Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах. - Ли Чайлд

Мы все посмотрели на Роберто.

— Мы с Густаво все решим, — ответил он.

— Я пойду с вами, — сказал Фито и поднялся.

Мы пожали друг другу руки и поклялись, что если кто-то из нас умрет, остальные могут воспользоваться и нашими телами.

Роберто нашел несколько осколков стекла и пошел вместе со своими помощниками к могилам. Вернулись они с кусочками мяса в руках. Густаво протянул мне кусок, и я взял его. Он был серовато-белый, твердый и очень холодный. Я напомнил себе, что это уже не человеческое тело, однако с трудом заставил себя поднести кусок ко рту. Я старался ни на кого не смотреть, но краем глаза видел остальных. Кто-то, как и я, никак не мог заставить себя приступить к трапезе, а кто-то уже мрачно двигал челюстями.

Собравшись с духом, я поднес мясо ко рту. Вкуса я не почувствовал. Я заставил себя немного пожевать и проглотил первый кусок.

Я понимал, что нарушил законы человеческого общества, но мук совести не испытывал. Только обиду на судьбу, которая заставила нас выбирать между людоедством и верной смертью. Многим мой поступок покажется мерзким и отвратительным, но инстинкт самосохранения сидит в нас, и перед лицом смерти человек способен пойти на все.

Кусок человеческого мяса голод не утолил, но сознание успокоил. Я понимал, что мой организм использует белок, чтобы пополнить свои силы. И в ту ночь я впервые за много дней поверил в счастливый исход. Мы не спасовали перед трудностями, мы смогли хоть в чем-то подняться над обстоятельствами, смогли отыграть немного времени. С иллюзиями пришлось проститься. Теперь было ясно, что борьба за жизнь оказалась куда более жестокой, чем мы могли предположить, но все вместе мы дали горам понять, что просто так не сдадимся.

5. На произвол судьбы

На следующее утро — шел наш одиннадцатый день в горах — я стоял снаружи и грелся на солнышке. Небо было ясное. Со мной рядом были Марсело, Коко Николич и Рой Харли. Рой лучше всех нас разбирался в электронике. После крушения он нашел транзисторный радиоприемник и, немножко над ним поколдовав, его починил. В горах радио ловило плохо, но Рой соорудил из проволоки антенну, и мы смогли ловить чилийские радиостанции. Каждое утро Марсело настраивал антенну, а Рой ловил передачи. До сих пор удавалось поймать только спортивные новости, прогноз погоды и какую-то политическую болтовню.

В то утро мы услышали голос диктора, зачитывавшего новости. Никогда не забуду этот бесстрастный, равнодушный тон. После десяти дней безуспешных поисков, сообщил диктор, чилийские власти решили прекратить операцию по розыску уругвайского самолета, пропавшего в Андах 13 октября. Поиски велись в очень тяжелых и опасных условиях, и по прошествии стольких дней не осталось надежды, что хоть кто-то выжил.

Несколько мгновений мы ошарашенно молчали. И тут Рой разрыдался.

— Что? — взволнованно спросил Марсело. — Что он сказал?

— Поиски прекращены! — заорал Рой. — Они бросили нас на произвол судьбы!

Марсело, услышав слова Роя, рухнул на колени и завыл по- звериному, так, что горы, казалось, содрогнулись. Я молча наблюдал за реакцией моих друзей. Все страхи, которые я пытался сдерживать, прорвались наружу. Меня еще сильнее охватило животное желание бежать в горы, и я безумными глазами уставился на горизонт, словно надеясь увидеть тропу, которой здесь прежде не было. Затем я медленно повернулся на запад, к горам, которые преграждали мне дорогу домой. И отчетливо понял, какая это глупость — рассчитывать на то, что я, не имея ни навыков, ни знаний, сумею победить эти беспощадные скалы. Жизнь показала мне свой звериный лик, и я понял, что все мои мечты о побеге были лишь детскими фантазиями. Я знал, мне остается только одно: забраться повыше и броситься головой вниз с утеса. Скалы вышибут из моего тела страх, страдания, жизнь. Но даже представляя себе вечные тишину и покой, я шарил взглядом по горам, прикидывал расстояние, пытался представить себе крутизну склонов, и невозмутимый голос нашептывал мне на ухо: «На этих серых камнях можно будет удержаться…»

Теплившаяся во мне надежда убежать через горы была сродни безумию — ведь я понимал, что убежать невозможно. Но внутренний голос был настойчив. Я осознавал, что никогда не перестану бороться. Здесь у меня есть только один выход — бросить вызов горам. Я понимал, что эта попытка будет для меня смертельной, но не мог побороть желание лезть в горы.

И тут я услышал чей-то испуганный голос.

— Нандо, скажи, скажи, что это неправда! — умолял меня Коко Николич.

— Это правда, — прошипел я. — Мы мертвы.

