Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Варсава приказал выстроить стену из вагонов протяженностью почти один километр, подпираемую с флангов горами, а спереди — полем кактусов. Позади находились палатки кочевников.

Варсава не питал иллюзий по поводу нерушимости линии обороны.

Тонкие стенки вагонов не выдержат попадание масс-реактивного снаряда.

Две тысячи храбрецов с Бассика выстроились в тонкую линию перед лагерем. Они противостояли врагу с луками и стрелами, забрасывая противника топориками и стреляя по нему из ружей. На их плечах и головах развивались перья птиц. Их головы были покрашены в красный цвет. Как понял Варсава: красный цвет придавал им грозный вид.

Враг наступал. Их ботинки давили поля кактусов. Звук двигателей перерос в монотонный гул.

Напуганные женщины и дети укрылись в землянках. Они были уязвимы.

Старики сидели вместе и разговаривали о ранних временах и о смерти. Более десяти тысяч кочевников скрывались за выставленными вагонами, наблюдая за полем боя через дырки и просветы. Глубоко внутри лагеря зараженные задергались в спазмах, ощутив приближение зла.

Стоя на одном из горных выступов, Варсава дал знак Гумеду поднять штандарт в воздух. Каждая из групп ответила на сигнал, подняв свои собственные «флаги». Десантник насчитал шестнадцать тысяч всадников. Шестнадцать тысяч птиц с нетерпением ждали своего часа.

— Не рыдайте. Все когда-то заканчивается, — обратился Варсава к Гумеду. — Соберите все свое мужество и сражайтесь как настоящие воины.

Вождь услышал слова Варсавы. Он поднял ружье в воздух и подал знак для наступления. Красный шар пронзил небеса. Шестнадцать тысяч голосов слились в один рев, и кочевники ринулись вперед.

Гнилостная пехота открыла огонь на расстоянии трехсот метров от кочевников.

Лучи лазружей пронзали кактусы и воинов насквозь. Комки грязи били по корпусу вагонов, пока дюжины и дюжины воинов падали, скошенные шквалом огня. Вспомогательные орудия пробивали дыры в вагонах, внося хаос и в без того нагнетенную атмосферу в лагере.

В первый раз в своей жизни Варсава чувствовал страх перед превосходящим противником. Теперь он понимал, что чувствовали его враги при встрече с огромными Астартес. Но все же он ждал, ждал, когда противника полностью захлестнет жажда убийства. Воины кочевников продолжали умирать, отстреливаясь из луков. Варсава ждал, пока враг полностью заполнит территорию внизу. А затем на них ринулись птицы. Словно лавина, шестнадцать тысяч рогатых скакунов, каждый весом в тонну, поднимали огромные клубы пыли своими хвостами.

Огромная волна поглотила гнилостных пехотинцев с фланга. Скакуны врезались в отделения пехоты, опрокидывая и давя последователей Нургла.

Раздавались выстрелы. Топорики взметались и обрушивались на противника. Люди в капюшонах бледного цвета отбивались прикладами ружей и пистолетами, но птицы, словно джаггернауты, топтали захваченных волной пехотинцев.

Рогатые скакуны устремились к орудийным платформам. Они начали клевать боевые машины, словно добычу в скорлупе. Птицы скидывали команды людей с платформ, орудуя своими когтистыми лапами.

Зажатые с фронта и флангов роты гнилостной пехоты дрогнули.

Их стрельбы стала беспорядочной. Молодой воин шестнадцати лет направил скакуна на трейлер с автопушкой, держа два окровавленных мешка в одной руке, словно трофей, и вращая топорик в другой.

Оглядев поле боя, Варсава на мгновение подумал, что кочевники смогут обратить врага в бегство.

Но тут в бой вступили чумные десантники. Они двигались медленно, не торопясь, словно скука заставила их ввязаться в битву.

Они были огромны, словно грузовая машина, а их плечи — шире грудной клетки самого крупного самца рогатых птиц. Они были самим воплощением чумы и казались неуязвимыми.

Топорики и стрелы отскакивали от их грязно-белой брони, слегка задевая колонии бактерий, гнездившихся на эмали. Шлемы противника — с широкими решетками и ужасающими линзами. Их ран сочилась серая и желтая жидкости, но десантники-предатели не обращали на это внимание.

Чумные десантники палили из болтеров, держа их в толстых пластинчатых рукавицах. Последователи Нургла также пользовались тесаками и ржавыми ножами, разделывая плоть противника. Каждый удар тесака или ножа убивал людей на повал. Они продвигались вперед, и Варсава выступил навстречу десантникам Хаоса.

