Непрочитанные письма - Юрий Калещук

— И куда приехали?

— Обратно в Вартовск.

Я засмеялся, и Федя хохотнул беззаботно, даже Макарцев, сидевший всю дорогу как истукан, слегка улыбался. Но когда Метрусенко остановил машину, он снова произнес с подчеркнутой чопорностью:

— Спасибо, Федор Степанович.

— Что за китайские церемонии, Сергеич? — спросил я, когда Метрусенко отъехал. — Федор Степаныч да Федор Степаныч! Повздорили вы, что ли?

— Не-ет, — засмеялся Макарцев. — Это я уже на дежурство настраиваюсь. Ты, наверное, не представлять, что это такое — сутки непрерывного общения со всеми бригадами и службами, где каждый норовит другого переорать. А Метрусенко — ты еще услышишь его сегодня, у него с четырех вахта, — и выкормыш его, Мовтяненко, из самых горластых. Ну и я сделал вот что: выписал себе имена-отчества всех бурильщиков и, как только кто-нибудь из них начинает возникать, вопросик подкидываю: «Как там у вас, Федор Степаныч (или Анатолий Константиныч, или Василий Михалыч), с наличием нефти для котельной?» Первое время они просто цепенели. Теперь-то пообвыкли, конечно, да еще прозвище мне вклеили. Знаешь какое, Яклич?

— Не слышал.

— Змея в сиропе! — Макарцев захохотал. — А что — похоже... Вообще, эти дежурства... Ладно, сам увидишь... между прочим, насчет нефти для котельных. Я даже в сводку этот показатель ввел. Не было его раньше. Но надоело, понимаешь, каждое дежурство в два или три ночи слышать истошный вопль то одного, то другого бурильщика: «Котельная вырубилась! Срочно нефть шлите...» А нефтевоз и днем-то нелегко раздобыть, не то о ночью... Вот и пришлось...

— Конечно, так порядку побольше стало, — согласился я.

— А! — махнул рукой Макарцев. — Мелочевка все это. Такой ерундой порядка не наладишь. Организационно-управленческие принципы надо менять, а это... общем, погляди сам — может, что и поймешь...

Тем временем мы пришли.

Макарцев, приняв дежурство, тут же взялся шушукаться со своим помощником, мрачноватого вида детиной, а я остановился перед многоцветной «Схемой автодорог и кустовых оснований Самотлорского месторождения» — огромная простыня, испещренная линиями и номерами; изрядно разрослось месторождение, и уже с трудом обнаружил я на самом ближнем к городу краю схемы знакомые издавна номера кустов: 44-й, 45-й, 63-й, 84-й, 87-й, 137-й...

— Для нас наиглавнейшая задача сейчас — раздобыть транспорт, — сказал Макарцев. — И чтоб побольше. Расстояния сам видишь какие. Раз. Объектов много. Два. Заявки на транспорт все время срезают. Три. Что, когда и кому понадобится — не предугадаешь. Это четыре. Вот и приходится химией заниматься. Сейчас увидишь, как это делается. Особое внимание на моего соратника обрати — видишь, у него рот шире морды? Это обстоятельство не последнее в нашем деле... Стоп! Кажется, кто-то из водил топает... Я их по походке узнаю. Ну, Яклич, приготовься смотреть сцену у фонтана!

Вошел тщедушный человечек в замасленном, длинном, не по росту, полушубке с каким-то невероятным разрезом на спине — едва ли не от лопаток. Несмотря на свой нелепый вид, человечек держался уверенно, более того — снисходительно; небрежно и валко он приблизился к столу, за которым расположился Макарцев, и спросил скучающим тоном:

— Диспетчерская УБР-один тут, что ль, помещается, а?

Макарцев поднял голову, но не сразу, некоторое время он сидел, сосредоточенно перебирая заявки то ли прошлого месяца, то ли позапрошлого года, затем встал, медленно обошел вокруг пришельца, детально изучил разрез полушубка, вернулся за стол, не торопясь, устроился поудобнее и только тогда спросил:

— Ты на лошади сюда приехал, да?

— Нет, — оторопело ответил мужичок. — На «Урале»...

— А-а...

И Макарцев снова углубился в бумаги.

Мужичок растерянно глядел то на Макарцева, то на его помощника, то на меня, полез в карман за какими-то бумагами, за путевкой, очевидно, но Макарцев так и не поднимал глаз, его помощник говорил по рации и двум телефонам одновременно, а я, когда шофер пытался протянуть путевку, только головой мотнул, наконец помощник Макарцева закончил переговоры, коротко глянул на шофера, молча взял путевку двумя пальцами, брезгливо опустил ее на край стола и произнес зловещим утробным голосом:

— Та-ак... И сколько же единиц ты привел?

— Чего-о-о?! — в полном недоумении вскричал шофер.

— Сколько единиц ты с собой привел, спррррашиваю? — явно теряя терпение, допытывался помощник. — Один, что ли, приехал?!

