Α. Спасский История догматических движений в эпоху Вселенских соборов - Α. Спасский

Вместе съ темъ и слово: όμοούσιος получило у каппадокийцевъ несколько иное значение, чемъ у Афанасия. Высказывая это положение, мы отнюдь не хотимъ присоединяться къ тому теперь почти общепризнанному тезису, что каппадокийцы истолковали терминъ: όμοούσιος въ смысле: όμοιούσιος т. — е. подобия по сущности. Правда Василий Великий, ближе стоявший къ омиусианству, выражение «подобный по сущности» съ прибавкой «безразличия» считалъ ведущимъ къ тому же понятию, какъ и слово «единосущный» и полемизировалъ противъ осмелившихся утверждать, что «Сынъ и Богъ въ сущности не подобенъ Богу и Отцу», однако, въ другомъ случае онъ решительно заявляетъ: мы, по истинному учению (κατά τόν άληθή λόγον) не называемъ Сына ни подобнымъ, ни неподобнымъ Отцу, потому что то и другое въ отношении къ нимъ равно невозможна (αδύνατον). Подобнымъ или неподобнымъ называется что–либо въ отношении къ качествамъ, а Божество (τό θεϊον) «свободно оть качественности. У Григория Богослова и Григория нисскаго ни слово «подобный» просто, ни слово «подобный по существу» ни разу не встречается въ применении къ Сыну или Духу Св., напротивъ, оба они резко вооружаются противъ него. Говоря ο константинопольскомъ соборе 361 г., Григорий Богословъ выражается такъ : «они (члены собора) разрушили древнее благочестие, подкопавъ и какъ бы стенобитными орудиями потрясши единосущие, и вместе съ темъ открывая дверь нечестию неопределенностью написаннаго, подъ предлогомъ уважения къ Писанию, восприняли слова «подобный по писаниямъ», которое служило уловкой для простыхъ людей». По Григорию нисскому, «подобие» вообще не даетъ никакого понятия ο природе предмета: «все те вещи, которыя обманываютъ наши чувства, будучи по своей природе неодинаковыми, но отъ чего–либо сопровождающаго, разумею очертание, цветъ, звукъ и все, что вкусомъ, обоняниемъ, прикосновениемъ приводитъ къ ложному заключению, хотя иное оне по природе, но не такими оне почитаются, каковы оне по природе, — все эти вещи называемъ подобными. Напримеръ, когда неодушевленному предмету придано подобие живого существа искусствомъ, резьбой, живописью или леплениемъ, то такое изображение называется подобнымъ и т. д.». Терминъ, «подобный», поэтому, не применимъ къ Сыну и не можеть дать понятия ο природе Его, которая одна съ Отцемъ. Въ этомъ отношении ново–никейцы вполне сознательною гранью отделяютъ себя отъ стараго и разлагавшагося поколения омиусианъ. Мы уже видели, что старые омиусиане, воспитавшиеся въ борьбе съ савеллианствомъ, никогда не могли препобедить своихъ сомнений насчетъ „ όμοούσιος " и если подписывались подъ нимъ, то съ неизбежной оговоркой, что они понимаютъ его въ смысле подобия по существу. Ничего похожаго мы не находимъ у каппадокийцевъ. Принявъ единосущие, какъ основной принципъ, точно и въ полноте определяющий единство Божеской сущности и взаимное отношение Ипостасей, они вместе съ темъ приняли и все те необходимыя последствия, какия вытекали изъ этого принципа. При определении свойствъ ипостасей и единства ихъ сущности они никогда не прибегаютъ къ какимъ–либо двусмысленнымъ выражениямъ, поддающимся всякому тол–кованию, но пользуются точной и определенной терминологией, подъ которой безъ сомнения подписался бы и самъ Афанасий. Изъ многаго мы ограничимся только не–многимъ. Отецъ и Сынъ—одно, — говоритъ Василий Великий; Онъ есть единородный Сынъ Божий, сияние славы Отца, живой образъ Его, единосущный Отцу, всегда совершенный, безъ поучения премудрый, Божия сила». «Онъ прежде вековъ, всегда есть и никогда не начинал и быть». «Сынъ имеетъ славу, общую съ Отцомъ; все что имеетъ Отецъ, принадлежитъ и Сыну; Онъ обладаетъ совершеннымъ могуществомъ, и воля Его не отделима отъ отца, соединена и неразлучна съ ней; не имеет никакой разности по существу съ Отцомъ, Онъ не имеетъ разности и по могуществу. Духъ «числимъ вт блаженной и Св. Троице, причастенъ Божеству, соединенъ съ Отцомъ и Сыномъ во всемъ, въ славе и вечности, въ силе и царстве, во владычестве и Божестве; во всемъ не отлученъ и не отделимъ отъ Отца». «Сынъ Божий, —говоритъ Григорий Богословъ, —безначаленъ въ отношении къ времени, вечно раждаемый отъ Отца, истинный и равночестный Отцу, равный Ему по природе, слава Отца и присносущный Сынъ Его, Слово Божие, живая печать Отчая, во всемъ равный Отцу и сила и мысль Отца. Сынъ тожествененъ съ Отцомъ по сущности (οτι ταντόν έστι κατ ονσίαν) единосущный, чистая печать и нелживейший образъ Отца». Духъ–Богъ отъ благого Бога, всемогущъ, сила Божия, равночестенъ Отцу, единосущенъ Отцу и Богъ, спрославяяется съ Отцомь и Сыномъ, какъ равночестный, соестествененъ, сопрестоленъ, единославенъ и равночестенъ. Во всехъ ипостаеяхъ одно и то же движение (κίνημα) воли и тожество сущности (ταντότης της ονσίας), равночестность единства и единодушие воли. Они не раздельны ни въ славе, ни въ чести, ни въ сущности и одинаково вечны; все, что имеетъ Отецъ, принадлежитъ Сыну и Духу и кроме различия по ипостасямъ ничего у нихъ нетъ собственнаго или особеннаго. Григорий нисский проповедуетъ тоже самое: Сынъ вечная премудрость и сила Отца, вечно раждается отъ Него и безначаленъ по вечному пребыванию съ Отцомъ. Сынъ одно съ Отцомъ по существу, по достоинству, по разуму, по мудрости и есть сущий (ον) Богь. Духъ равночестенъ съ Отцомъ и имеетъ равенство съ Нимъ во всемъ, кроме ипостаснаго свойства. Онъ непреложенъ, неизменяемъ, всегда благъ, святъ, владычествененъ, праведенъ, истиненъ и находится въ непрерывномъ единении съ Отцомъ и Сыномъ. И какъ бы заключая мощнымъ аккордомъ это единодушное воспевание единства и равенства трехъ Ипостасей въ Божестве, Григорий Богословъ въ поэтическомъ восторге восклицаетъ:«все три суть одно, Единица въ Троице покланяемая и Троица въ Единице возглавляемая, вся достопокланяемая, вся царственная, единопрестольная, равнославная, премирная и превысшая времени, несозданная, невидимая, непостижимая».

Темъ не менее слово: όμοούσιος у каппадокийцевъ получило другое значение, чемъ у Афанасия. Анализируя теологию Афанасия, мы уже видели, что вследствие отожествления всей сущности Божией съ однимъ Отцомъ, этотъ терминъ получилъ у него одностороннее толкование, более соответствующимъ выражениемъ для котораго было бы: μονοΰσιος или: ταυτουσιος. Установивъточное различие между понятиями; сущность и ипостаси, каппадокийцы первымъ обозначали единое Божество, проявляющееся въ трехъ Лицахъ, вторымъ те личныя отличительныя свойства, благодаря которымъ они получаютъ самостоятельное бытие и становятся ипостасями, и этимъ внесли необходимую и существенную поправку въ терминологию Афанасия. Сущность Божия принадлежитъ въ равной степени всемъ тремъ Лицамъ Божества, а не выражается только въ одномъ Отце, и въ одинаковой мере и полноте находится въ обладании каждой ипостаси. Слово „ όμοούσιος " получило у нихъ, поэтому, свое истинное и надлежащее значение, соответствующее филологическому составу его. Вместе съ темъ для ново–никейцевъ стало невозможнымъ и употребление другого термина Афанасия, быть можетъ, более всего характеризующее его богословскую систему: εκ της ουσίας του πατρός. Разъ признано, что ούσία есть обозначение Божескаго существа, присущаго въ равной степени всемъ тремъ ипостасямъ, то все они одинаково происходятъ, έκ της ουσίας, но не του πατρός, а του θεοϋ. Однако и этимъ последнимъ терминомъ они никогда не пользовались, такъ какъ это могло бы внести