По воле судьбы. Без права на спасение - Андрей Аленин

но снова запнулась. Ещё одно микро-смущение. — Ну… в общем, здесь не может появиться тот или другой. Мы чувствуем энергию разрушения, не обычного колдуна, а самой настоящей тёмной Твари. Одной из тех, что иногда поднимаются из недр. Вот только здесь не было прорыва Твари, и тем более пришествия Демона. Для этого необходимы… Некоторые условия и обстоятельства. Такое сложно не заметить. Но мы все чувствуем, здесь именно эту тьму хаоса и разрушения. Однажды мы сталкивались с такой, во время учёбы, и чувствовали тоже самое, что и сейчас. Нас на изнанку выворачивало. Учитель Натан убил тварь.

На этих словах она замолчала. А Бернард подумал, что информация не несёт никакой практической помощи. Стоило бы немного надавить на юнцов, и выведать то, о чём умолчала девчонка, но он не стал. Бернард смотрел на них и видел пятерых напуганных детей. Они не решат проблему за него, как бы не хотелось. Он здесь командует, а дети теперь под его защитой. Командир принимает решения.

— И что теперь делать? Мы не знаем, что там с нашими товарищами. А вы говорите, что там Тварь или Демон, которые не могли здесь появиться. И если так, то что нам теперь делать? Может надо пойти, посмотреть? Или стоит уносить ноги отсюда, пока целы?

Пока Бернард говорил, он косился, то на Витраса, то на волшебников. Первый ему ответил помощник:

— Нет. Бежать я не хочу. — медленно и задумчиво начал он, глядя командиру в глаза. — Во-первых, без припасов, куда мы пойдём? Вокруг пустошь. А во-вторых, я, пока не узнаю, что с ребятами произошло, отсюда не уйду. Мне ещё их жёнам, детям и родителям, в глаза смотреть. И что я им скажу? Мол, не знаю, я ушёл?! У нас тут, почти у всех друзья, родственники, нам перед их семьями ответ держать. А ты сестре, что скажешь?

Бернард проигнорировал последний вопрос. Глупцы. А если некому будет сообщать родным и близким? Хотел спросить командир, но не стал. Он рассматривал оставшихся в живых охотников. Три дюжины, тех, кому повезло избежать серьёзных ранений. И от вида, внутри рождалась гордость. Они все решили остаться.

— У меня там брат! — выкрикнул Амато.

— А у меня сын! — поддержал его Витар.

— А у меня друг детства, Жак!

— А у меня племянник…

— А у меня…

Голоса звучали всё бодрее, и так пока каждый кто хотел, не высказался. Досада и злость терзали не только командира. Они провалил охоту и потеряли столько хороших людей.

— Мы тоже останемся, командир Бернард.

Томас и другие волшебники стояли рядом.

— Вы же почти без сил? — услышали они в ответ.

— Это не имеет значения. Силу можно накопить. И мы должны этим заняться. Это требует времени, поэтому мы должны просить вас помочь нам.

— В чём? — недоуменно спросил Бернард.

— В уничтожении порождения Разрушителя. Что бы там не произошло, это проявление тёмной энергии. Силы, с которой мы поклялись бороться ценой своих душ…

Бернард хотел усмехнуться этой белиберде, о спасении души, загробном мире, и надмировых силах. Для него, что Твари, что Демоны, не больше, чем странные существа. Вот только ему пришлось проглотить свою усмешку, когда он повнимательней присмотрелся к юнцам. Дети не боялись, а в глазах их пылала решимость святых воинов, готовых умереть за правое дело. Он не верил в Созидателя, да и вообще в богов, но здесь и сейчас поверил в этих ребят.

— Нас к этому готовили. — продолжал Томас. — Мы принесли клятву Созидателю. Мы не знаем, что там такое, но порождение мрака узнаем без труда. В любом случае мы не отступим, пока не попытаемся остановить это. Мы поклялись защищать людей от тьмы. Пусть даже ценой наших жизней…

— Да бред какой-то! — перебил Бернард. — А если силы не равны, что тогда? Бросаться в полымя и жертвами идиотского героизма там…

— А не бред сотни мёртвых детей?

Настала очередь Томаса перебивать. Бернард даже опешил на мгновение, от неожиданности. А парень тем временем продолжил:

— Мы пока не знаем, равны ли силы. Но порождение разрушения, всегда порождает только разрушение, тут, к гадалке не ходи. Если исходить из того, что это Демон, а мне почему-то кажется, что это он, а не Тварь, то уйти, означает обречь тысячи людей на верную смерть. Мы не можем поступиться. В нас есть частичка Его света, и мы принесли Ему клятву защищать этих людей.

— Что ты хочешь этим сказать? У нас есть шанс убить Демона? — соратники заразили его духом доблести, и он очень хотел услышать утвердительный ответ. Волшебники сказали, что там все мертвы, но последняя надежда, что кто-то из людей ещё жив, не желала уходить.

— Именно так. Для истинной тьмы это чуждый мир, как и для истинного света. Ему всегда нужен какой-то носитель, и актуализация. Для этого нужно время. Пока его можно поразить обычной сталью. Убить очень тяжело, но ранить можно. И он в первые часы очень уязвим для нашей магии.

— А что потом? — спросил Витрас.

— С восходом солнца он будет искать укрытия и уйдёт под землю. — ответила Ванда. — Там полностью воплотиться, и пойдёт разрушать и набираться сил. Если мы не попытаемся сейчас, это может стоить тысячи жизней, которые мы поклялись защищать. В этой части мира волшебников можно пересчитать по пальцам одной руки. Пройдёт время и только светлые смогут его остановить. В истории были подобные случаи и с тех времён человечество не знает других способов уничтожения сильных Демонов. Сейчас он скорее всего выжидает, чтобы собрать побольше сил, но как только мы начнём собирать силу, это может спровоцировать атаку. Поэтому мы и просим вас помочь. Отвлеките его, пока мы копим силу, и готовим заклинание. Мы не в коем случае не требуем, только просим. Даже если вы откажитесь, мы всё равно будем выполнять свою миссию. Только, пожалуй, отправим кого-то одного доложить в орден.

И тут Бернард крепко задумался. С одной стороны, они сбегут, будут долго мотаться по пустошам, а когда вернуться, опозорят свои имена и всю общину. А с другой, помочь орденцам убить Демона, а это не Тенелопу подстрелить. С таким оправданием не стыдно и вернуться. Принести его тупую башку и подарить старшинам. Пусть в главном зале повесят. Он смотрел на пришельцев, пока прикидывал шансы.

Вот рубежница, намотала на две стрелы, две последние бомбы, пальмовый лист не позволил содержимому промокнуть, а фитиль сделан так, что загорится хоть под водой.

— Кэп. Вы как хотите, а я не уйду, пока не узнаю, что