Рейдеры Нила (ЛП) - Сейлор Стивен

Зенон хмыкнул: — Это ты так говоришь. Но слова ребенка, да еще и раба, вряд ли...

— О, прекрати пороть эту чушь! — Царь шагнул вперед. Его огромная фигура вынудила камергера отступить в сторону. — Очевидно, что этот римлянин именно тот, за кого себя выдает. Ты сам видел его с той рабыней вчера, после того, как мы вытащили их из воды. Они что, выглядели как опасные преступники? Думаю, нет, если только любовь - это преступление.

Камергер закатил глаза; — Ваше величество подумайте о том, что этот Гордиан может быть шпионом, засланным сюда Римом?

— О, я так не думаю, Зенон. А что, если это так? Римляне - наши друзья, не так ли? Они продолжают предлагать мне помочь сохранить мой трон, но с одной загвоздкой - я должен завещать Египет Римскому сенату в своем завещании, как Апион поступил с Киреной! Они наглецы, я признаю это. Но, нет, когда я смотрю на этого парня, я не вижу в нем убийцу или шпиона.

— Даже если римлянин не больше или не меньше, чем кажется, ваше величество, в таком деликатном вопросе есть и другие соображения ...

— Ты отменишь ордер на арест римлянина, затем немедленно освободишь его и его рабыню, Зенон. Тебе понятно?

Камергер вздохнул и склонил голову: — Все сделаю так, как прикажете, Ваше Величество. Охрана! Принесите ключ и снимите кандалы с этого заключенного. Затем освободите девушку из соседней камеры.

Он мог иметь в виду только Бетесду. Всю ночь она находилась всего в нескольких шагах от меня!

В считанные мгновения я был освобожден от своих цепей и смог встать, хотя и немного неуверенно. Я потер запястья в тех местах, где кандалы натерли их. Мгновение спустя в дверях появилась Бетесда, которая сразу же подбежала ко мне.

— Бетесда, они причинили тебе вред?

— Нет, хозяин. А, вам? У вас все запястья красные и ободранные.

— Это не имеет значения, теперь, когда ты вернулась ...

— О, замолчите, вы оба, пока я не передумал, - сказал царь. — Теперь, Тафхапи, хотя бы для моего развлечения, объясни мне, что за отношения между этими другими милыми молодыми людьми. Вон та девушка, прижимающаяся к Кукушонку. Ее зовут Аксиотея или Артемизия?

Челюсть Тафхапи задрожала: — И то, и другое. Ее мать назвала ее Артемизией, но много лет назад, когда она только начала работать в труппе пантомимов, она взяла сценический псевдоним Аксиотея. Именно под этим именем ее теперь все знают.

— А этот молодой человек, печально известный Кукушонок - он ее брат?

— Ее брат-близнец, - прошептал Тафхапи.

— Понятно. Артемон и Артемизия, брат и сестра - близнецы. Да, они действительно очень похожи. И ты их отец?

— Да! Это я!

— По крови, возможно, — проворчал Артемон, — но ни в чем другом этот человек мне не родственник. У меня никогда не было отца!

Царь поджал губы: — Что он имеет в виду, Тафхапи? Как ты стал отцом этих детей и каковы твои отношения с ними сейчас? Я приказываю тебе объяснить мне!

Тафхапи свел свои щетинистые брови вместе. Сначала он говорил с трудом, но затем слова все быстрее стали вылетать из его уст: — Мой сын говорит правду. Как я стал отцом этих детей, спросите вы? Когда я был маленьким, моего отца беспокоило отсутствие у меня интереса к противоположному полу. Он отвел меня в самый дорогой бордель Александрии, и чтобы меня не отпугнула пресыщенная натура или перезрелая привлекательность женщины, с которой я должен был переспать, он настоял, чтобы мне дали девственницу - девушку, которая как оказалось, была даже моложе меня. Так или иначе, мне удалось довести дело до конца, что очень порадовало моего отца, но к моему великому сожалению подобного со мной больше никогда не случалось. У меня больше никогда не было детей …

— Но на этом дело не закончилось. Несколько месяцев спустя девушка пришла ко мне на прием. Она сказала мне, что забеременела от меня. Вы можете задаться вопросом, как девушка в ее положении могла быть так уверена, что отцом ребенка был я. На самом деле, она была не простой рабыней и, строго говоря, не шлюхой. Она была дочерью свободного человека, который находился в ужасном положении, и ее единственный опыт пребывания в борделе произошел в ночь моего визита. Различными способами я убедился, что ее история не только достоверна, но и почти наверняка правдива. Ее поведение было настолько скромным и искренним, что у меня не было причин сомневаться в ее словах.

— Я рассказал отцу о случившемся и предложил жениться на этой девушке. Мне это показалось готовым решением в ответ на настойчивость моего отца, что я должен жениться и нарожать ему внуков. Но мой отец сказал мне, чтобы я не говорил глупостей, что о женитьбе на девушке при таких грязных обстоятельствах не могло быть и речи.

— Несколько месяцев спустя, незамужняя и обездоленная, девушка родила не одного ребенка, а двоих. Она ухитрилась навестить меня и привезла с собой близнецов. Когда я их увидел, все сомнения в моем отцовстве исчезли. Посмотрите на мои глаза, а затем на их и вы увидите сходство.

— Я снова обратился к своему отцу, и снова он ясно выразил мне свои чувства. Я не должен был иметь ничего общего ни с девушкой, ни с ее детьми. Тем не менее, на протяжении многих лет я чувствовал себя обязанным время от времени давать ей немного денег. Время от времени я видел детей, которые росли на улицах Александрии, дикими и беспризорными...

— Мы жили, как могли, — отрезал Артемон, стиснув зубы, — и наша мать тоже. — Аксиотея крепче обняла брата и спрятала лицо у него на груди.

— Как бы то ни было, — сказал Тафхапи, — с каждым прошедшим годом становилось все менее и менее возможным, что я когда-либо смогу заявить о своем отцовстве по отношению к таким детям. Я жил в одном мире, они - в другом. И все же я знал, кто они, и, думаю, они знали, кто я, потому что я видел, как их мать указывала им на меня, когда мой паланкин проносили по их улице.

— О, да, мы знали, кто ты, — произнес Артемон. — Отец, который породил нас, а затем бросил. Тафхапи Ужасный, так называют тебя твои конкуренты по деловым сделкам. Эти слова имели для нас другое значение, когда их произносила наша мать. Как мы ненавидели и презирали тебя и все, за что ты выступал.

— Увы, и кто может винить тебя? — -сказал Тафхапи, не в силах смотреть Артемону в глаза. — В какой-то момент я больше не видел твою мать на углу, где она обычно просила милостыню ...