Миссия в ионическом море - Патрик О'Брайан

Ему следовало, например, сразу сблизиться с Мустафой и послать за транспортами с тем же приливом - ветер тогда превосходно подходил, Мустафа с ходу захватил бы Кутали, и теперь они бы уже вместе громили Маргу, поскольку капитан-бей, хотя и являлся запальчивым и непредсказуемым головорезом, но, по крайней мере, человеком действия.

"Ерунда," - отвечал от сам себе, в Кутали пришлось бы зачищать улицу за улицей, если вообще удалось бы захватить, даже с учетом пушек, громящих его стены и дома.

И Мустафе не вполне можно доверять, когда дело касалось Марги. Когда это внутреннее нытьё порядком ему надоело, и даже более, чем надоело, Джек спустился вниз и какое-то время рассматривал карты прохода к северу от Кефалонии - их он знал наизусть, а потом вернулся к своему неоконченному письму домой.

"...так что, моя дорогая, с публичной, служебной стороны дела, я упустил время, возможности и деньги, если все это окажется правдой. А теперь, поскольку мне нечего скрывать от тебя, скажу о том, как это коснется меня лично: если экспедиция вернется на Мальту с грузом пушек, ничего не добившись, изъявления Харта в добром отношении и поддержке не будут стоить ничего.

Его доброжелательность не помешает ему утопить меня. Он может заявить, что я поддержал не того человека, и я не смогу этого отрицать. Вся ответственность и вина лягут целиком на меня, и никакие оправдания (хоть предоставить их я смогу немало) не окажут ни малейшего влияния на исход.

В руках человека недоброжелательного дело может принять весьма дурной оборот, и даже будь рапорт благоприятным (на что я не могу рассчитывать) это ляжет черным пятном на мое имя. И этот очередной провал после фиаско в Медине отнюдь не сослужит мне доброй службы в Уайтхолле.

В особенности меня огорчает, что после этого я окажусь совершенно бессилен чем-либо помочь Тому Пуллингсу. Если ему и суждено получить повышение до коммандера и корабль, то только в ближайшем будущем. Никому на военном шлюпе не нужны ни седобородые старики, ни даже тридцатипятилетние.

Но с другой стороны, теперь я знаю, что жители Кутали оказали бы Мустафе сопротивление, как бы тот ни бомбардировал город. И стоит мне только подумать, что могли сотворить в городе его люди, я рад, что не содействовал этому."

Мысли Джека перешли к Эндрю Рэю, к нечестивому союзу Харта и Рэя, тому огромному количеству влиятельных людей, которым он так или иначе досадил, к своему отцу...

Отбили восемь склянок, и в его мысли ворвался пронзительный свист дудки "Подъем" и сиплые окрики боцмана "Вахта правого борта, подъём, парни, подъём. Проснись и пой, проснись и пой.

Вот я иду с острым ножом и чистой совестью. А ну, подъём. Вываливайтесь. Пошевеливайтесь, псы ленивые." Почти тут же раздался приглушенный хохот, когда соне Парслоу и правда подрезали гамак.

Пробило восемь склянок, и Киллик убрал глухие ставни с кормовых иллюминаторов, впустив серое утро и явив взору пытливую мину на своем пройдошистом лице. Но хоть и пытливое, и пройдошистое, лицо это сияло чистотой. Как ему это удавалось, Джек не мог понять, помня проведенное им время на нижней палубе при полном отсутствии возможности помыться до утренней вахты, а потом и того меньше.

Сегодня Киллик был чист и в хорошем расположении духа, поскольку явно следовало, что Джек не в настроении. Поведение Киллика походило на качели, отличаясь особенной сварливостью, когда Джек находился в отличном расположении духа, и наоборот.

Киллик доложил состояние ветра, по-прежнему дувшего с норд-норд-оста, погоду, переменно-облачную, и затем пошел за кофе.

- Профессор сошел на берег, сэр, - доверительным голосом произнес он, внося кофе. - На удивление рано.

- Неужели? - произнес Джек. - Пожалуй, мне стоит повидать его по возвращении. Будь добр, доложи, когда профессор взойдет на борт.

После долгого, ничем не занятого перерыва, когда с обычным грохотом полировочных камней, шарканьем швабр и плеском льющийся воды делалась приборка палуб, прозвучал сигнал поднять гамаки, с бешеным топотом и воплями пронеслись свыше двухсот человек, почти сразу же топот повторился - орде скомандовали завтракать. Пришел Стивен, и они вмести стали дожидаться Грэхэма, без малейшего аппетита поедая тосты с маслом.

- По крайней мере, барометр падает, - сообщил Джек.

- А что это означает?

- Перемену погоды, и ветер почти наверняка сместится к осту или даже зюйд-осту. Господи, как же я надеюсь на это. Даже пара румбов к осту позволит транспортам сюда добраться. Я знаю, что и Вэнэйбл, и Аллен - целеустремленные и предприимчивые капитаны, и не сомневаюсь, что будь у них малейшая возможность, они отплывут. Тут не более двух дней плавания при свежем ветре в марсели, даже в крутой бейдевинд. Доброе утро, Том, - произнес он, удивленно взглянув. - Присаживайся, угостись.

- Прошу прощения за вторжение, сэр, - произнес Пуллингс, - но я только что с мола, и весь город - как растревоженный улей. Насколько я понял, Исмаила назначают губернатором, и горожане хотят, чтобы мы переправили на сушу пушки, защитить от него. К вам направляется делегация, сэр. Они в столь подавленном состоянии, что я пообещал им, что вы, несомненно, их примете.

- Иисусе, Пуллингс, - взмолился было Джек, но уже слишком поздно - делегация взошла на борт, и ничто не могло её оттуда изгнать. В основном делегация состояла из священников разных санов - хотя отец Андрос отсутствовал - но присутствовали и миряне, пожилые и преклонного возраста торговцы, сенаторы времен республики. Они заявили капитану Обри, что в его обязанности входит защищать собратьев-христиан и гарантировать если не независимость, то, по крайней мере, привилегированный статус Кутали.

Город был турецким, номинально турецким, а не частью республики Семи Островов, лишь по ошибке, которую Провидение вскорости исправит. Джек отвечал, что связан приказами, что не может скомпрометировать своего адмирала и тем более правительство своего короля.

Куталиоты же напомнили ему об особом статусе Кутали, который в первую очередь обусловливался тем, что они владели цитаделью, и это положение вещей Шиахан-бей соблюдал. Исмаил же не выкажет подобного почтения, а теперь известно, что цитадель безоружна - пустая угроза.

Всего лишь двадцать пушек позволят им диктовать условия Исмаилу. Они сильно настаивали на том, чтобы капитан Обри, по крайней мере, послал пушки с верхней палубы в цитадель, а себе забрал пушки, которые привезут транспорты. Один из прежних сенаторов, судовладелец, многое повидавший на своем веку, сказал, что к югу от Кефалонии уже должен дуть ветер с оста - при такой облачности ему доводилось видеть это не раз.