Ответ Империи - Олег Измеров

Когда Виктор закончил, его буквально сбил с ног поток фраз и реплик — впрочем к нему не относящихся.

— Коллега, учтите эффект кластеризации и локальную промежуточность мнений! А также асимметричную информированность и рефлексию агентов!..

— Если считать, что каждая конфигурация равновероятна, то существует априорная неопределенность, равная энтропии от числа конфигураций…

— Ориентированный граф описывает, от чьих действий зависят выигрыши агентов…

— А вот если мы предположим, что конформность или независимость в большой социальной группе может моделироваться с помощью модели Изинга…

'Боже, куда я попал', думал Виктор, 'как я буду ставит задачу среди этих вундеркиндов? Срочно, срочно за учебники. Хотя бы понять, на каком языке они общаются, что такое выпуклые затраты… а про теорему Кронекера-Капелли нам когда-то читали, вспомнить, вспомнить только надо'.

И еще он почувствовал, что подаренная ему только что мечта о собственной фирме тает, как мороженое в стаканчике.

11. Искусство чесать репу

— Кофе будете?

'Интересное выражение. Раньше бы спросили — 'Хотите кофе?' Теперь хотеть — значит, делать.'

— Да, спасибо. Кофе у вас хороший. 'Максвелл Хаус', судя по вкусу?

- 'Московский'. Выращивают во Вьетнаме. Как они там его выделывают, не знаю. А чипсы дубровские. Угощайтесь.

Они сидели у себя в двести двенадцатой; группа разошлась после определения плана работ. Виктор пытался привести в порядок мысли после нахлынувшей информации. Момышев сосредоточенно помешивал сахар одноразовой пластиковой ложкой в своем стакане: лицо было явно недовольным.

— Сумбурно! Сумбурно прошло. — Илья Нариманович аккуратно положил ложку на бумажную салфетку. — Молодежь горячится, спешит самовыразиться до уяснения, заражает остальных. Не притерлись люди. А я, признаюсь, хотел показать вам образцовый брейнсторминг. Спросите, почему не ТРИЗ-семинар?

— Не спрошу. Задача слишком неизученная для большинства, трудно оперировать логикой. Я тоже подкачал — надо бы хоть терминологию освоить, а то иногда не знаешь, что и ответить.

— Терминология — дело наживное, — хитро прищурился завсектором, — вы, Виктор Сергеевич, главное, старайтесь изложить суть, образ предмета. С деталями разберутся. А то у нас народ хватается за деревья, а вот с лесом… Например, сегодня главное было — почему у вас произошел скачок, бум соцсетей. Теперь, на базе нашей теории, мы сможем развернуть наш SweetHome во Внешсети с опережением, года через два, а к две тысячи восьмому наберем миллиард счетов и будем продавать буржуям сетевую рекламу — по скромным подсчетам это принесет стране полтора-два миллиарда долларов в год. Так что не теряйтесь.

— Постараюсь. Ах да, забыл упомянуть еще о твиттере.

— Twitter? — переспросил Момышев. — От Twit, 'насмешка'? Подкалывать друг друга в сети?

— Нет, это микроблог такой, ну, ежедневник, по-вашему, туда можно писать с мобильных устройств, отовсюду. Вот идет человек по улице, что-то увидел, написал.

— Вроде песни акына?

— Может быть.

— А, вспомнил. Это про него вы говорили в исполкоме — путь пишут в блоги с мобильника, чтобы сами себя зафлудили?

— Ну да, было. Но это если довести до абсурда, когда они вообще не работают, а в блогах сидят. А так у нас микроблоги все-таки считаются развитием демократии. Вот, допустим, какой-то политический руководитель куда-то поехал, что-то увидел, сразу, с места, написал. А остальные все видят, как он работает, где бывает.

— А зачем?

— Что зачем?

— Ну, всем читать 'Я приехал в Нееловку', 'Видел тамошний дом культуры, кресла в зале старые'?

— Как зачем? Чтобы все видели, что он делает на деньги налогоплательщиков.

— А-аа… Ну, у нас это не пойдет.

— Жизнь номенклатуры закрыта?

— Нет, не закрыта… Но кого у нас она интересует? Кому у нас важно, что председатель горисполкома куда-то съездил, что-то видел, с кем-то встретился? Чтобы видеть, что он что-то делает, а репу чешет? Да пусть чешет! Важен результат. У нас в сети есть неформальные объединения аналитиков, есть сетевые, как раньше говорили, рабселькоры, они смотрят именно результаты, что сделано, насколько эффективно деньги потрачены. Вот он, народный контроль в действии! И благодаря сетям есть возможность вместе работать общественникам из разных мест, людям, которые иначе не нашли бы никогда времени куда-то ходить и какие-то документы запрашивать.

— Но для этого же, наверное, грамотность нужна?

