Путь Никколо - Дороти Даннет

— Вот эти цифры неправильные. Вместо них должно быть что-то вроде…

На середине его перебил стоящий рядом человек:

— Остановись! — вид у него был смущенный. — Сударь, он прав.

Наступило недолгое молчание.

Дофин явно был удивлен.

— Тогда дайте мальчику еще вина. И другую тарелку! Неужто он должен держать обглоданную кость, чтобы напомнить нам о долге гостеприимства? Мой друг Николас, я рад познакомиться с тобой. Мы на одной шахматной доске. Единственный вопрос в том, на одной ли мы стороне?

— Сударь, — отозвался Клаас. — Месье Гастон скажет вам: я нахожусь на службе у одной из негоцианток Брюгге. Ее воинский отряд был нанят герцогом Миланским для помощи Неапольскому королю Ферранте. Моими курьерскими услугами пользовался герцог, банк Медичи, а также и вы сами, чтобы передавать депеши и письма. Я доставил вам послание от месье Гастона и герцога Миланского. И через мессера Арнольфини нам хорошо за это заплатили.

— И это, — с улыбкой подтвердил дофин, — есть первый признак наших дружеских чувств, ибо подобные отношения должны основываться на доверии, не так ли? К примеру, было бы весьма неприятно, если бы письма, адресованные мне месье Гастоном или герцогом, попали в чужие руки. Однако же, как мы недавно узнали, мой венценосный отец вполне осведомлен о том, что месье Гастон оставался в Милане и даже о том, что, по моему поручению, он наведывался в Савойю. — Дофин взмахнул рукой, словно для того, чтобы отмести все тревоги. — Впрочем, разумеется, моему отцу много кто мог об этом сообщить. Наше семейство дважды связано с Савойей; так что сплетни и домыслы вполне естественны. — Рука, совершив внезапный бросок, поймала запястье Клааса, точно падающая камнем охотничья птица. — Полагаю, что ты, мой мальчик, понимаешь, о чем я говорю. Как мне сообщили, Тибо и Жаак де Флёри из Женевы доводятся тебе родней.

— Месье Гастон знает все обо мне, — заметил на это Клаас. — Я незаконнорожденный внучатый племянник. Я им ничем не обязан, и они предпочитают забыть о моем существовании. У них есть законная наследница. Я ничего не выиграю и не потеряю, если вы вознамеритесь иметь с ними дело.

— Разумеется, я верю тебе, — подтвердил дофин. — Хотя какой-нибудь недоброжелатель мог бы заявить, что если я пожелаю подкупить месье Жаака де Флёри, то по меньшей мере часть этих денег может попасть к тебе в карман. Но даже принимая взятки, семейство это настолько бесчестно, что втайне продолжит служить моему отцу. Впрочем…

Он помолчал, и Клаас опустил глаза.

— Впрочем, месье Гастон сообщает мне, что месье Тибо и Жаак отказались отступиться от своей преданности герцогу Савойскому и моему отцу. Он предлагал им неплохие деньги. Как я уже сказал, мой отец знает о визите к ним моего камергера. Знает он об этом, вероятно, потому что ему обо всем рассказал твой двоюродный дед и его семейство. Но ты утверждаешь, будто не имеешь с ними ничего общего.

— Сударь, — промолвил Клаас. — Вы связаны родственными узами с анжуйцами.

И вновь слабый шорох у него за спиной. И вновь сумрачный взгляд поверх длинного острого носа. Затем дофин, подняв руку, хлопнул Клааса по плечу и убрал ее.

— Мы вновь играем в шахматы, — заметил он. — Как же мы прямолинейны. Но неужели ты не нашел лучшего способа убедить меня в своей преданности? А вдруг ты хочешь попытаться вызнать наши секреты, выманить у нас столько денег, сколько получится, а затем бросить свою славную хозяйку? Переметнуться в Венецию, к примеру. Из достойных доверия источников мне известно, что у тебя уже имеется небольшое припрятанное состояние и, разумеется, симпатии семейства Аччайоли. Как я могу быть уверен в том, что тайны моих депеш будут надежно сохранены в руках человека, способного разгадывать шифры?

Дофин переплел пальцы. Взгляд его оставался спокоен. Клаас задумался. Все прочие уже покончили с едой. Перешептываясь негромко, они как будто не обращали на этот разговор ни малейшего внимания. Астролог, имени которого Клаас по-прежнему не знал, присоединился к ним. Из-за деревьев, где были привязаны лошади, появился еще какой-то человек, огляделся по сторонам и вновь скрылся, но не прежде, чем Клаас успел его заметить.

— Да, сударь, — подтвердил он. — В этом вся проблема с гонцами: никогда нельзя сказать наверняка. Вы можете вознаграждать их так щедро, что они будут отдавать предпочтение вам перед всеми прочими; но вы не можете знать, не пытаются ли прочие сделать то же самое. Вы можете угрожать, и если гонец допустит ошибку, то, конечно, лишится головы. Но единственный надежный путь — это не нанимать его. Сударь, моей госпоже щедро платит герцог и Медичи. Вам нет никакой нужды пользоваться моими услугами.

Сорвав травинку, дофин разглядывал ее на расстоянии вытянутой руки. Затем согнул локоть и принялся вертеть ее перед глазами.

— Ты совершенно прав. На какие преимущества я могу рассчитывать, чтобы они перевесили такую опасность?

Клаас покосился на мрачное лицо принца.

— Вы можете передавать со мной лишь самые безличные бумаги, а все прочие доверять более надежным посланцам, если у вас таковые имеются.

Травинка продолжала крутиться в пальцах.

— Какой прискорбный недостаток честолюбия! Мальчишка, способный перехитрить астролога, но не способный увидеть, как обратить свои таланты в деньги! — Дофин поднял глаза. — Жан, брат мой, что тебе известно о шифрах?

Бурре, его секретарь, до этого сидевший чуть поодаль. Он поднялся, подошел чуть ближе и опустился на колени.

— Слишком мало, монсеньер.

— А здесь у нас большой знаток. — Травинка указала в сторону Клааса. — Друг мой, — обратился к Клаасу дофин. — Твое искусство стоит денег. Разве ты этого не понимаешь? Больших денег. Но лишь в том случае, если оно пойдет на пользу нам одним. Мессер Козимо и мессер Чикко — мои очень добрые друзья, но их шифры и без того лучшие в мире. Это мы, безнадежно отставшие, нуждаемся в твоих талантах.

Клаас перевел взгляд с принца на секретаря и скромно отозвался:

— Разумеется, монсеньер. Почту за честь. Конечно же, слуга может чего-то достичь лишь в меру своих способностей, и могут быть некоторые материи, где мое вмешательство способно лишь навредить. Монсеньер понимает.

— Естественно, — подтвердил дофин.

Он с улыбкой посмотрел на де ла Барда.

— И еще… — с почтением начал Клаас.

— Да? — на сей раз дофин был уже не столь терпелив.

— Прошу прощения, монсеньер, но чем больше времени я стану проводить над этими вопросами, тем меньше внимания смогу уделять делам компании Шаретти. Месье Феликс, как вам известно, способный юноша, и однажды стянет достойным главой семейства, но в настоящее время его слишком отвлекают иные удовольствия. Дофин вскинул руки.