам вместо того, чтобы спасать жизнь, — ездить в Эфес и заниматься там этими безобразиями? Чего было им Несторию сопротивляться?

Он умер, а его сторонники эмигрировали в Персию и создали несторианскую Церковь. Она распространилась до Китая и Монголии.[559] Остатки ее слились с православными уже при Николае II, менее ста лет назад. — Откуда такое свирепство, а главное — зачем? Риск — страшный. Их туда никто не гнал. (Л. Н. Гумилев имеет в виду египетских монахов. — Прим. ред.) Напротив, их туда не пускали!

Вот это и есть жуткая вещь, которая называется пассионарным перегревом, или акматической фазой этногенеза.

Поэтому, когда вы смотрите на эту кривую, вы не думайте, что эта она обозначает расцвет государства, его усиление. — Нет. Пассионарный перегрев также вреден, как и пассионарное охлаждение. Пассионарии приносят столько же вреда, сколько эти субпассионарии («субчики»), но другого характера вред. А сводится все — к убийствам, к уничтожению.

Вот что такое — жертвенность. Она может быть и умной и глупой, она может быть добронаправленной и злонаправленной. Она может иметь любое направление, но она — в переизбытке. Это все то же самое, как если бы вы стали бы кипятить молоко в кастрюле и отошли в сторонку и дали ему вскипеть. Так оно же — уйдет! Так оно и ушло.

(Л. Н. Гумилев подходит к графику «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе». — Ред.)

Представьте себе, что мы с вами какие-нибудь микроорганизмы, которых биологи выводят в колбе. Вода холодная, градуса два-три. Мы еле-еле плаваем, еле двигаемся. Потом вода подогревается. Мы радуемся. Десять градусов — хорошо, двадцать — оптимально. Мы бегаем, носимся, пожираем пищу и друг друга. Когда 50 градусов, то чувствуем, что уже не то. Лучше бы не надо. А подогрев продолжается. К 70 градусам — все умирают. Все бактерии. Но если кто-то уцелел, прилепившись к стенке сосуда, то когда температура спадает, он вылезает и радуется, что можно вновь поплавать. Можно и покушать, и размножиться путем деления. Будет двое, четверо — веселее будет. До тех пор, пока температура не упадет до нуля, пока ледком не схватит всю воду, и тогда уже всё кончится.

Вот что показывает эта кривая, но только на историческом материале. Поэтому эту кривую (Л. Н. показывает на график «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе». — Прим. ред.) я считаю самой важной в этнологической науке, которую я имею честь читать.

ЛЕКЦИЯ 8

ПАССИОНАРНЫЙ НАДЛОМ В ИТАЛИИ. ВОЗРОЖДЕНИЕ, ГУМАНИСТЫ

Вы все, конечно, не раз слышали произносимое с большим уважением слово «Возрождение».[560] Принято было считать, что «мрачные века Средневековья», где большинство людей было безграмотных, где были страшные зверства, сменились «светлой» эпохой Возрождения.

Тогда поэт Петрарка[561] начал изучать греческий язык и греческие рукописи. Потом нашли греческих специалистов, которые обучились итальянскому языку. Потом начались переводы и великолепные издания, причем такие издания, которых сейчас нет нигде.[562] (В нашем издательстве «Наука» наверняка не издают древние источники так, как издавали там. И переплеты, и печать! — и быстро же выходило! Техники не было, потому и быстро.) И полное уважение к эпохе Возрождения есть у всех людей, имевших законченное среднее или истфаковское образование.

Ну, хорошо, не будем оспаривать самого принципа и оценки. Оценка — дело личное. А вот посмотрим, где это Возрождение окажется на нашей кривой. Это потому, что кривая все-таки работает не только до подъёма, но и дальше.

