Русская сказка. Избранные мастера - Коллектив авторов

Ее биография и основные черты ее характера нам также мало известны. Собиратель намекает на неудавшуюся личную жизнь и так зарисовывает ее внутренний облик: «Жажда жизни и неудовлетворенность ею, а в результате — тоска. Чтобы от этой тоски избавиться, при столкновениях с людьми — беззаветная веселость и дурачливость, шутливые плясовые песни, веселые, раздражающие и манящие сказки».[52]

28. ЖЕНА НАД МУЖЕМ

ЖИЛ был муж с жоной, жоны не нравилось, што муж вара́йдат над ей (ворцит), она и говорит:

«А на лешой всё вы, да вы над на́мы, когда же мы-то станём над ва́мы?»

Старик и надумался:

«Жона, от царя указ пришел: жонам над мужовьям власть нести».

— Ну, дак поди, топи байну! — Он и пошел, затопил байну. Байна стопе́лась, старик зовет воды нести.

— А наносишь и сам!

Он и пошел носить.

— Поди, мойся!

— Да снесешь и ты меня.

Пришла в байну.

— Самы́ла, я веник забыла!

— Дак я схожу. —

— А не знашь ты, снеси меня!

Он и понес. Пришли опять в байну.

— «Самы́ла, я сороцьку забыла».

— Да где у тебя, я схожу.

— Не знашь ты, неси меня.

И снес. Потом говорит ей:

— Дак мойся.

— А вымоёшь и ты меня.

Он и стал ю мыть, а сам в сени и пошел, там и скрычал (бытто кто ли пришел):

— Самы́ла, што делашь?

— Да жону мою. —

— Ой ты шальнёй, указ-то не росслушал: указ-то ведь по старому — мужевьям над жонамы.

Услышала, и говорит:

— А на лешой царя! опять по старому.

Муж ей и скаже:

— Ну, вот, не долго прошло твое велисьво.

Муж затем дубе́ць взял, и давай жону хлыстать, потом знай вперёд.

29. БОЛЕЗНЬ

У крестьянина было три невёски, две в сторону имели: любили дружков. Трежья скаже:

— Хоть бы мне полюбить.

А старша скаже:

— Полюби, коли бабьи увёртки знашь.

Третья и полюбила парня молодого. Он к ней пришел, а муж в то время с сеном еде, а приятель в комнаты ей.

Невёска к ей и бежит:

— Марья, муж то приехал! Што скажешь?

— А не цё не знаю.

Муж пришел в избу, невёска дала ему ту́ес:

— Бежи за водой, жона не мо́жо пора́то!

Муж и побежал. Докуль ходил, то́й поры и приятель убежал. Невёска жону вывела, да на порог нагой и поставила; мужу и говорит:

— Обдавай да приговаривай: «Господи благослови! Сам застал, сам по́ воду хожу, сам окачиваю!

ПРИМЕЧАНИЯ

Сказки Н. Д. Дементьевой записаны Н. Е. Ончуковым и опубликованы в его сборнике «Северные сказки» под №№ 62, 64.

28. Жена над мужем — один из вариантов рассказов о злых женах. В указателе Андреева он помечен № 1375 и описан так: «жена хочет взять верх над мужем; ей вначале дают власть, а затем бьют». Сходные варианты: Аф. 239 («Головиха» — бабу, по ее требованию выбирают в головы) и См. 118. Вариант Дементьевой отличается от остальных редакций прекрасно разработанным диалогом.

29. Болезнь (Анд. 1406 В) — вариант из цикла многочисленных рассказов о бабьих увертках. Сходного варианта в опубликованных русских записях не известно. Но мотив обкачивания встречается, как эпизод, в лубочных сказках о молодой жене и старом муже. Оттуда же заимствован и приводимый здесь рисунок.

СКАЗКИ А. К. БАРЫШНИКОВОЙ (КУПРИЯНИХИ)

А. К. БАРЫШНИКОВА (КУПРИЯНИХА)

БАРЫШНИКОВА, Анна Куприянова, более известна под прозвищем Куприяниха или тетка Анютка, принадлежит к тому же стилю, ярким представителем и мастером которого был А. Новопольцев. Сказки ее записаны в 1926 году, в селе б. Верейка, б. Землянского уезда (ныне Воронежский округ), современной собирательницей Н. П. Гринковой и пока еще не напечатаны; опубликован только подробный перечень записанных текстов, с характеристикой стиля и личности сказительницы.

Куприяниха — бедная, неграмотная крестьянка (в момент записи ей было 50 лет), рано овдовевшая и с большим трудом выростившая большую семью. В своем громадном селе — она слывет лучшей рассказчицей и лучшим знатоком песен.[53] Репертуар ее — чрезвычайно обширен. От нее записано 56 текстов, и таким образом, по количеству она должна бы занять одно из первых мест в мире русских сказочников, но ее тексты, как и вообще южно-русские сказки, являются текстами нераспространенного типа, т. е. недлинными, короткими рассказами (в противоположность «сильно распространенным» и многоразвитым северным редакциям). Поэтому с количественной стороны Куприяниха значительно уступает ряду сказителей, чей репертуар хотя менее богат отдельными сюжетами, но значительно превосходит общими размерами текстов (напр., Ломтев, Винокурова, Аксаментов и нек. другие).

По составу репертуар ее очень разнообразен: в него входят сказки волшебные, сказки о животных, бытовые — особенно она любит рассказы про попов — знает и переделки литературных произведений: рассказанные ею сказки «про купца Аксенова» и «Семен — пьяница» — не что иное, как известные рассказы Л. Н. Толстого («Бог правду видит, да не скоро скажет» и «Чем люди живы»). Возможно, что и еще некоторые из записанных у ней сказок вошли в репертуар из школьных книжек и рассказов детей, учившихся в школе. Такого происхождения, несомненно, «Золотая рыбка», чрезвычайно близкая в ее передаче к пушкинскому тексту.

Основной фонд ее сказок — бытовые, хотя сама она, как свидетельствует собирательница, больше всего ценит и любит сказки волшебные, отмечая всегда при рассказе, «что данная сказка особенно хороша и интересна». Главной и основной особенностью ее сказок, так же как у Абрама Новопольцева, является рифмовка. Последняя иногда захватывает всю сказку, иногда встречается только частично. Рифмовка же — как обычно в сказках такого типа (пример — тот же Новопольцев) — заставляет вводить новые слова и создавать новые положения. Так, в сказке про козу с козлятами: «ухватил за хвост, сел маленький кузнечишка на нос»; в сказке «Два брата» (см. в наст. сборнике № 30) дети бедного брата получают определенные имена: Тишка и Танька. Имена эти вызваны к жизни и обусловлены, конечно, только игрой рифм. «Ох, жена, поди-ка ты в лавку, купи ты Тишке книжки... купи Таньке — раздуванку»... Этим же вызвано и прозвище мерина: «упала осина и убила мерина Максима».

Сказочная обрядность у ней представлена очень богато и ярко. Некоторые из ее зачинов представляют собою совершенно самостоятельные присказки. Например, в сказке о «Трусливом Ване»: «Зародился хлеб не хорош, по подлавочью валяли, на пече́ в углу