разделение между существующей конкретно и единично сущностью Божией и ипостасями, въ которыхъ она проявляется. Изложенная сейчасъ въ своихъ главныхъ чертахъ теология каппадокийцевъ должна быть разсматриваема какъ завершительный результатъ не только тринитарныхъ споровъ IV века, но и всехъ опытовъ решения этого вопроса за первыя три столетия христианства. Въ первый разъ въ истории догматическаго развития богословской мысли проведя точную логическую грань между понятиями : ουσια и υποστασις, и положивъ темъ решительный конецъ долговековымъ недоразумениямъ, они получили возможность изложить учение ο Троице въ такихъ точныхъ и исчерпывающихъ дело тезисахъ, въ какихъ доселе еще никому не удавалось. Элементы для своихъ построений они заимствовали изъ богатой сокровищницы богословскаго знания, скопленной веками. Оригенъ, Афанасий, савеллианство, арианство, восточный консерватизмъ и омиусианство—все это разнообразие лицъ и явлений послужило для нихъ лишь обильной жатвой, въ которой они срезали лучшие колосья, создавъ изъ нихъ одно гармоническое целое. Три ипостаси восточныхъ и единую сущность Афанасия и западныхъ—эти два полюса, на которые распадалось догматическое поле IV века, — они соединили въ одну неразрывную связь, понявъ Троицу, какъ единство (ταυτότης εν ετερότητι) въ различии, а различие (έτερότης εν ταυτότητι) въ единстве. Въ основу своей системы они поставили учение ο Боге въ Самомъ Себе, ο существе Его и основныхъ свойствахъ, создавъ совершенно новый отделъ богословия и этимъ не только внесли существенную поправку въ прежния воззрения, но и сделали крупный шагъ впередъ, освободивший навсегда богословскую мысль отъ техъ терминологическихъ и философскихъ трудностей, какия она испытывала ранее въ этомъ пункте. Разсматриваемыя въ своей сущности, все три Лица Божества составляютъ одно абсолютное бытие, наделенное всеми высочайшими свойствами, и обладаютъ ими въ нераздельной полноте и совершенстве. И три ипостаси не отделены ничемъ отъ этого существа: оне только τρόποι υπαρξεως, вечные и неизменные способы или формы самооткровения или реальнаго проявления этого существа, разумные, обладающие личнымъ бытиемъ и совершенные. «Каждая изъ нихъ, — говоритъ Григорий Богословъ, — созерцаемая особо (χαθ' εκαστον) есть Богъ и все три созерцаемыя вместе, есть также одинъ Богъ», — вотъ точная формула ихъ учений ο Боге единомъ по существу и троичномъ проявлении Его въ ипостасяхъ, не оставляющая никакого места субординационизму. Богъ Отецъ у нихъ есть только одинъ изъ τρόποι υπάρξεως обладающий со всеми другими Лицами общими абсолютными свойствами, хотя Онъ и остается πηγή и αρχή (началомъ, источникомъ) для личнаго бытия Сына и Отца. Извлекши все лучшие соки изъ савеллианства и афанасиевскаго богословия, они такъ же блестяще воспользовались и чистыми элементами консервативнаго, опиравшагося на Оригена, богословия въ его различныхъ проявленияхъ. Восточную раздельность ипостасей при реальномъ единстве ихъ сущности они не только сохранили неприкосновенной, но и своей точной формулировкой личныхъ свойствъ (το ιδιον, ιδιότητες) обезпечили ей успехъ навсегда. Изъ термина: όμοιούσιος они выжали все его богословское содержание, отвергнувъ въ то же время его догматическую и филологическую неточность. Определивъ личныя свойства Отца и Сына, какъ нерожденность (άγεννησία) и рожденность (γεννησία), они заплатили некоторую дань Евномию, но и здесь остались оригинальны. Они удовлетворили потребностямъ всехъ богословскихъ партий прежняго времени, но ничемъ не поступались изъ своего и лучшимъ показателемъ всехъ достоинствъ, соединившихся въ построенной имъ системе учения ο Троице, является свидетельство истории, оставившей победу въ этой области за ними.