Рим, проклятый город. Юлий Цезарь приходит к власти - Сантьяго Постегильо

циклопическое – второй по величине храм в Египте после карнакского. Храм был посвящен Гору, богу-соколу. На поразительном фасаде были установлены рельефы, изображавшие сражение Гора со злым Сетом, убийцей его отца Осириса.

Работы шли бойко, и священники остались довольны. Царская процессия продолжила путь на юг, пока не достигла древнего Нубта, «золотого города»[85].

В отличие от прочих, храм в Нубте был двойным святилищем: рядом с вереницей галерей, посвященных все тому же доброму богу Гору, шла вторая череда помещений, где отправляли культ непредсказуемого и страшного бога Собека. Гор олицетворял всевозможные блага, Собека же воспринимали по-другому: предполагалось, что он покровительствует плодородию и временами помогает богу-соколу, но, поскольку Собек принял вид крокодила, животного, которым обернулся злой Сет после убийства своего брата Осириса, кое-кто видел в нем скорее демона, нежели бога-защитника. Для большинства египтян Гор был богом, который заботился о простом народе, а Собек – божество, вселяющее страх, – прежде всего защищал богатых. И еще жрецов. Последние учуяли выгоду и старались укреплять подобные верования.

Клеопатра, очарованная росписями и украшениями двойного храма, посвященного Гору и Собеку, шла за тенью отца. Временами ей приходилось бежать, чтобы не отставать от царской процессии.

– Иди-ка сюда, – вдруг сказал ей Потин, евнух и главный придворный советник.

Девочка послушалась.

Она не понимала, почему этот советник, каким бы важным он ни был, не считал нужным величать ее титулами, полагавшимися ей как египетской царевне. Так или иначе, она молча последовала за ним.

– Твой отец должен совершить обряд открытия этого великого храма, и ты не можешь быть рядом с ним, – сказал евнух.

Маленькая Клеопатра плохо понимала мир взрослых, но, подобно всем детям, была проницательна: она давно заметила, что Потин, как и другие жрецы, не позволял ей быть подле отца на публичных торжествах – во время религиозных обрядов или выступлений перед народом. На ее сестер, Беренику и Арсиною, запрет не распространялся. Клеопатре казалось, что советник и жрецы видят в ней нечто постыдное, то, что следует скрывать. Девочка знала, что это как-то связано с ее матерью, но той больше не было рядом, и она не могла объяснить дочери такие сложные вещи.

Нефертари отправилась в мир Осириса. Ее великое путешествие в мир мертвых началось вскоре после того, как Клеопатра появилась на свет, и, когда девочка спрашивала о матери, все – советники, жрецы, слуги, рабы – отворачивались и не отвечали.

Она росла в одиночестве.

Даже сестры сторонились ее.

Клеопатра еще ничего не ведала о родословных и царской крови, побочных отпрысках, законно- и незаконнорожденных детях и их правах на престол… Она знала одно: жрецы, Потин и другие советники считали, что она неправильная.

Ее утешало только отцовское благоговение. Она была любимой дочерью, и фараон повсюду брал ее с собой.

Девочка чувствовала себя в безопасности только рядом с ним.

– Этот почтенный жрец, – сказал Потин, представляя ее незнакомому старику, – расскажет тебе о земных воплощениях бога Собека, пока фараон, твой отец, исполняет обряд.

Девочка кивнула и последовала за стариком. Тот привел ее в отдаленное помещение, едва освещенное двумя тусклыми масляными лампами. Среди теней Клеопатре вдруг почудились очертания крокодилов, она испугалась и вскрикнула.

– Тихо! – шикнул священник.

Она сглотнула. По коже побежали мурашки. Хищники были всего в нескольких футах от нее, – казалось, они вот-вот ее проглотят.

– Не бойся, они мертвые, – сказал мужчина. – Спят вечным сном.

Преодолев первоначальный ужас, девочка подошла ближе, присмотрелась повнимательнее и убедилась, что это всего лишь мумии.

– Воплощения бога Собека, – пояснил жрец.

Клеопатра молча кивнула, неотрывно глядя на чудовищ широко раскрытыми глазами. Крокодилы выглядели спящими. Некоторые поражали своими размерами, но все были неподвижны, как статуи.

– Вы оказали большую услугу храму и Собеку, – продолжил жрец.

Девочка нахмурилась.

– Большую услугу? – переспросила она. – Какую же услугу оказали мы этим кроко… воплощениям бога Собека? – поправилась она.

Жрец удивился. Он полагал, что девочка слишком мала, ничего не понимает и вообще, вероятно, глупа, как почти все незаконнорожденные, но вопрос выдавал ее сметливость. Он знаком велел ей следовать за собой. Почему бы не открыть ей главную тайну храма? В конце концов, она всего лишь девочка; приятно делиться великими секретами с робким и хрупким существом.

Они вышли из храма и направились к глубокому колодцу-ниломеру, предназначенному для измерения уровня вод Нила во время разлива. Чем выше поднималась вода, тем больше росли налоги на крестьянство, ведь урожай становился обильнее. Ниломер показывал, сколько платит каждый.

Об этом священник ничего не сказал, но Клеопатра видела похожие колодцы на берегах великой реки и знала, зачем они нужны. Чем же этот отличается от остальных?

– Загляни внутрь, – хитро улыбнулся священник. Клеопатра потупилась. – Загляни, – повторил он. – Или египетская царевна струсила?

Как ни мала была Клеопатра, она понимала, что жрец дразнит ее – более того, испытывает. По-ребячески дерзко она заглянула в колодец и всмотрелась в темноту, распахнув большие глаза.

– Там нет ничего, – сказала она.

«Ничего… го… го…» – ответило эхо. Удивленная тем, как изменился ее голос, она невольно отшатнулась.

Жрец нагнулся к корзине, покрытой тканью, вытащил кусок плоти какого-то крупного животного и бросил его в колодец.

Преодолев испуг, Клеопатра снова заглянула и заметила, как на дне что-то шевельнулось. Послышались плеск воды и странный рев: внизу сидел огромный крокодил. Когда он разинул пасть, чтобы проглотить мясо, его зубы сверкнули. Увидев эту огромную пасть, девочка вздрогнула и снова отпрянула.

– Мы посадили его в колодец детенышем. Ничего другого он не видел. Мы откармливали его изо дня в день, пока он не стал гигантским. Чудовище выросло, и кормить его приходится все чаще, иначе оно злится и сначала скулит, а затем гневно порыкивает, требуя пищи. – Зловеще улыбаясь, жрец подошел ближе. – Если не кормить крокодила несколько дней, он рычит так громко, что по всей долине разносится оглушительный рев: его усиливают стенки колодца. А крестьяне думают, что это сам бог Собек требует дани, и приносят нам больше ячменя, пшеницы, муки, хлеба, всего, что может потребоваться Собеку. А главное – мясо, много мяса.

Клеопатра слушала его очень внимательно.

Жрец взял еще один кусок и бросил в колодец.

– Хочешь его покормить? – спросил он.

– Да, – не задумываясь ответила Клеопатра, как будто все это ее забавляло.

Старик снял с корзины ткань, девочка обеими руками взяла самый большой кусок и перебросила через край колодца. Затем наклонилась и снова увидела зубы гигантского крокодила, сверкнувшие в глубине узкого жерла.

– Обряд закончен, – раздался голос Потина, вернувшегося за Клеопатрой.

Девочка попрощалась со жрецом.

– Я пойду к отцу, –