Библия Раджниша. Том 4. Книга 2 - Бхагван Шри Раджниш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ганди сказал: «Ответ очевиден. С того момента, как страна станет свободной, армии не будет».
Луис Фишер спросил: «А если кто-то нападет на страну — ведь на вас нападали на протяжении двух тысяч лет… Даже имея армию и защищая себя, вы постоянно подвергались нападению в течение двух тысяч лет, и вас снова и снова порабощали. Что же случится, когда вы распустите армию и сбросите оружие в океан? Тогда со всех границ люди устремятся в вашу страну. Что вы тогда будете делать?»
Ганди сказал: «Мы их радушно примем, скажем им: „Если вам нет места в вашей стране, у нас есть место для вас — вы можете прийти сюда. Даже если у нас не будет свободного места, мы разделим с вами то, что есть. Живите с нами“».
Луис Фишер был настойчив. Он сказал: «Времена изменились. Люди могут приходить не с миром, они могут бомбить вас с воздуха. Что вы тогда будете делать? Тогда уже не будет возможности столкнуться лицом к лицу и поговорить».
Ганди сказал: «Я верю в Бога, и я верю в душу. Мы будем стоять, подняв глаза к небу, и молиться, и если это Божья воля, то подчинимся ей. Но мы будем в своих молитвах просить Бога изменить сердца этих людей, которые пришли бомбить нас». Это человек, каким он был перед революцией — намного раньше, за десять лет до нее.
Когда революция свершилась и Пакистан напал на Индию в штате Кашмир, премьер-министр Джавахарлал Неру сказал Ганди: «Мы пошлем войска, а вы благословите их», — и Ганди благословил их. Над местом, где обычно останавливался в Дели Ганди, пролетели три самолета; Ганди вышел в сад и благословил их. Это были первые самолеты для нападения, за ними последовала армия.
Что случилось с этим человеком? Армиям грозило уничтожение, а он выходил помолиться Богу — благословить самолеты, несущие бомбы для тех людей, которые несколько дней назад были частью Индии. Они были частью Индии; но теперь на карте поменялись цвета, была проведена новая линия. И эти люди больше не индийцы, они пакистанцы.
У власти есть свой собственный путь, чтобы уничтожить вас.
Она уничтожает даже революционеров, которые против насилия, она уничтожает их лидера, который тоже против насилия. В решающий момент он потерпел поражение.
Он не смог сказать Джавахарлалу: «Распустите армии и позвольте Пакистану войти в Индию — это наши люди. Пусть они завоюют нас, в чем проблема? Страна была единой прежде, она будет единой и теперь. Она может и не называться Индией, она может называться Пакистаном, — это только слова».
Если бы я был на его месте, я бы просто сказал, что… Если бы это было моей философией, ненасилие, — а это не является моей философией, но если бы это было моей философией, то я пришел бы к логическому заключению; все просто. «Вы все хотите единую страну, а эти бедные пакистанцы именно это и стараются сделать; пусть они сделают это, помогите им. Будет лишь небольшая разница; раньше, когда страна была единой, она называлась Индией. А что изменится от того, если теперь страна станет называться Пакистаном — это гораздо красивее».
Пакистан означает «святая земля». А слово Индия ничего не означает. А назвали так страну потому, что у персов, которые пришли завоевывать Индию, в их языке, в их алфавите нет буквы «с», поэтому реку Синду они назвали Хинду; наиболее близкой к «с» оказалась буква «х» — в их языке они могли через «х» приблизиться по звучанию к букве «с». Поэтому, когда они переплыли реку Синду, по которой проходила граница Индии, они назвали ее Хинду, а землю, которая простиралась за ней, они назвали Хинд.
Когда слово Хинд из персидского стало переходить в другие языки, оно достигло Рима, и там оно превратилось в «Инд», а уже от слова Инд произошло английское слово Индия; других соображений нет.
Пакистан — красивое слово. Я любил бы и радушно принимал бы их. Да, страна называлась бы Пакистан, был бы их флаг — но что в этом плохого? Их флаг тоже очень красивый — зеленый флаг с луной и звездой. Это красивый флаг, в нем нет ничего плохого. Цвет хорош, символы прекрасны.
Какая разница? Возможно, они могли бы заставить индусов стать мусульманами — ну и что! Тысячи лет вы были индусами, и что вы сделали? Как раз для разнообразия это совсем не плохо. Будьте мусульманами! Прежде чем они насильно обратят вас в свою веру, позвольте им самим это сделать; говорите: «Пожалуйста, обратите нас». И затем становитесь мусульманами, и вас будет большинство; вы будете иметь право голоса, вы будете править страной. Это так просто. Пройдите весь путь без насилия.
Если все индусы станут мусульманами, то кто будет управлять страной? Эти индусы по-прежнему будут управлять страной, потому что они являются большинством, они наиболее образованные, наиболее культурные — и никаких проблем. А те, кто будет на них нападать, будут известны в истории как величайшие идиоты.
Но даже Ганди не нашел мужества, чтобы сказать Джавахарлалу: «Это неправильно — это против нашей философии». Нет, когда власть приходит в руки, вы начинаете думать с точки зрения власти, политики, а не с точки зрения философии.
Да, все революции заканчиваются провалом.
В силу своей природы они не могут иметь успеха; поэтому я не сторонник революций.
Вы спрашиваете: поскольку все революции ведут только к худшему, то почему бы не оставить все, как есть? Вы не понимаете — это и есть бунт: оставить все, как есть, ничего не нарушая. Пусть все идет своим чередом. Это именно то, что я понимаю под словом бунт.
Бунтарская личность не тратит свою энергию в борьбе и с тем, и с этим. Я вообще никогда и ни с чем не боролся — спорить с кем-нибудь не значит бороться. Я наслаждаюсь этим! Я настолько наслаждаюсь этим, что зачастую забываю, что спорю с самим