— Они нас убивают! Они бросили нас на верную смерть!

— Я должен уйти отсюда! — заорал я. — Я больше не могу здесь оставаться!

— Нас услышали, — сказал Коко и кивнул на корпус самолета.

Я обернулся и увидел нескольких человек, выбирающихся из салона.

— Какие новости? — крикнул кто-то. — Нас обнаружили?

— Мы должны им сказать… — шепнул Коко.

Мы оба посмотрели на Марсело, который сидел на снегу.

— Я не могу, — пробормотал он. — Я этого не выдержу.

— Что происходит? — спросили нас. — Что вы услышали?

Я пытался им ответить, но слова застревали в горле. И тут вперед шагнул Коко.

— Пойдемте внутрь, — сказал он твердо, — я все объясню.

Мы все забрались в салон.

— Значит, так, ребята! Нас перестали искать.

Кто-то выругался, кто-то заплакал, но большинство недоверчиво уставились на Коко.

— Вы только не волнуйтесь, — продолжал он. — Нужно сохранять спокойствие. Ждать больше не имеет смысла. Нужно решать, как выбираться отсюда самим.

— Я уже все придумал! — выкрикнул я. — Я ухожу немедленно! Я не собираюсь здесь умирать.

— Нандо, успокойся, — сказал Густаво.

— Не собираюсь я успокаиваться! Дайте мне с собой мяса! Есть у кого лишняя куртка? Кто со мной? Если что, я и один пойду. Здесь я больше оставаться не намерен.

Густаво взял меня за руку.

— Не говори ерунды, — сказал он. — Если пойдешь сейчас, ты умрешь. У тебя нет теплой одежды, ты не знаешь гор, и ты очень слаб. Уйти сейчас равносильно самоубийству.

— Густаво прав, — согласился Нумо. — Ты еще очень слаб. У тебя еще даже кости на черепе не срослись.

— Мы должны идти! — заорал я. — Нам подписали смертный приговор! Вы что, собираетесь сидеть и ждать смерти?

Я уже метался по салону в поисках хоть чего-нибудь теплого — перчаток, носков, одеял, которые могли бы пригодиться в походе. И тут заговорил Марсело:

— Нандо, что бы ты ни собрался делать, думай о благе остальных. Не делай глупостей. Не трать силы попусту. Мы — одна команда, и ты нам нужен.

Говорил он спокойно, но в голосе чувствовалась горечь. В нем что-то сломалось, когда он услышал, что поиски прекращены, и он в одно мгновение потерял силу и уверенность, благодаря которым и стал нашим лидером. Марсело словно стал меньше, слабее, и я чувствовал, что он поддался отчаянию. Но я глубоко его уважал и не мог не признать справедливости его слов, поэтому я нехотя кивнул и сел рядом с остальными.

— Нандо прав, — сказал Густаво. — Если мы здесь останемся, мы погибнем, и рано или поздно нам придется идти в горы. Но мы должны все продумать. Нужно понять, как это лучше сделать. Пусть двое или трое пойдут сегодня в горы. Может, нам удастся увидеть, что там, за горами.

— Хорошо, — сказал Фито. — А по дороге поищем хвост самолета. Там могут быть еда, одежда, батарейки для рации.

— Я иду! — вызвался Густаво. — Если поторопиться, успеем вернуться до заката. Кто со мной?

— Я! — откликнулся Нума. Он уже один раз ходил в горы.

— И я, — сказал Даниэль Маспонс.

Густаво кивнул:

— Соберем всю теплую одежду — и в путь. Времени терять нельзя.

Густаво организовал все меньше чем за час. У каждого участника экспедиции были снегоступы и солнечные очки: кузен Фито Эдуардо их смастерил, соединив медной проволокой куски цветного пластика от солнцезащитного щитка из кабины. Но в целом экипированы они были неважно. На них были рубашки, тонкие свитера, легкие брюки и кожаные мокасины. Ни перчаток, ни одеял не было. Однако день выдался ясный, солнце пригревало, так что было не так уж холодно. Главное, чтобы они успели вернуться до заката.

— Молитесь за нас, — сказал Густаво, и они отправились в путь.

Мы глядели вслед троим смельчакам, начавшим путь по леднику к вершине горы — по следу, который оставил на снегу наш самолет. Они медленно поднимались вверх по склону, удалялись все дальше и дальше, пока не превратились в три крохотные точки.

Мы выставляли дежурных, которые ждали их возвращения. Стало смеркаться, но они не появлялись. Наступила тьма, и холод загнал нас в самолет. Подул сильный ветер, и мы все думали только о тех, кто еще не вернулся с гор. Мы горячо молились о них, но надежда слабела с каждой минутой. Теперь мы все знали, что такое смерть, и я представлял своих друзей в снегу, с восковыми лицами, с припорошенными снегом бровями.