Туманная радуга. Том 2 (СИ) - Бугрим Ксения

Они вышли к небольшому озеру, где плавала мама утка с утятами, и присели на лавочку неподалеку. Вероника решила, что пришло время расспросить Игоря о его жизни. Кроме его интересов, она практически ничего о нем не знала.

— Слушай, а как ты вообще начал заниматься борьбой? — спросила она. — Просто за весь наш разговор ты ни разу об этом не упомянул… Это странно, ведь, судя по твоей физической подготовке, занимаешься ты часто.

— Борьбой я занимаюсь, только когда приезжаю к родственникам в Махачкалу. Там по-другому нельзя. — Он пожал плечами и слегка улыбнулся. — А физическая подготовка оттого, что я часто хожу в зал. Почти каждый день. Это меня успокаивает. Можно сказать, привычка с детства.

— Получается, ты с детства ходишь в качалку??

— Получается, так. И это тоже благодаря родственникам из Дагестана. Вообще изначально все началось с борьбы, но там долгая история…

Вероника посмотрела на него исподлобья:

— А я никуда не тороплюсь.

Игорь поведал, что до своего шестилетия вообще ни разу не бывал на родине матери, чьи многочисленные родственники жили в трех разных домах в поселке где-то под Махачкалой. Когда ему исполнилось шесть, родители впервые привезли его в Дагестан, где он пробыл все лето и впоследствии стал проводить все свои летние каникулы. Он гостил в самом большом доме из трех, где все мужчины занимались единоборствами. В основном, это было боевое самбо, но там присутствовали также элементы греко-римской и вольной борьбы, рукопашного боя и даже бразильского джиу-джитсу. А хозяин дома, который приходился Игорю дедом, вообще владел спортивным клубом, в котором тренировались местные бойцы.

Не успел Игорь нормально познакомиться с дагестанскими родственниками, как тут же был вовлечен в занятия борьбой. С ним боролись все: начиная от ровесников и заканчивая пожилыми мужчинами. Но, независимо от того, кто с ним боролся, все сводилось к одному: его обездвиживали, держали так какое-то время, а затем отпускали. По сути, его не били, но к концу первой недели все его тело нещадно болело. Сколько бы он ни просил оставить его в покое, все только махали рукой, мол, привыкай быть мужчиной.

В каждом доме жило множество детей разных возрастов, которые так или иначе приходились Игорю родней. Девочки обычно помогали матерям по хозяйству, мальчики же в основном выполняли мелкие поручения, а в остальное время играли на улице. Все их игры сводились к тому, чтобы побороть друг друга.

— Это происходило постоянно, а главное — везде, — пояснил Игорь. — Боролись все и, где бы ты ни находился, этого никак нельзя было избежать. Единственным безопасным местом я считал мечеть, но там нельзя было прятаться, когда тебе того захочется. Я быстро понял, что выбора у меня особо нет, и либо я начну заниматься вместе со всеми, либо мне до конца лета лежать лицом в траве с заломленными за спину руками, пока другие дети отрабатывают на мне свои приемы. Короче, под конец лета меня уже не могли повалить в партер просто ради развлечения. По крайней мере, ровесники. — Он улыбнулся, продемонстрировав свои классные, по мнению Вероники, клыки. — Правда, к следующему лету я сильно подотстал, и все продолжилось по новой. Мне пришлось учиться с удвоенной силой, чтобы догнать остальных по уровню. И так каждое лето. В общем, борьба — мое вынужденное хобби.

