Ответ знает только ветер - Йоханнес Зиммель

— Но это правда, Анжела.

— Видишь ли, я жила так долго одна — конечно, не всегда, но слишком часто. Вот и приобрела эту страсть к телевизору. Наверное, тебе это все же куда приятнее, чем если бы я пристрастилась к ночным похождениям. Верно?

— Нет, — сказал я, — мне было бы приятнее, если бы ты пристрастилась к ночным похождениям и с головой погрузилась в болото порока.

Я помог Анжеле накрыть на стол на террасе, и мы мирно пообедали. Убрав посуду, мы выпили немного коньяку из пузатеньких рюмок, и Анжела закурила, я — нет. Кольцо на ее левой руке сверкало.

— Роберт, — сказала вдруг она. — Сегодня тринадцатое июня. Наш первый день рождения.

— Да, — только и сказал я. Пережитые волнения и бессонная ночь начали сказываться. Меня страшно клонило ко сну. — Знаешь, мне бы очень хотелось отпраздновать этот день, ведь мы так и собирались сделать, правда?

— Мне бы тоже хотелось… Знаешь, давай отправимся к Николаю в «Золотой век». Это такой ресторанчик, который я непременно хочу тебе показать.

— Но сначала мы выпьем аперитив в «нашем» уголке на террасе моего отеля.

— Ну конечно, любимый.

— И мы оденемся понаряднее, и ты будешь красива, как никогда.

— Видишь ли, «Золотой век» — весьма известный и по-настоящему хороший ресторан. Но идя туда, не принято одеваться, как на бал. Боюсь, мы покажемся смешными.

— Ну и пусть, — возразил я. — У нас с тобой день рождения. И мы вольны отметить его так, как нам хочется. Мне безумно понравилось то короткое черное платье, которое ты купила в салоне «Старая Англия». Надень его. И бриллиантовые серьги. И другие украшения. А я надену смокинг.

— Ты в самом деле этого хочешь?

— Но ведь это такой большой праздник для нас обоих! А если к Николаю являться в таком виде нельзя, давай пойдем еще куда-нибудь.

— Нет, — решила Анжела. — Пойдем все же к Николаю. Но оденемся так нарядно, как ты захотел. Я уж постараюсь выглядеть как можно лучше.

— Ты так хороша, что не нуждаешься ни в каких ухищрениях.

— Но я могу немного подкраситься, и вообще…

— Вот и чудесно. Сделай это. Пускай все думают, что мы с тобой обезумели, — нас это не волнует.

— Совершенно не волнует, — согласилась она. — А Николай нас поймет. Стоит ему нас с тобой увидеть, он сразу сообразит, что́ с нами происходит. Роберт!

Голова моя уже свесилась на грудь.

— Да?

— Ты слишком устал.

— Да нет, я совсем не устал. Хотя твоя правда, я порядком выдохся.

— Я тоже. — Она встала. — Пойдем приляжем. Немного поспим, чтобы встретить этот вечер со свежими силами.

Мы улеглись на широкой тахте, стоявшей на террасе, и прохладный ветерок, который всегда веял здесь наверху, принес с собой чистый, горный воздух. На тахте вполне хватало места для нас обоих. Я вдыхал аромат ее пропитанной солнцем кожи и чувствовал, как на меня все более явно наваливается усталость.

— Знаешь, чего мне больше всего хочется, Роберт? — прошептала Анжела.

— Чего же?

— Это будет не теперь. Немного позже. Когда все будет хорошо. Когда у тебя будет больше времени и меньше забот.

— И что тогда?

— Тогда я хотела бы отправиться с тобой в кругосветное путешествие… — Голос ее доносился до меня глухо, словно издалека. — На каком-нибудь огромном корабле, например, на «Франс». А тебе этого тоже хочется?

— Гммм…

— Мы могли бы здесь сесть на корабль и плыть вокруг Африки — Касабланка, Капштадт, Дар-эс-Салам. А потом повернуть на север — Карачи и Бомбей, Мадрас, Калькутта, Сингапур, Бангкок. Я видела столько фильмов и фото по всем этим городам, что мне не терпится увидеть их своими глазами — но с тобой, только с тобой. Это мое самое большое желание. К тому же такие путешествия не слишком дороги.

— Мы обязательно объедем кругом всего света, — сказал я и почувствовал, что сон одолевает меня. — И все эти города мы осмотрим вместе, мне тоже этого хочется. Некоторые из них я хорошо знаю и смогу тебе там все показать.

— Да, Роберт, да! — Она крепче прижалась ко мне. — Гонконг, Манила, Тайбэй, Нагасаки, Йокогама, Токио…

Эти слова я еще слышал, хотя уже довольно смутно. Потом крепко уснул. Во сне я оказался в Африке, в Дар-эс-Саламе, и отчаянно торговался из-за цены на коралловые бусы для Анжелы.

