Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев

У Бруно Крайского был брат старше его на два года. Звали его Пауль. По словам Крайского, вскоре после рождения Пауль заболел полиомиелитом и, как следствие, стал отставать в умственном развитии. Однако по другой версии, Пауль пострадал в результате несчастного случая, получив удар железным ломом. Так или иначе, но он, пишет Крайский, был любимцем матери, ибо родители часто любят больных детей больше, чем здоровых.

После присоединения Австрии к Германии Пауль Крайский уехал в Палестину; он считал себя сионистом и поддерживал ревизионистское движение Жаботинского. В Израиле его называли «Шауль». Он завел семью, но со временем оказался в трудном положении. Один венский журнал опубликовал серию фотографий, на которых он был изображен среди каких-то тряпок и из которых явствовало, что брат австрийского канцлера живет в Иерусалиме в одиночестве, в нищенских условиях и зарабатывает на жизнь починкой одежды.

В своих воспоминаниях Бруно Крайский счел необходимым упомянуть о том, что у брата были «странности», часто причинявшие ему (Бруно Крайскому) большие неприятности, так как его политические противники неоднократно провоцировали брата делать всякого рода скандальные заявления, а в Израиле, по словам Крайского, были люди, его противникам помогавшие. Например, однажды, пишет он, они уговорили брата сыграть в фильме роль попрошайки, привели его к Стене Плача, велели просить милостыню и все это засняли. На самом же деле, пишет Крайский, я посылал брату щедрую денежную помощь. Позднее он также нанял для больного брата опекуна, израильского адвоката Ехезкеля Бейниша, и тот ежедневно о Пауле заботился.

Посол Патиш считал, что визит в Израиль помог Крайскому избавиться от страданий, которые причиняла ему история с братом. «Тот факт, что сын его брата служит офицером в израильской армии, наполняет его галутное[8] еврейское сердце гордостью, и он хвастается этим среди своих друзей», – докладывал Патиш и отмечал, что во время посещения мемориала «Яд-Вашем» австрийский канцлер попросил показать ему списки погибших родственников. Одним словом, делал вывод Патиш, у Крайского наблюдаются «определенные перемены к лучшему»: по-видимому, он «выздоравливает» и вступил в стадию «примирения».

Через несколько месяцев после этого Шауль Крайский исчез.

Что именно с Шаулем произошло, так и осталось невыясненным, но канцлер считал, что его брата похитила израильская служба безопасности и что за похищением стоял не кто иной, как Визенталь, хотевший заставить его брата сделать какое-нибудь неприятное для него, Крайского, заявление, дабы тот пошел Визенталю на уступки. Трудно сказать, на основании чего Крайский к этому выводу пришел, но он повторял это неоднократно. Самому Визенталю об этом рассказывали журналисты. Слышал это от Крайского – причем, судя по всему, не один раз – и сменивший Патиша на посту посла Авигдор Даган.

«Крайский, – испуганно докладывал он в октябре 1975 года, – позвонил мне домой и в процессе разговора, длившегося около двадцати минут, орал так, словно его охватило безумие». В своей телеграмме, помеченной грифом «срочно и совершенно секретно», Даган сообщал, что, по словам Крайского, его брат исчез уже больше месяца назад и, по-видимому, его держат в Голландии, где у Визенталя много друзей. При этом канцлер проклинал и оскорблял Визенталя в таких выражениях, которые посол счел необходимым привести по-немецки, назвал Визенталя «сволочью», приписал ему различные мерзкие поступки и заявил, что «на крест не пойдет» – в том смысле, что будет сражаться с Визенталем до конца. «Я чувствовал, – пишет Даган, – что канцлер уже на грани психического расстройства, и постарался закончить разговор как можно быстрее». Однако тот от него не отставал. «В какой-то момент, – сообщал Даган еще через несколько месяцев, – он снова разбушевался и начал опять, в уже знакомом нам тоне, говорить о Визентале и похищении брата». В связи с этим посол просил начальство проинформировать его о том, что произошло.

Через несколько лет после этого Визенталь написал сыну Бруно Крайского, Петеру, письмо, в котором изложил собственную версию того, «что произошло». По его словам, в Иерусалиме Шауль Крайский повстречался с каким-то бизнесменом-евреем из Франкфурта, предложившим ему познакомиться (возможно, с целью женитьбы) с его – тоже проживавшей во Франкфурте – сестрой-вдовой и взялся оплатить Шаулю поездку. Однако отправившись во Франкфурт, Шауль не предупредил об этом служившего в армии сына Йоси. Через несколько дней Шауль вернулся. Полиция Израиля проинформировала обо всем этом австрийское посольство, и эта информация дошла до Визенталя. «На мой взгляд, – писал он Петеру Крайскому, – это похоже на забавный анекдот». Ни сам он, ни его друзья, по его словам, в этом замешаны не были.

В своих воспоминаниях Крайский пишет, что именно эта история с «похищением» стала основной причиной его тяжелого конфликта с Визенталем, и Петер Крайский тоже считал, что именно она побудила отца объявить Визенталю войну. Но в любом случае первому раунду столкновения между ними (пятью годами ранее) суждено было поблекнуть в сравнении с тем ударом, который Крайский готовился нанести по Визенталю сейчас. Эхо скандала, разразившегося вскоре после этого, разнеслось по всему миру. Однако истинной причиной конфликта была вовсе не история с «похищением»: его корни лежали глубже, в области психологии. Это был конфликт двух евреев, возомнивших себя великими. В маленькой Вене для них двоих попросту не было места.

2. Открытие Жюля Гуфа

Вполне возможно, что все началось на юге Австрии, в долине Лунгау, в крохотном городке Санкт-Михеле, где проживали две тысячи человек, кормившихся за счет расположенного в окрестностях лыжного курорта и гордившихся красивыми восходами, которыми их одаряло солнце. В конце Второй мировой войны один из жителей городка отказался признать поражение Третьего рейха, организовал собственное спецподразделение и решил продолжать сражаться. Его звали Рихард Гохрайнер. Визенталь рассказал эту историю в своей газете. По его словам, на горном лугу, расположенном неподалеку от Санкт-Михеля, Гохрайнер и другие местные «герои» схватили и убили девять сбежавших из концлагеря евреев.

Последующие десять лет Гохрайнер прожил под чужим именем, но в конце концов полиция его личность установила, он был арестован, в 1962 году предстал перед судом присяжных по обвинению в убийстве, был признан виновным и приговорен к семи годам тюрьмы, однако подал апелляцию и выиграл, причем оба решения были приняты большинством голосов (шесть против двух). Когда он вернулся домой, жители Санкт-Михеля встретили его цветами. Он вступил в Либеральную партию, но при этом поддерживал хорошие отношения с социал-демократами. В начале 1975 года, по договоренности обеих партий, его избрали мэром Санкт-Михеля. Если так пойдет и дальше, опасался Визенталь, вскоре вся Австрия станет одним большим «Санкт-Михелем».