— А для этого же у нас и работает система политпроса, а не то, как раньше, чтобы забивать мозги. И как вообще иначе? Вот у вас подчиненный, вы, что постоянно будете стоять над душой и смотреть, как он почесался? Вы посмотрите, что он сделал. А когда начинают в первую очередь следить, что делает, значит, во-первых, не представляют себе, что он должен сделать, не умеют определить цель и поставить задачу, а, во-вторых, не умеют проверить, чего достигли. Какая это демократия? Это, значит, народ властью не распоряжается, а тогда на кой она ему? Потом, приехать, распорядиться — вон там-то лужа, вот там-то яма — это не управление. Управление — это понять, причину, чего не хватало, чтобы не надо было распоряжаться. Средств, ресурсов, руководителю опыта не хватает и все такое.

— Вы правы, — ответил Виктор, — вчера и Познер об этом говорил.

— Ну вот… А с твиттером надо подумать, технически идея интересная… надо только найти, для чего, чтобы это в пустозвонство не превратилось и не отрывало время у народа.

К вечеру дождь окончательно стих, и небо затянула сероватая пелена, похожая на грязную штукатурку; Виктор расстегнул плащ, и у него родилась надежда, что погода будет не самой плохой для свидания. Обратно он сел на мотор до площади Ленина; в динамиках нежно булькала легкая мелодия 'Маленькой звезды' и гипнотизирующий голос Мадонны делал мелькающие в окне пейзажи настолько умиротворяющими, что хотелось выйти, развести у дороги костер, и тихо смотреть на проносящиеся мимо грузовики, размышляя о чем-нибудь вечном.

На площади перед входом в драмтеатр был флеш-моб, первый из замеченных Виктором в этом мире: пацаны и девчонки в расстегнутых куртках и красных водолазках, на которых Дар Ветер приемом самбо заламывал руку Дарту Вейдеру и красовалась надпись 'Космос-наш!' торчали гурьбой прямо по центру. Как раз в этот момент подошел наряд дружинников: поговорили, посмеялись, пошли дальше. Вроде как безобидно и идейно правильно, а может, эти флеш-мобы сам горком комсомола и организует.

В вестибюле мало что изменилось; очередь в кассу была человек десять, и Виктор, наконец, поинтересовался, на что, собственно, он и его будущая знакомая, идут. Спектакль назывался 'Дневник провинциала в Петербурге', по Щедрину, и Виктору это мало что говорило. В школе он осилил 'Историю одного города', показавшуюся прикольной, и 'Господ Головлевых', показавшихся занудными; пробовал 'Современную идиллию', но через пару глав бросил, а про эту вещь классика вообще ничего не было. Тогда он попытался уловить суть из реплик людей из очереди, но, кроме 'артхауз', 'историческая спираль' и 'обязательно стоит сходить', ничего не понял..

'Артхауз, так артхауз', вздохнул Виктор, 'значит, будем знакомиться'.

Места оказались в партере. Виктор не спеша вышел из вестибюля, подставив лицо под холодную струю вечера, и тут только он вспомнил, что даму-то как раз еще не пригласил. Спешно вытащив 'ВЭФ', он торопливо набрал записанный на бумажке номер. Раздались гудки, и, как показалось, где-то рядом, певучий женский голос произнес: 'Алло! Я слушаю!'

— Простите… Вероника Станиславовна?

— Да. Я слушаю.

— Это Виктор Сергеевич… — Виктор сделал паузу, и потом сразу выпалил. — Простите, вы не против, если я вас приглашу сегодня в театр?

В трубе зашуршало, но тут же снова послышался голос:

— Нет, я совсем не против…

— Тогда я жду возле театра. Я буду стоять у правой колонны, одет в черном плаще…

— Не надо, я вас узнаю. Я через полчаса подъеду. Начало же в семь?

— Да, кажется… — Виктор обернулся, ища глазами афишу, — да, в семь.

…В эти полчаса Виктор за все время пребывания в здешнем мире почувствовал, что ему нечего делать. Не то, чтобы вообще нечем заняться — просто что-то начинать в столь короткий промежуток времени не имело смысла, и время, незаметно проскакивавшее, словно машины на перекрестке, вдруг стало растягиваться, нудно, надоедливо, стрелки на часах затормозились, и вообще в душе Виктора Сергеевича возникло давно забытое, беспокоящее ожидание чего-то неизвестного.

'Положено ли покупать цветы? Но мы еще даже не знакомы, а цветы — это какая-то определенность отношений. Тем более, кто знает, какая она из себя и вообще. А просто, в театр, так сказать, общая любовь к культуре… Это еще не ухаживания, это знакомство. И вообще, не надо дергаться. С Ингой было все проще и естественней… и ее уже нет. Не опасен ли я? Не принесу ли несчастий? Чушь. Стечение обстоятельств. Вероника-то не шпионка… А ты что, знаешь? Что ты знаешь о ней? Ладно, не будем мандражировать, увидим, и — ничего многообещающего. Знакомые, просто знакомые. Вряд ли она смотрит на это серьезно… ну, конечно, вряд ли она смотрит серьезно, так, легкое приключение, сегодня было, завтра другое. Да, наверное так. Не в загс приглашаешь.'