Оно - Стивен Кинг

— Не о-о-обращай в-внимания, — подал голос Билл. — Э-это в-всего лишь Ри-и-ичи. Он чо-окнутый.

Ричи вскочил:

— Я слышал тебя, Денбро. Тебе лучше оставить меня в покое, а не то я натравлю на тебя Стога.

— Лу-учшая т-твоя ча-асть с-скатилась по но-оге т-твоего о-отца.

— Это правда, — кивнул Ричи, — но посмотрите, как много хорошего осталось. Привет, Стог. Ричи Тозиер зовусь, Голоса творить берусь. — Он протянул руку. Бен, полностью сбитый с толку, потянулся к ней, но Ричи руку тут же отдернул. Бен насупился, и Ричи, сжалившись, пожал ему руку.

— Я — Бен Хэнском. На случай, если тебе интересно.

— Видел тебя в школе. — Ричи обвел рукой расширяющуюся заводь. — Должно быть, твоя идея. Эти недотепы не способны поджечь петарду даже огнеметом.

— Говори за себя, Ричи, — фыркнул Эдди.

— Ой… ты хочешь сказать, что идея твоя? Господи Иисусе, я извиняюсь. — Он пал ниц перед Эдди и вновь принялся истово отбивать поклоны.

— Встань, прекрати, не забрасывай меня грязью! — закричал Эдди.

Ричи снова вскочил и ущипнул Эдди за щеку.

— Ути-пути-пути! — воскликнул Ричи.

— Прекрати, я это ненавижу!

— Не крути, Эдс… кто построил плотину?

— Б-Б-Бен по-оказал н-нам к-как.

— Здорово. — Ричи повернулся и увидел, что Стэнли Урис, сунув руки в карманы, спокойно наблюдает за представлением, устроенным Ричи. — А это Стэн Супермен Урис, — сообщил Ричи Бену. — Стэн — еврей. Он также убил Христа. Так, во всяком случае, однажды сказал мне Виктор Крисс. С тех пор я дружу с Урисом. Исхожу из того, что он может покупать нам пиво, раз уж он такой старый. Точно, Стэн?

— Я думаю, это все-таки сделал мой отец, — ответил Стэн низким приятным голосом, и, конечно же, все рассмеялись, включая Бена. Эдди досмеялся до слез и свиста в дыхании.

— Классный прикол! — кричал Ричи, вышагивая вокруг с вскинутыми над головой руками, будто футбольный судья, засвидетельствовавший взятие ворот. — Стэн Супермен выдает классный прикол! Величайший момент в истории! Гип-гип-УРА!

— Привет, — поздоровался Стэнли с Беном, казалось, не обращая на Ричи никакого внимания.

— Привет, — ответил Бен. — Мы учились вместе во втором классе. Ты был тем парнем…

— …который никогда ничего не говорил, — с улыбкой закончил Стэн.

— Точно.

— Стэн не скажет «говно», даже если набьет им рот, — указал Ричи. — Что он часто и делает, гип-гип-УРА!

— За-аткнись, Ричи, — предложил Билл.

— Хорошо, но напоследок должен сказать вам еще кое-что, хотя мне страшно не хочется. По-моему, вы теряете плотину. Долину затопит, други мои. Давайте спасать первыми детей и женщин.

И не потрудившись закатать штанины или даже снять кроссовки, Ричи прыгнул в воду и принялся набрасывать куски дерна на ближайшее крыло плотины, которое вновь начал размывать поток. Размотавшийся конец изоленты, скреплявшей одну дужку очков, елозил по скуле, когда он работал. Билл встретился взглядом с Эдди, улыбнулся и пожал плечами. Ричи в своем репертуаре. Умеет довести тебя до белого каления… но все-таки хорошо, когда он рядом.

Следующий час или чуть дольше они укрепляли плотину. Ричи выполнял команды Бена (они вновь стали довольно таки неуверенными, поскольку под его начало попали еще двое мальчишек) с абсолютной готовностью и маниакальной быстротой. После выполнения каждого задания подходил к Бену за дальнейшими указаниями, отдавал честь, как это делали в английской армии, и щелкал промокшими каблуками кроссовок. Время от времени начинал обращаться к другим каким-либо из своих Голосов: немецкого коменданта, Тудлса, английского дворецкого, сенатора-южанина (этот голос очень уж напоминал Фогхорна Легхорна[126] и со временем эволюционировал в Бафорда Киссдривела), диктора кинохроники.

Работа не просто шла своим чередом — она продвигалась семимильными шагами. И теперь, в пятом часу, когда они отдыхали на берегу, у них сложилось полное ощущение, что Ричи сказал правду: они приложили эту речушку по полной программе. Автомобильная дверца, кусок ржавого железа, старые покрышки стали вторым этажом плотины, и их удерживал на месте гигантский холм земли и камней. Билл, Бен и Ричи курили; Стэн лежал на спине. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что он просто смотрит в небо, но Эдди знал, что это не так. Стэн смотрел на деревья, растущие на другом берегу речушки, выискивая птицу или двух, которых потом смог бы описать в своем птичьем дневнике. Сам Эдди сидел, скрестив ноги, приятно уставший и расслабленный. В этот момент ему казалось, что лучших друзей, чем у него, нет. Просто быть не может. Они образовывали единое целое, идеально притерлись друг к другу. Лучшего объяснения он придумать не мог, впрочем, никаких объяснений и не требовалось, и Эдди решил просто радоваться тому, что есть.

Он посмотрел на Бена, который неуклюже держал наполовину выкуренную сигарету и часто отплевывался, словно вкус ее ему не нравился. Наконец Бен вдавил в землю длинный окурок и забросал песком. Поднял голову, увидел, что Эдди наблюдает за ним, и, смутившись, отвернулся.

Эдди глянул на Билла, и что-то в выражении его лица ему не понравилось. Билл задумчиво смотрел поверх воды на деревья и кусты противоположного берега. Выглядел Билл так, словно какая-то мысль не отпускала его, не давала покоя.

Словно почувствовав взгляд Эдди, Билл повернулся к нему. Эдди улыбнулся, но ответной улыбки не увидел. Билл затушил бычок, оглядел остальных. Даже Ричи молча размышлял о своем, что случалось так же редко, как лунное затмение.

Эдди знал, что Билл редко говорит что-то важное, если нет полной тишины, потому что говорить ему очень уж трудно. И вдруг понял, что сам должен что-то сказать, подумал, как будет хорошо, если Ричи сейчас что-то скажет одним из своих Голосов. Он уже точно знал — если Билл откроет рот, то услышат они что-то ужасное, нечто такое, что изменит все. Эдди автоматически потянулся за ингалятором, достал из заднего кармана, зажал в руке. Даже не подумал о том, что делает.

— Мо-огу я в-вам ко-ое-что ра-ассказать? — спросил Билл.

Все посмотрели на него. «Пошути, Ричи! — мысленно взмолился Эдди. — Пошути, скажи что-нибудь эдакое, отвлеки его, мне без разницы как, просто заставь замолчать. Что бы он ни собирался сказать, я не хочу этого слышать, я не хочу никаких перемен, я не хочу пугаться».

А в голове у него мрачный хриплый голос прошептал: «Я сделаю это за десятик». Эдди содрогнулся, попытался заглушить этот голос, но внезапно в голове возник образ: тот дом на Нейболт-стрит, лужайка, заросшая сорняками, огромные подсолнухи, покачивающие головками в неухоженном саду с одной стороны дома.