Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» - Михаил Елисеев

Потихоньку на Русь возвращались и другие князья — в частности, Михаил Всеволодович и его сын Ростислав, который пришел в Чернигов и увидел, что город практически не существует. Что касается его отца, то князь Михаил вновь объявил себя князем Киевским и вернулся в город, но то, что он там застал, повергло его в шок. Восстановлением бывшей столицы Руси он не занимался, жил на острове под Киевом и выжидал, как дальше развернутся события. Южная Русь лежала в руинах, а Юго-Западная начинала медленно подниматься из пепла — но Даниилу Галицкому приходилось постоянно оглядываться на Запад, ожидая от своих соседей удара в спину. Он давно уже знал о том, что, пользуясь военным разгромом Руси монголами, на северо-западе перешли в наступление крестоносцы, и судьба страны повисла на волоске.

Лицом к лицу

Орден наступает

Осень 1240 г. — зима 1241 г.

А на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чудь, и поимаща по Луге вси кони и скот, и нелзе бяше орати по селом и нечимь.

В самом начале осени 1240 года войска Ливонского ордена начали наступление на северо-западные границы Руси и после яростного штурма захватили крепость Изборск. Момент, который выбрало немецкое командование для похода на русские земли, казалось, подходил им идеально — Северо-Восточная Русь только-только начала оправляться от Батыева погрома, состояние ее вооруженных сил оставляло желать лучшего, и самое главное, что в Новгороде не было князя. Дело в том, что вскоре после битвы на Неве Александр крепко разругался с правящей верхушкой Господина Великого и, устав от их смут и козней, плюнул на все и уехал к себе в Переславль-Залесский. Там и отдыхал князь от трудов ратных и дел государственных, а в это время на новгородской западной границе начал заниматься страшный пожар.

Войны новгородцев со шведами и немцами

Настроения, которые царили на Западе по поводу походов на Восток, были явно шапкозакидательские, что через несколько лет и зафиксировал Рурбук. «За Руссией, к северу, находится Пруссия, которую недавно покорили всю братья Тевтонского ордена, и, разумеется, они легко покорили бы Руссию, если бы принялись за это». Судя по всему, автор подобного замечания даже не удосужился напрячь свою память, чтобы вспомнить все неудачи, которые преследовали его единоверцев во время этого мероприятия, а вот общий настрой, царивший в определенных кругах, передал верно. Немецкие источники прямо указывают, что инициатором похода был епископ Дерпта, бывшего Юрьева, Герман — вряд ли такое мероприятие вообще могло состояться, если бы этот город по-прежнему оставался под русским контролем. Мало того, вместе с немцами шел Ярослав Владимирович, бывший псковский князь, которого жители города в 1233 году выдворили вон за прозападные настроения. Этот баламут, сын псковского князя Владимира Мстиславича, приходился племянником Мстиславу Удатному, а яблоко от яблони, как известно, падает недалеко. Таким образом, советник у рыцарей был превосходный, который не только разбирался в географии родного края, но и был в курсе всех политических веяний в регионе. Скорее всего, и во взятии Изборска этот персонаж сыграл немалую роль, поскольку, с одной стороны, получалось, что немцы просто восстанавливают справедливость, возвращая псковский престол несправедливо обиженному. В «Ливонской рифмованной хронике» князь Ярослав назван Герпольтом, и судя по всему, именно с ним руководство ордена связывало определенные надежды.

Итак, рыцари захватили Изборск, Ярослав Владимирович в нем утвердился, а вот для простых жителей это имело самые трагические последствия, о чем та же «Ливонская рифмованная хроника» и сообщила.

Пошли на них русских приступом,

захватили у них замок.

Этот замок назывался Изборск.

Ни одному русскому не дали

уйти невредимым.

Кто защищался,

тот был взят в плен или убит.

