Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо - Мария Брикер

– Москва-река? – переспросил Варламов.

– Вы не все знаете, Варламов. И я не обо всем имею право вам говорить. Однако кое-что вы узнать должны. Едемте немедленно, по дороге выясним, где располагается бывшая генеральская дача, и я вам некоторые моменты объясню.

Рассказ Зотовой Варламов слушал молча и тускнел на глазах. Елена Петровна лишила режиссера последней надежды, и он, выслушав до конца, попытался возразить ее логике.

– Значит, вы полагаете, что виртуальный Пикассо и Андрон Петровский – одно лицо и он убивает этих девушек, чтобы снять заклятие? Но почему убивает? В тексте нет ничего подобного! Там нет ничего! Ладно! Допустим. Давайте рассудим. «Пусть дарит миру красоту, о которой все заговорят», – наставляет сумасшедшая старуха Таисию. Как можно подарить людям красоту? Возможны варианты, но мальчик понимает это по-своему и становится художником. Он дарит людям красоту, свои произведения искусства. А чтобы о картинах заговорили, нужно стать знаменитым художником.

– Или представить себя великим живописцем, допустим, Пабло Пикассо, – добавила Зотова. – Он и представил. Процесс, как говорится, пошел.

– Да нет же, голубушка! Я же вам сказал: Андрон Петровский СТАЛ знаменитым художником. Несколько лет тому назад его картины пользовались бешеной популярностью, его называли новым Пикассо. Он работал в его стиле, но был уникален в своем роде. Он добился того, что хотел! Его картины оценили, о нем заговорили. Не понимаю…

– Не все так просто, Иван Аркадьевич. Прочтите послание еще раз. Старуха сообщила Таисии, что заклятие снимет только принцесса, которая эту красоту оценит, и только тогда мальчик обретет душевный покой, любовь и счастье. Не абы кто, а принцесса! Вот так-то! Прокляла так уж прокляла. Добрая, однако, старушка!

– И он ищет принцесс в Интернете, – подвел итог Варламов.

– Да, и не просто ищет, а выстраивает свой ассоциативный ряд (подсознательно представляет себя Пикассо и берет в качестве прототипов образы жен и любовниц великого испанца) и выбирает из этого ряда девушек с благородной кровью: балерина Нонна Раевская и хорватка Ивана Брегович – обе аристократического происхождения. Мишель Ланж – тоже девушка не простая, наследница одной из самых богатых светских женщин Франции. Все эти девушки – принцессы в его понимании. Вероятно, Нонна Раевская и Ивана Брегович не оценили его картины, поэтому и оказались в Москве-реке. Одно не понятно: почему Москва-река? Почему он лица уродует? Судя по тому, что убийца всегда следует какой-то своей внутренней логике, то и эти поступки тоже не случайны.

Они были недалеко от Переделкино, когда позвонил оперативник Трофимов, которому следователь поручила собрать полную информацию об Андроне Петровском и Зинаиде Соловьевой. Внимательно выслушав Вениамина, Зотова отсоединилась, сунула трубку мимо кармана и с ужасом посмотрела на Варламова.

– Что? – спросил Иван Аркадьевич и побледнел, глядя в ее ошеломленное лицо. – Что случилось? – повторил он свой вопрос.

– Ничего особенного, Варламов. Просто Андрон Петровский несколько лет тому назад утонул. Точнее, утопился в Москве-реке: покончил с собой после неудачной пластической операции. Его лицо серьезно пострадало в той аварии, и он не смог с ним жить.

– Господи… Кто же тогда скрывается под ником Пикассо?!

– О, Варламов, прошу, не разочаровывайте меня, голубчик. Неужели вы не догадываетесь?

– Признаться, душа моя, после последнего вашего заявления я немного отупел, – сконфуженно заявил Варламов.

– Боже мой, Иван Аркадьевич, не ожидала от вас, – напряженно рассмеялась Зотова. – Ну хорошо, я просвещу вас – под маской Пикассо скрывается хозяйка галереи «Арт-мур»!

– Женщина?! – охнул Варламов. – Пикассо – женщина?!

– Представьте себе, и женщина в своем роде уникальная. Золотая медалистка, победительница областных и районных школьных физико-математических олимпиад, прибывшая в столицу к своей дальней родственнице, чтобы поступить в Бауманку, кухарка генерала Петровского, героическая девушка, которая спасла из огня генеральского сына, опекун, наставник и единственная наследница состояния художника Андрона Петровского – Зинаида Соловьева!

Она так искренне любила своего мальчика, что не смирилась с его смертью и пытается спасти до сих пор. Она по-прежнему пытается снять с него заклятие, Варламов, отбирает и посылает к нему невест.

– Невесты Пикассо! – тихо охнул Иван Аркадьевич. – Голубушка, – воскликнул режиссер, – а при чем же здесь Константин Мазин, о котором вы мне рассказали?