— Это мне знакомо, — сказала Вероника. — Когда мне было пять, родители отдали меня на бальные танцы. Я не хотела идти туда с самого начала, но они уверяли, что со временем мне понравится. Так вот: мне не понравилось ни первое, ни третье, ни уж тем более пятое занятие, а на десятом я вообще вконец возненавидела парные танцы. Поскольку мое мнение в этом вопросе вообще никак не учитывалось, и меня продолжали водить в ДК, я решила, что раз они не хотят по-хорошему, то и я не стану больше сдерживаться. Я слушала, что говорит преподаватель, и делала все наоборот. Если он говорил двигаться по часовой стрелке, я двигалась против. Если нужно было ставить ногу на носок, я ставила на пятку. А когда в конце занятия все пары танцевали разученные движения, я танцевала что-то свое, взятое из головы. Мальчик, который был со мной в паре, постоянно называл меня дурой и жаловался на меня хореографу. По-моему, хореограф был с ним солидарен, потому что, спустя пару таких занятий, он посоветовал моим родителям отдать меня в какую-нибудь другую секцию. Короче, я тебя понимаю. Понимаю и оттого сочувствую. Делать то, к чему совсем не лежит душа — сущая пытка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Судя по твоему рассказу, борьба нравится мне куда больше, чем тебе — танцы. — Он улыбнулся. — Это не совсем мое, но, знаешь, я даже рад, что все так вышло. Занятия борьбой дисциплинируют и учат мыслить ясно в любой ситуации. Даже в те моменты, когда тебе бывает страшно, страх уже никак не влияет на качество твоих решений. Он просто есть и все. Ты его ощущаешь, но все равно готов идти до конца, если нужно. Это все уже пригодилось мне в жизни и, уверен, пригодится еще не раз.

— А, так вот, почему ты такой!

— Какой такой?

— Ну… Ты всегда выглядишь собранным и хладнокровным. Этого мне как раз и не хватает. Может, мне стоит съездить в Махачкалу и тоже поучиться там борьбе?

— Можно, — кивнул Игорь. — Но сначала тебе нужна кепка FBI.

— Блин! — вырвалось у Вероники.

— Что?

— А, да ничего, комар укусил, — соврала она, продолжая смотреть на фигуру на беговой дорожке у противоположной стороны озера.

Это был Тимур, она бы узнала его из тысячи. Еще давно он рассказывал ей, что часто бегает в парке, когда позволяет погода. Судя по направлению его движения, где-то минуту назад он пробегал позади них. Вероника точно не знала, заметил ли он их со Старковым, но от мысли, что заметил, ей почему-то становилось не по себе. Как будто сидеть с Игорем на лавочке было чем-то вроде измены с ее стороны. Это чувство жгло ее изнутри, хотя она прекрасно понимала, что невозможно изменить парню, с которым тебя уже давно ничего не связывает, просто посидев на лавке с другим.

«Все дело в том, что он до сих пор имеет на тебя большое влияние, — подумалось ей. — И почти каждое твое действие совершается с оглядкой на него».

Это выводило из себя. Ей хотелось прямо сейчас сделать что-нибудь такое, что точно бы не понравилось Тимуру. Она повернулась к Игорю и изучающее на него посмотрела. Объективно он был неплох по всем статьям: умный, сильный, серьезный, вполне симпатичный, а эти вены на руках… Что еще надо для счастья? Но в тот момент она так и не решилась его поцеловать.

«Ты снова победил, радуйся, — мысленно обратилась она к Тимуру, который в тот момент уже превратился в точку и сворачивал куда-то вглубь парка, в другую сторону от озера».

Вдруг зазвучала знакомая мелодия из Звездных войн — у Игоря зазвонил телефон. Видимо, звонил один из его многочисленных родственников по материнской линии, потому что, взяв трубку, Игорь заговорил на кавказском диалекте. Наверное, он сказал, что занят, потому что разговор завершился раньше, чем через полминуты. Вероника обратила внимание на картинку, которую Игорь поставил в качестве обоев для телефона. Это было изображение космоса со множеством звезд.

— Ой, у тебя звездочки на экране! — умилилась она. — Ты такой романтичный!

Последнюю фразу она сказала не всерьез, прекрасно понимая, что в данном случае «звездочки» имеют прямое отношение к астрофизике, и ни о какой романтике тут речи не идет.

— Да, я такой, — подыграл Игорь. — Это Hubble Ultra Deep Field, комбинация снимков, сделанных телескопом «Хаббл» и затем соединенных в одно изображение. Здесь примерно десять тысяч галактик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глаза Вероники полезли на лоб:

— Да будет тебе! Как, интересно, они это сфоткали? Не может такого быть!

— Может. Я тебе расскажу.

Не сговариваясь, он поднялись с лавки и отправились гулять дальше, а Игорь принялся рассказывать много всего такого, о чем Вероника раньше даже не подозревала. В какой-то момент ей в голову пришла мысль, что рядом с ней находится один из самых знающих людей, которых она когда-либо встречала, и грех этим не воспользоваться. Девушка принялась задавать Игорю вопросы, ответов на которые либо вообще не знала, либо никак не могла понять.