Варсава спрыгнул со своего транспортного средства, когда лучи, выпущенные из лазружья, начали попадать в решетку древнего механизма. Хрупкая вагонетка не была приспособлена под боевого брата Кровавых Горгон. Десантник-предатель выбил каркас безопасности и начал вести прицельный огонь из своего болтера. Поводок обмотался вокруг его кулака, и Синдул начал панически извиваться. Связанный, с мешком на голове, темный эльдар мог лишь мычать от ужаса, не имея возможности наблюдать за битвой.

Взвод Гнилостной пехоты возник из поднявшейся пылевой бури. Тридцать-сорок человек на багги, лица у всех закрыты масками. Заметив десантника, они принялись выкрикивать предупредительные команды.

Варсава машинально среагировал, переведя оружие в режим автоматической стрельбы и начав поливать их огнем из болтера. В воздухе неожиданно возник полукруг автоматической очереди. Болты вышибали наружу органы и мозги противника, попадавшего в радиус одного метра. Пехотинцы рассыпались по укрытиям. Этого было достаточно, чтобы дать Варсаве время сократить дистанцию.

Как только пехотинцы прижалась к земле под натиском заградительного огня, Варсава устремился вперед и вскоре оказался среди них. Теперь у него было преимущество, и количество врагов не имело значение.

Краем глаза он увидел, как один из гнилостных пехотинцев заносит приклад. Используя цепь, закрепленную к булаве, Варсава сделал выпад, и оружие врезалось в ружье пехотинца, впечатав наконечник в закрытое маской лицо.

Десантник ушел в сторону, наткнувшись еще на одного пехотинца. Варсава убил его, свернув шею боковым ударом. Поглощенный убийством, Варсава все же нашел силы, чтобы напомнить самому себе, что это не его битва. Его задачей оставалось проникновение на северные территории в обход армии Нургла. Он должен был остаться в живых. Он намеревался найти Саргаула. Эта мысль должна сдерживать его ярость. Жажда убийства почти затмила его разум.

— Цельтесь в пространство между пластинами его брони! — крикнул офицер-пехотинец.

Но Варсава не дал им такой возможности. Трое солдат окружили его, пытаясь попасть прикладами в колено десантника. Варсава двигался намного быстрее, чем они могли себе представить. Бронированное тело весом в более триста килограмм сокрушило ближайшего гнилостного пехотинца. Синдул тащился неподалеку, цепь натянулась, и он чуть не снес второго солдата. Варсава чувствовал, как приклады снова и снова стучат по его нерушимой броне.

Бросив взгляд по сторонам, Варсава увидел атаку кавалерии кочевников. Они вступили в рукопашную схватку. Пространство вокруг них заполнилось выстрелами и звуками ломающихся под ударами топоров костей. С обеих сторон раздавались стоны и крики умирающих, повсюду текла кровь умирающих птиц.

Это была бойня, дезорганизованное побоище, и Варсава позволил себе на мгновение насладиться хаосом, который он устроил.

Глава 15

Лурен Менцо жил настолько комфортно, насколько мог жить раб-поставщик. Его апартаменты на нижних уровнях были в три раза больше обычных кают. Шторы отделяли его жилое пространство от кают остальных обитателей нижних уровней.

Взбитые подушки, тонкие покрывала, старые фоторамки и даже книги — все это можно было обнаружить в обиталище Лурена Менцо. Его пожитки ценились среди рабов, но никто не высказывал это открыто, боясь даже дотронуться до них.

Менцо нажил это богатство благодаря «тяжелой работе»: шантажу, вымогательству, а также прибыльным сделкам на черном рынке. Как ответственный за поставки, Менцо руководил командой грузчиков в пещерных ангарах корабля. В его распоряжении была группа сервиторов, транспортников, такелажников и упаковщиков, занимавшихся размещением добычи Кровавых Горгон.

А также преданные лакеи, чтобы делать грязную работу, сеть информаторов и многие нуждающиеся в его услугах рабы. Они называли его «господин Менцо», а он предоставлял им то, что не мог предоставить никто другой.

Конечно, на корабле отсутствовала какая-либо денежная валюта, но всегда существовал бартер: ворованный ликер, долг перед Менцо, возможно какая-либо информация. Рабы готовы были пойти на все, чтобы забыться в наркотическом трансе.

За занавеской послышался голос.

— Господин Менцо?

Менцо одернул штору. Протерев спросонья глаза, он сверился со своим хронометром. До рассвета оставалось четыре часа, но повсюду уже кипела жизнь.