Слышны были крики и причитания

в той земле повсюду,

начался великий плач

Картина налицо — не успела еще остыть на улицах кровь защитников крепости, а господа с Запада уже начали устанавливать свой знаменитый немецкий порядок, полностью уничтожая то, что не вписывалось в его рамки. Ну а дальше — накрепко окопаться в Изборске, так, чтобы выбить их оттуда было уже невозможно, и лишь после этого уже развивать дальнейшее наступление на Псков. И вот тут роль князя Ярослава Владимировича возрастала необычайно, поскольку в этом древнем городе у него оставались довольно обширные связи. Но пока рыцари укреплялись в Изборске, в Пскове тоже быстро сообразили, что к чему, и, понимая, что потом выбить немца будет гораздо труднее, быстро собрали ополчение и выступили в поход. Решение в принципе было правильным, только вот то, как оно было организовано, оставляло желать лучшего, поскольку действия псковских воевод даже отдаленно не напоминали действия князя Александра на Неве или Даниила Галицкого под Дрогичином. В I Новгородской летописи недаром указывается, что «выидоша пльсковичи вси» — рать явно собралась немалая, да и вооружена была добротно, о чем свидетельствует «Ливонская рифмованная хроника»: «многие были в блестящей броне; их шлемы сияли, как стекло. С ними было много стрелков». Вероятно, псковская рать просто не выдержала лобового столкновения с рыцарями и была разбита на части, а затем разгромлена. Потери русских были страшные — согласно «Ливонской рифмованной хронике», пало 800 бойцов, а I Псковская летопись называет цифру в 600 воинов вместе с командующим. С грустью напишет об этих кровавых событиях летописец: «Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инех руками изъимаша» (Новгородская I летопись). Птица счастья сама летела германцам в руки, и не воспользоваться этой удачей было бы с их стороны преступлением, а потому братья-рыцари выхватили из ножен мечи и двинулись на Псков, пока там не успели оправиться от сокрушительного поражения.

Жители Пскова едва успели захлопнуть ворота, как явились крестоносцы и взяли его в тесное кольцо осады — попытка захвата города с ходу не удалась, и потому ливонцы расползлись по окрестностям, сжигая церкви и грабя села и погосты. Псковский посад был выжжен дотла, и немцы целую неделю стояли под стенами крепости, продолжая опустошать окрестности, и в итоге дождались — с ними вступили в переговоры. За то, что войска ордена снимут осаду, рыцари получали заложников от знатных псковских семей и отступали от города — о мире пока речи не шло, но вполне возможно, именно мирные переговоры и были следующим этапом противостояния. Вот тут-то и пригодились старые связи князя Ярослава Владимировича.

Виновник того, по чьей вине Псков оказался в руках рыцарей, во всех русских письменных источниках назван одинаково — некий «Твердило Иванковичь с инеми». Судя по всему, эти иные и были теми людьми, которые составляли прозападную партию в городе и поддерживали своего бывшего князя. Они открыли ворота и впустили в Псков немецкий гарнизон, а Ярослав Владимирович тут же отблагодарил своих немецких покровителей.

Мир был заключен тогда

с русскими на таких условиях,

что Герпольт, который был их князем,

по своей доброй воле оставил

замки и хорошие земли

в руках братьев-тевтонцев,

чтобы ими управлял магистр.

Как видим, рыцари и здесь остались верны себе — быстренько завладев всеми укрепленными пунктами, они намертво вцепились в захваченную территорию. В летописях указано, что Твердило «сам поча владети Пльсковомь с Немци», а это говорит о том, что какая-то часть псковской правящей верхушки удержалась у власти. Ну а все те, кто был не согласен с новым режимом, покидали оккупированный город и спешно бежали вместе с семьями в Новгород.

Захват Пскова, города, который в течение столетий стоял неприступной крепостью на рубеже Русской земли, явился крупнейшим стратегическим успехом Ливонского ордена. Опираясь на него, они могли теперь беспрепятственно атаковать земли, которые непосредственно принадлежали Новгороду, и при первом удобном случае организовать против Господина Великого поход, благо теперь путь был открыт. И вот тут руководство ордена допустило ошибку, которая явилась следствием головокружения от успехов, — вместо того чтобы продолжать укрепляться в Изборске и Пскове и превратить этот район в неприступную крепость со всеми вытекающими отсюда последствиями, крестоносцы распылили свои силы и нанесли по новгородским землям удар с севера — Водской пятине. И тут же в лучших немецких традициях стали возводить крепость, правда, пока деревянную, в Копорском погосте, откуда и начали новое наступление на Новгород. Территория, которую отхватили при этом ливонцы, была громадной — войска ордена захватили Тесово и прошлись вдоль реки Луга вплоть до Сабельского погоста. Отряды рыцарей в белых плащах с черными крестами разъезжали в 30 верстах от Новгорода, и вскоре дошло до того, что крестоносцы занялись грабежом купеческих обозов, разрушая тем самым всю городскую торговлю. «Тесов взяша, и за 30 верст до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля» (Новгородская I летопись).