Вот посмотрите (Л. Н. Гумилев по графику «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе» указкой показывает называемые им уровни пассионарности. — Ред.): оно там, где идет жертвенность и стремление к идеалу победы — это перегрев пассионарности. После чего идет — стремление к идеалу успеха, довольно быстро переходящее в стремление к идеалу знания, — искреннего, искреннего! знания, а иногда — и сопряженного с желанием получить успех; и в какой-то степени доходит до поиска удачи, даже с риском для собственной жизни.

Куда это падает? — На 500–600 лет после начала толчка. То есть для Западной Европы, которая для всех нас является эталоном — она наиболее всем известна, — это будет XV, XVI, начало XVII века. Вот об этом и будем говорить.

Классической страной Возрождения является Италия, потому что там было довольно большое количество людей независимых, достаточно энергичных, но недостаточно жертвенных для того, чтобы пойти на костер. Правда, в Италии, когда началась Реформация,[563] в конце XV века, Савонарола[564] пошел на костер. Но это было скорее исключение, и всех шокировало.

Чтобы решить, в чем это явление сказалось и почему оно так «просияло», пробежим кратко то, что мы пропускали в предыдущих лекциях, — этническую историю Италии.

Некогда в Италии воздвигся Рим, завоевавший все Средиземноморье. Потом он, естественно, как мы знаем, — пал. Римское население почти всё вымерло. Богатая страна заселялась, главным образом, с Востока сирийскими семитами-христианами, которые, в отличие от римлян, предававшихся излишествам и потому выродившихся, жили очень строгой жизнью. Браки у них были и охранялись всей общиной и контролировались епископами. А если женщина живет с любимым мужем и даже не любимым, но с тем, кому она обязана хранить верность, то она в хороших условиях рождает каждый год. И поэтому почти вся Северная Италия заселилась сирийскими семитами — христианами по исповеданию, так сказать, вполне адаптировавшимися в новых условиях.

Что касается южной части Италии — Сицилия, Неаполь, Калабрия, — то там получилась жуткая смесь. Сначала эта страна была захвачена:

— готами, которые оставили свой след в генофонде;

— потом греками, которые выгнали и победили готов;

— потом лангобардами, которые победили византийских греков;

— потом Сицилию (в IX в. — Ред.) захватили мусульмане, не столько арабы, сколько берберы — не семиты, а хамиты, которые из Туниса через неширокий пролив проникали в Сицилию и завоевали ее. А так как у них было многоженство, согласно законам Мухаммеда, то, естественно, они размножались очень интенсивно и энергично.

Потом в Италию стали вторгаться: сначала французские нормандцы, которых называют норманны (но это не совсем верно, потому что они не из Скандинавии пришли туда, а из французской Нормандии, говорили по-французски). Были они очень воинственны: они отвоевали Сицилию у мусульман. (В 1091 г. весь остров подпал под власть норманнов при Рожере I — Ред.)

Затем туда стали приходить немецкие императоры,[565] чтобы короноваться в Риме императорской короной. В Германии они считались просто королями, а если он короновался в Риме, то он уже император. На порядок выше, значит.

Стоило ходить в походы? — Стоило!

И они ходили, главным образом, из Саксонии, через которую прошел пассионарный толчок. (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте линию пассионарного толчка VIII в. — Ред.) Вот этот самый пассионарный толчок, как видите, захватил Северо-Западную Германию и Францию.

Французы[566] в Италию тоже ходили походами, для того чтобы: выгнать немцев, выгнать мусульман, выгнать испанцев.[567] То есть в Италии, через которую пассионарный толчок не прошел, образовалось максимальное количество пассионарных генов. Ибо все войска разбрасывали генофонд по популяции.

Но первое время, когда были еще Крестовые походы, когда пассионарность была на высоком уровне, тут итальянцы развернулись. Они захватили торговлю на Средиземном море, они участвовали во взятии Константинополя, они поддерживали торговлю с Крымом[568] и Палестиной — и они очень разбогатели. То есть у них было много пассионарных людей, настолько много, что образовать единственное государство они не могли. Не могли они подчиняться.