Орлы в буре - Бен Кейн

и ныряли, питаясь насекомыми, их пронзительные звуки

напоминали, что наступил разгар лета. Пизон мог бы вечно смотреть на птиц, но сон грозил лишить его этого удовольствия. Он растянулся у своей

палатки, смертельно уставший. Измученный. Сражение в жестокой жаре

истощало его, но последующая помощь в строительстве одного из армейских

лагерей забрала его последние силы. Даже горе, которое он испытывал по

Кальву, было притупленным.

К вечеру отступили последние германцы. Многие римские войска уже

вернулись, но колонны продолжали отходить с поля боя. Солдаты выглядели

истощенными. Сообщалось, что люди падали не только от истощения и

солнечной лихорадки, но и от жажды.

Все еще ощущая сухость во рту, Пизон приподнялся на локте и сделал

глоток из своего кожаного меха. Еще один поход к Висургис должен был

состояться на рассвете – он получит разрешение от Тулла взять с собой

дюжину человек. Пизон намеревался незаметно окунуться в реку, когда

представится случай – смыть сегодняшнюю кровь, пыль и грязь было бы

прекрасно.

От восхитительного аромата выпекаемого хлеба у него заурчало в

животе. Он сел.

Настала очередь Метилия готовить, но из-за ушибленной ключицы он

временно стал одноруким. Хирург отправил его обратно к товарищам — Я в

лучшей форме, чем большинство бедных ублюдков в госпитале, — заявил он, 194

Метилий максимально использовал свое положение инвалида. — Давай, Дульций, — сказал он. — Эти хлеба начинают подгорать.

— Да, Метилий прав, — сказал Пизон, радуясь, возможности посеять

смуту.

Дульций, еще более покрасневший, чем когда-либо, благодаря солнцу и

огню, за которым он ухаживал, нахмурился. — Вот! — воскликнул он, протягивая Метилию длинные железные щипцы. — С твоей левой рукой все

в порядке, не так ли?

— Они горят! — воскликнул Метилий, скорее указывая, чем беря

щипцы.

С проклятием, от которого волосы побелели, Дульций поднял одну из

пресных лепешек, украшавших большие плоские камни, окружавшие огонь.

Основной продукт кампании, они готовились путем непрерывного вращения

в направлении нагрева, что требовало большой бдительности и немалого

терпения. — Лови! — Дульций швырнул хлеб, заставив Метилия пригнуться

или получить удар по голове. Он приземлился на землю позади него.

— Он весь в пыли. И сгорел, — пожаловался Метилий, но все были

слишком заняты смехом, чтобы слышать.

— Как будто вы никогда не делали того же, -- сказал Пизон, когда

веселье улеглось.

С лепешкой на коленях, стряхивая с нее грязь, Метилий сердито

посмотрел на него.

— Пизон. — Дульций подбросил в воздух еще один кусок хлеба.

Пизон схватил его обеими руками. Горячий, местами подгоревший, местами не пропекшийся, он был вкуснее, чем многие нормальные блюда, которые он ел. — У кого-нибудь есть вино?

— У меня есть, — кисло ответил Метилий.

— Так достань его, — потребовал Пизон.

— Да, а то у меня во рту пересохло. — добавил Дульций.

Метилий не очень любезно отдал свой бурдюк. Он ходил за ним, пока

он тот шел вокруг костра. Когда Дульций протянул руку, Метилий выхватил

бурдюк. — Ты ничего не получишь, придурок, пока я не съем еще одну

лепешку. Вон та – самая лучший.

Угрюмый Дульций протянул прекрасный, хорошо пропекшийся хлеб.

Метилий, который догадался поставить свое вино позади себя, взял лепешку

с ухмылкой. — Вот так, — сказал он, подталкивая бурдюк своей сандалией.

— Один глоток, имей в виду.

Хитрый Дульций незаметно достал свою собственную глиняную чашу

и, пока Метилий ковырялся с лепешкой налил себе изрядную порцию. —

195

Спасибо, брат, — сказал он, возвращая изрядно опустевший бурдюк к ногам

Метилия.

Метилий сразу понял, что произошло. — Ты мерзавец! — С лепешкой

в здоровой руке, он мог только броситься к чаше Дульция. Дульций, смеясь, отскочил в сторону, но нечаянно сунул сандалию в огонь. Полетели искры, треснуло дерево, и он с потрясенным ревом отпрыгнул от опасности.

Пизон, Метилий и остальные рухнули от смеха. Дульций топтался на

месте и яростно глотал вино, большего всего была задета его гордость.

— Я бы хорошо заплатил, чтобы увидеть это на сцене, — сказал Пизон, вытирая слезы с глаз. — Вам двоим следует объединиться, когда вы покинете

армию. Я уже вижу объявления: «Метилий и Дульций — клоуны, акробаты и

обычные дураки. Три представления в день».

И Метилий, и Дульций сказали ему, что он может сделать с его

предложением, и ухмыляющийся Пизон пожал плечами. — Ни в чем другом

ты не будешь хорош, я бы серьезно об этом подумал.

— Кто в чем не будет хорош? — прогремел Тулл, ковыляя к их огню.

Пизон объяснил, внутренне радуясь, увидев здорового и относительно

невредимого Тулла. «Не было человека в центурии или его когорте, который

не беспокоился бы о его травме», — подумал Пизон. — Приятно видеть