— Один...

— Ну, знаешь! — помощник развел руками и поглядел на шофера почти с состраданием. — Это ж надо додуматься — одному приехать, а? Ну, откуда только берутся такие, а?

И, потеряв к шоферу всяческий интерес, начал наводить порядок в бумагах на своем столе.

Водитель поворачивался то к одному столу, то к другому, набирал в грудь воздуху, разевал рот, но от полной растерянности не мог издать ни звука. Тут в игру снова включился Макарцев. Ровным, пожалуй, даже несколько ленивым голосом он объяснил шоферу, что вообще-то работа есть, но поручать ее одному грузовику — это и говорить нечего, это же просто смешно, необходимо машин пятнадцать или хотя бы десять, а ты хороший парень, у тебя же наверняка друзья есть, тоже хорошие парни, а? Между прочим, хорошие парни любят хорошо заработать, такая возможность имеется, но я одного шофера, даже очень хорошего парня, он, начальник смены УБР-один Макарцев Виктор Сергеич, хотя и всей душой, ничего сделать не может...

Взглянув на часы, Макарцев воскликнул:

— Я в цеха!

А его помощник, немного помедлив, громким шепотом заговорщика-неофита посоветовал обалделому мужичку:

— Ты б поехал, собрал дружков, объяснил им популярно, что работа стоит того, мы ж тоже в положение войти можем, ежели что... В общем, действуй!

Когда шофер ушел, путаясь в полах своего полушубка, мгновенно появился хохочущий Макарцев и стал объяснять мне:

— Через час этот «всадник» пригонит сюда колонну тяжелых грузовиков, единиц десять-двенадцать. Тогда мы транспортный вопрос закроем: если что — мигом доставим. Не исключено, конечно, что вся эта дюжина простоит полные сутки или около того, но... Путевки я закрою нормально, как обещал.

— Послушай, Сергеич, — сказал я. — Но эти машины, которые приведет сюда твой «всадник», они же другим организациям предназначены, да? Значит, там их не дождутся?

— Резонное соображение, Яклич. Но не деловое — с точки зрения дежурного начальника смены УБР-один. Мне свои дела надо закрыть, понимаешь? Вот мы и крутимся, как можем, — друг дружке дорогу перебегаем, спешим, обгоняем, а если приглядеться — на месте топчемся, только пыль поднимаем, в которой ничего разглядеть невозможно. Или еще хуже: назад катимся, а думаем, как Федя Метрусенко, будто вперед, в Стрежевой, правим...

Тут разом подали визгливые голоса оба телефона, рация забормотала, и пошло, закрутилось, замельтешило. Кому-то сварной агрегат нужен был, другому турбобур как из пушки, а третий нудно разыскивал «трал» — трейлер с бульдозером, который еще прошлой ночью на Самотлор вышел и как сквозь землю провалился. Провалиться сквозь землю здесь, правда, дело нехитрое, и, если снять рентгенограмму хотя бы с того небольшого участка, который поместился на краешке «Схемы автодорог и кустовых оснований...», немало любопытного сыщется; однако этот «трал» по бетонке шел, так что не должен был бы исчезнуть бесследно. Впоследствии выяснилось, что с «тралом» и впрямь не случилось ничего драматического: выйдя за ворота своего стойла, тягач чихнул и остановился, а диспетчерша гаража, перед окном которой все это происходило, увидела, что «трал» за воротами встал, и потому искреннейшим образом извещала всех интересующихся, что трейлер «на линии»... Время резво бежало, вот уже на буровых вахты сменились, началась передача сводки, и возникли в эфире знакомые голоса Феди Метрусенко, Толика Мовтяненко, Васи Недильского, Володи Серикова; несколько минут затишья — и снова отчаянные выкрики: резиновые прокладки для клапанов! шпиндель! сварка! бульдозер! графит! — Макарцев, заметно посеревший лицом, одному обещает, другому сулит, третьего к черту шлет; на какие-то полчаса он исчез, появился столь же неожиданно, сказал по рации: Ждите колонну. Ждите. Я проследил... — Положил микрофон, чертыхнулся, добавил: — Проследил... Развернул чьи-то трубы на свой куст — и все дела...

Поздно вечером на связь вышел Лёвин.

— Михалыч? — удивился Макарцев. — Тебя ж, говорили, в Тюмень вызвали.

— Так я из Тюмени и звоню, — ответил Лёвин. — Из аэропорта. Тут, как одна тетка выразилась, «погода нелётошная»... — Было слышно сквозь треск рации, как он засмеялся. — Да-а... Как там мои, Сергеич?

— Сейчас погляжу, Михалыч... Та-ак... Забой у тебя тыща четыреста сорок...

— Нормально.

— Нормально... Идет бурение. Параметры раствора... М-м... Вполне приличные параметры, Михалыч!

— Спасибо, Сергеич... Не знаю, сколько проторчать придется...

— Да ты не беспокойся, Михалыч.