– Так я и думала, – нахмурилась Зотова. – Так я и думала, что найдется какой-нибудь зануда, который меня об этом спросит. И ничего удивительного нет в том, что занудой оказались вы, Варламов. С тех пор как вы появились в моей жизни, у меня все идет наперекосяк! Два последних дела свернули мне мозги. Отвечаю на вопрос: понятия не имею! Понятия не имею, при чем тут Мазин. Понятия не имею, почему его машина стоит во дворе генеральской дачи. Понятия не имею, что за девушка со скрипкой изображена на картине «Ноты души» и каким образом благодаря этой картине я ухитрилась понять логику настоящего убийцы и раскрыть преступление. И вообще вы не по адресу обратились. Думаю, при чем здесь Мазин – следует уточнить у Мишель. Или у Алевтины, вон она на крыльце стоит и рукой вам машет. А я ухожу в отпуск!..

Варламов! – крикнула Елена Петровна вдогонку режиссеру, который уже выскочил из машины и бежал к крыльцу. – Догадайтесь, Варламов, почему Соловьева провалилась в Бауманку? Вы не поверите! Зиночка завалила письменный экзамен по литературе!

– Господи, я всю жизнь тебя искал! И нашел. Так странно! Нашел в России. Впервые пошел наперекор отцу, послал всех и уехал. Бросил бизнес, бросил все. Я чувствовал, что так будет. Что я обязательно встречу тебя. Я понял про тебя все с первой минуты, с той самой секунды, как только ты вошла в зал галереи со своей подругой. Смешная такая, похожая на больного воробья, чудесная. – Он взял ее руку, поцеловал каждый пальчик по очереди: стало щекотно и до одури приятно. – Дурочка!

Нет, это уже был перебор! Больного воробья еще можно было стерпеть, но дурочку… Мишель открыла глаза.

– Дурак! – сказала она. Константин улыбнулся. – Где ты шатался так мучительно долго? Знаешь, каково лежать связанной на столе и думать?

– Да уж, думать тебе не идет. Я это понял после того, как познакомился с твоим виртуальным другом Пикассо.

– Замолчи и никогда больше…

– Прости.

– Бог ты мой, как невыносимо ноют лопатки! А ведь тетя Лиза мне внушала, что сутулиться нельзя. Только не объяснила, почему. Теперь я поняла. Она всегда знает, что говорит, моя тетя Лиза. Она чрезвычайно умная. Зачем ты упал с лестницы? Что у тебя с носом? У тебя в данную минуту нос, мой милый друг, как у Сирано. Прескверно выглядишь, Мазин. Ты разве не мог упасть аккуратно?

– Сложно упасть аккуратно, моя милая Роксана, когда за спиной стоит психопатка и упирает тебе клинок в спину, – печально вздохнул Константин.

– Ужасно! Я даже не успела понять, что произошло.

– Я тоже, – рассмеялся Мазин. – Стоял, курил на улице, тебя ждал. Ты не возвращаешься. Я чуть с ума не сошел от ревности. Через час не выдержал и пошел тебя забирать. Вошел в дом, и – хлоп! Рядом стоит хозяйка галереи, тычет мне ножом под ребро, глаза безумные, плащ этот… Привела меня к двери в подвал, открыла, пихнула вперед. Смотрю, лестница крутая. Думаю: была не была – сам сдохну, но и ей кости переломаю. Ухватился за ее плащ и рванул, мы и покатились. Вероятно, когда она падала, случайно воткнула себе в сердце нож.

– Мой герой, – ласково сказала Мишель и погладила Константина по волосам: как же давно она об этом мечтала… – Не представляю, как я теперь продемонстрирую тебя своей тетке? Она невозможно привередливая, а я страстно хочу, чтобы ты ей понравился. – Мишель на мгновение задумалась. – Ладно, сейчас я расскажу тебе один секрет. Слушай и запоминай: моя тетка – лох!

– Лох? – Мазин закашлялся.

– Да, – таинственно сообщила Мишель. – Чтобы завоевать ее расположение, тебе придется купить ей в подарок бутылочку абсента. Она обожает абсент!

Эпилог

– Хочешь апельсин? – спросил Клим, бросив шкурку на асфальт.

– Неа, – отказался Клепа.

– Тогда пошли, – сказал Щедрин.

– Однозначно, – сказал Клепа, и друзья, обнявшись, проследовали к трамвайной остановке. – Это самое, я так и не понял: на фиг Мазин приехал в Москву?

– Это долгая история, – сказал Клим. – Его семья уехала на пмж в Штаты, когда Константину было 4 года. Отец Мазина оказался очень предприимчивым мужиком, трудоголиком и успешным бизнесменом. Начинал вроде как с торговли носками, но уже через пять лет владел сетью магазинов модной одежды в Нью-Йорке. Еще через пару лет основал инвестиционную компанию, во главе которой собирался поставить сына. Мазин же активно сопротивлялся подобной перспективе. С детства он проявлял интерес к живописи и мечтал стать художником. Но отец считал это блажью и, когда пришла пора выбирать сыну будущую профессию, вынудил Константина поступить в Гарвардский университет, на факультет бухучета и контроллинга. Мазин блестяще его закончил, стал помощником отца в компании, но свое увлечение не бросил. Отец бесился. Мать, напротив, всю жизнь сына поддерживала, втихаря от мужа учителей по живописи ему нанимала, видела в нем искру божью. Случилась трагедия, она тяжело заболела и вскоре умерла. Константин чуть не свихнулся от горя. С матерью они были очень близки. Отец тоже страдал, он обожал свою жену. Они переехали в Австралию, Мазин-старший перевел туда свой бизнес.