В погоне за счастьем - Дуглас Кеннеди

Наверное, не стоит повторять старую истину о том, что мы сознаем счастье, только когда оно уходит. Но тогда, во второй половине пятьдесят первого года, я твердо знала, что это самое удивительное время моей жизни.

И вот оно кончилось. Я даже помню точную дату: восьмое марта 1952 года. В шесть часов утра. Меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Джек был по делам в Питсбурге — и я не могла представить, кто мог беспокоить меня в столь ранний час.

Я открыла дверь и увидела дрожащего на пороге Эрика. Вид у него был такой, будто он всю ночь не сомкнул глаз. И в то же время он казался испуганным. Меня тотчас охватил страх.

Что случилось? — спросила я.

Они хотят, чтобы я назвал имена.

6

«Они» — это Эн-би-си, Национальная радиовещательная компания. Накануне днем старший вице-президент компании — некий мистер Аира Росс — позвонил Эрику в его офис на тридцать втором этаже Рокфеллеровского центра и попросил о короткой встрече с ним и его коллегой. Эрик поинтересовался, не подождет ли встреча до завтра — поджимали сроки сдачи очередного выпуска шоу Марти Маннинга. На что Росс ответил:

Извини, но нам необходимо встретиться с тобой сейчас.

Нам, — сказал Эрик. — Как только этот сукин сын произнес во нам, мне стало ясно, что со мной все кончено.

Эрик отхлебнул кофе. Спросил, нет ли в доме виски.

Эрик, шесть утра.

Я знаю, — бросил он. — Но кофе слабоват, а глоток виски меня бы взбодрил.

Увидев, что я колеблюсь, он стал напирать:

Пожалуйста, Эс. Сейчас не время спорить о плюсах и минусах предрассветного пьянства.

Я достала из шкафчика бутылку «Хайрам Уокер»:

Есть только бурбон. Джек не пьет шотландское виски.

Если крепость выше пятидесяти градусов, на остальное мне плевать.

Он налил бурбон прямо в кофейную чашку. Начал отхлебывать, слегка морщась при каждом глотке.

Так-то лучше, — сказал он и продолжил рассказ: — В общем, я поднялся в кабинет Росса на сорок третьем этаже. Среди нас, авторов Эн-би-си, за Россом закрепилась кличка Гиммлер — поскольку именно ему поручали убирать из компании неугодных. Его секретарша заметно побледнела, увидев меня, — и это было верным признаком того, что мое дело дрянь. Но, вместо того чтобы проводить меня в его кабинет, она пригласила меня в соседнюю комнату для совещаний. За столом сидело пятеро парней. Когда я вошел, все они дружно уставились на меня, как на смертника, которого привели в апелляционный суд с просьбой о смягчении наказания. Повисло долгое напряженное молчание. Я, идиот, попытался разрядить обстановку.

«И все это для меня?» — сострил я. Но никто не засмеялся. Росс поднялся из-за стола. Он действительно палач, этот Росс. Ничем не примечательный человечек, с внешностью бухгалтера, в очках с толстыми линзами, с жидкими, вечно сальными волосенками. Представляю, как над ним издевались в школе — наверное, с тех пор он и жаждет мести, упиваясь той маленькой властью, которую дает его должность. Особенно в такой момент — когда ему предстоит провести собственное расследование антиамериканской деятельности на сорок третьем этаже Рокфеллеровского центра.

Итак, он встал и бесцветным голосом представил каждого из присутствующих. Это были Берт Шмидт, глава редакции эстрады и комедии. Двое ребят, Голден и Френкель, — из юридической службы. И был еще один джентльмен, агент Брэд Свит, — из ФБР. Ты бы видела этого Свита. Как будто только что из массовки гангстерского фильма. Верзила с квадратной челюстью, короткой стрижкой и бычьей шеей. Уверен, он держал оборону в школьной футбольной команде в своей родной Небраске, потом женился на девушке, которую привел на выпускной, и все четыре года в Уичито мечтал о том дне, когда будет служить мистеру Гуверу, защищая мамочку и американский флаг от опасных писателей-извращенцев вроде меня. Улавливаешь?

Да, — сказала я, подливая себе в кофе немного бурбона. — Картина ясна.

Чего это тебя потянуло на выпивку?

Думаю, мне тоже не помешает.

Так вот, Росс жестом пригласил меня к столу. Я сел. И сразу заметил толстую папку перед агентом Свитом, на которой значилось мое имя. Я перевел взгляд на юристов. Перед ними на столе лежали мои контракты с Эн-би-си. Я попытался встретиться глазами с Бертом Шмидтом — он всегда стоял на моей стороне, — но тот отвернулся. Было заметно, что он перепуган до смерти.

Росс открыл процесс инквизиции стандартной фразой:

«Уверен, тебе известно, почему ты здесь».

«Не совсем, — ответил я, — но раз уж тут присутствуют двое юристов, должно быть, я совершил нечто из ряда вон выходящее. Позвольте угадать? Я своровал пару анекдотов у Эрни Ковакса, и теперь меня хотят привлечь к ответственности за плагиат».

И опять моя шутка не возымела успеха Наоборот, Росс ощетинился и попросил проявлять уважение к присутствующим. На что я ответил: «Я вовсе не пытаюсь демонстрировать неуважение. Мне просто непонятно, что я здесь делаю… и что, черт возьми, я натворил».

И тогда агент Свит вперился в меня своими патриотическими глазками — вылитый Оди Мерфи — и процедил вопрос, на который, как я и предполагал, мне рано или поздно придется отвечать.

«Мистер Смайт, состоите ли вы сейчас или состояли ли вы когда-нибудь в коммунистической партии?»

Не задумываясь, я ответил: «Нет». Агент Свит попытался скрыть усмешку, открывая пухлую папку, и сказал:

«Вы лжете, мистер Смайт. Если бы вы были в суде, вас могли бы привлечь к ответственности».

«Но здесь же не суд, — ответил я. — Скорее пародия на суд…»

Это взбесило Росса. «Послушай, ты, умник, — угрожающе прошипел он, — советую тебе сотрудничать или…»

Один из юристов — кажется, это был Френкель — тронул его за руку, словно предупреждая: никаких угроз. Потом повернулся ко мне и заговорил доброжелательным тоном.

«Вы абсолютно правы, мистер Смайт. Здесь не судебное заседание. И это даже не расследование и тем более не комиссия Конгресса. Мы собрались исключительно для вашего блага…»

«Моего блага! — произнес я, пожалуй, слишком громко. — Что ж, это меня устраивает».

«Все, к чему мы стремимся, — продолжил Френкель, — это помочь вам избежать потенциально опасной ситуации».

«О, так, значит, все мы тут друзья? — сказал я, уставившись на Берта Шмидта. — Ну и ну, я даже не предполагал, что у меня столько друзей в высших эшелонах…»

«Это бесполезно», — обратился Росс к своим коллегам-инквизиторам.

Но Шмидт попытался сыграть роль доброго полицейского:

«Эрик, прошу тебя… постарайся сотрудничать».