18

Она сидела на низеньком стульчике перед туалетным столиком с трельяжем в ванной комнате. Зеркало было подсвечено с боков. На Анжеле ничего не было кроме трусиков телесного цвета. Волосы она уже уложила, причем это получилось у нее очень быстро, и теперь делала макияж, потому что я сам попросил ее об этом. Я сидел на кровати в спальне и наблюдал за ней. До этого мы с ней вместе выкупались. Потом Анжела намазала все тело кремом, который моментально впитался. Я помогал ей, а она говорила о том, что ей приходится часто мазаться кремом, потому что воздух в Каннах сухой и потому что она много бывает на солнце… Теперь она сидела перед трельяжем и губочкой, смоченной каким-то тоником, протирала лицо. А я просто сидел, смотрел на нее и не двигался.

— Это все же довольно скучное занятие для мужчины, — заметила Анжела. — Пойди, почитай что-нибудь, выпей что-нибудь, Роберт.

— Нет, — заявил я. — Я хочу смотреть на тебя.

— Ты любишь смотреть, как женщины наводят красоту?

— Я еще никогда этого не делал. А у тебя мне все нравится.

Теперь она круговыми движениями нанесла какой-то другой крем на лицо и оставила на какое-то время, чтобы он впитался в кожу. Делала она это все очень сосредоточенно и не отрывала глаз от зеркала, в котором видела и меня. Мы смотрели друг другу в глаза, хоть она и сидела ко мне спиной. Потом она взяла крем-пудру и равномерно размазала ее по лицу. Она была того же золотисто-шоколадного цвета, что и ее кожа.

— Этой крем-пудрой ты просто делаешь цвет лица совсем-совсем однотонным, верно?

— Да, — с готовностью отозвалась она. — У меня есть крем-пудра нескольких оттенков, и я применяю их смотря по тому, насколько уже успела загореть, понимаешь?

Я кивнул, она увидела это в зеркале.

А я подумал: нет, сегодня я ей наверняка не смогу сказать, что мне придется отнять ногу, но когда-нибудь все же придется. Как она тогда будет держаться? Что, если она начнет меня утешать и вообще всячески мне помогать? Что мне тогда делать? Благодарить за каждое сказанное мне слово? Цепляться за нее? Разве это не эгоизм чистой воды, разве я имею право требовать от нее такой жертвы? Или же мне следует исчезнуть из ее жизни, — именно потому, что я так ее люблю, — исчезнуть деликатно, без звука и следа, когда придет мой срок? Мысли и чувства мои метались из стороны в сторону. И тут же я вновь был полон надежд и думал, что если я не оставляю Анжелу одну, то это вовсе не эгоизм и что я наоборот могу и должен оставаться с ней…

Черным карандашом Анжела подвела брови. Она была полностью поглощена своим делом: ведь она хотела «стать еще красивее». Она делала это для меня. Если она это делала для меня, наверняка станет делать и другое. Она наверняка станет делать для меня все. Ухаживать за мной после операции. Помогать мне, пока я не научусь как следует ходить на протезе. И в противоположность моим ночным мыслям теперь я думал: «Старик, величайшее счастье, какое только могло выпасть тебе на долю, это встреча с Анжелой. С ней ты вынесешь все, в том числе и ампутацию. Но будешь ли ты после этого настоящим мужчиной? Будет ли с этим все в порядке? Настоящим мужчиной, какой нужен женщине?»

Анжела взяла бутылочку, обмакнула в нее кисточку и осторожно нарисовала вокруг глаз бирюзовые тени. Бирюза к черному платью, подумал я. К другим платьям у нее наверняка тени другого цвета. И еще я подумал: «О, да, с Анжелой я останусь настоящим мужчиной и при одной ноге. Благодаря ей». «Счастливчик ты», — сказал я сам себе.

Другой кисточкой Анжела провела черную линию над верхними ресницами. Потом обвела черным уголки глаз. Я сидел и смотрел на нее, и мне казалось, что в жизни я не видел ничего интереснее, и чувствовал, как тепло разливается волной по всему телу. Я думал: «Она поможет мне и найти работу здесь». Боже мой, как все просто. А прошлой ночью все казалось невозможным. Какой же ты все-таки идиот, сказал я сам себе, ты — вечный «Дилемма-Джо». Опять мне вспомнилось это выражение. А я и впрямь был им. Да ведь если у меня будет хороший протез, то работа для меня обязательно найдется! Я говорил на нескольких языках. Так что наверняка сумею куда-то пристроиться. К примеру, я могу работать у адвоката или нотариуса. У Анжелы в Каннах столько знакомых! И она, конечно, найдет для меня работу! Тем самым решится проблема денег. У меня будет их вполне достаточно для нас двоих, а также и для Карин. И самое замечательное во всем этом: когда у меня отнимут ногу, я смогу навсегда остаться в Каннах, мне не придется отсюда уезжать. А ведь именно это было нашей главной проблемой, хоть мы никогда об этом не говорили. Идиот, вот ты кто, подвел я итог своим мыслям.